Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
читать дальшеТобиас замер, ничего не видящим взглядом он смотрел куда-то в сторону лежащей на покрывале коробочки. Что-то ему подсказывало, что все эти дополнительные украшения не сулят ничего хорошего в будущем. Но решения хозяина не обсуждались. Раньше, когда прокалывал пупок, он хотел проколоть и язык, но, понаблюдав за мучениями товарища, перенёсшего эту процедуру неделей ранее, передумал. Бедолага целую неделю не мог нормально есть и даже пить. Выглядел ужасно, и пока отёк окончательно не сошел, не раз жалел о своём поступке. Рыжеволосый боялся даже представить, как будет чувствовать себя после прокола там… внизу. Тело парнишки произвольно содрогнулось и сжалось от «предвкушения» новых неизведанных впечатлений.
– Эх. Был бы он всегда таким, – тихо проговорил Шикиото. – Может, под влиянием Тоби Гэбриель действительно белым и пушистым станет, – нисколько не веря в собственные слова, с иронией в голосе продолжил черноволосый.
– Ага, мечтай! Просто у него сегодня настроение хорошее. Поэтому тишь да благодать. Весёлая презентация подарка! Но ты не хуже меня знаешь, что всё веселье ещё впереди, – уставившись куда-то в пустоту, отозвался Мартин.
– Пожалуй, настрой на продолжение исчез напрочь. И у всех разом, если не ошибаюсь, – откидываясь на спину, промолвил азиат, стараясь удобнее устроиться среди разноцветных мягких подушек разнообразной формы, которые неизменно присутствовали в большом количестве на кровати.
– Пожалуй… – задумчиво подтвердил Мартин, внимательно рассматривая лежащую у него на ладони штангу для пирсинга языка. – Интересно, этот шарик будет ощущаться? Наверное, будет… По любому будет… – размышлял итальянец, погрузившись в свои мысли и не замечая как начал разговаривать сам с собой. – При поцелуе можно будет дотрагиваться языком, а если Тоби будет…
– Марти, извращенец! О чём это ты размышляешь? – насмешливо прервал раздумья молодого мужчины Шикиото. – Спустись с небес на землю!
Рыжеволосый, в итоге смекнув, о чём именно задумался его старший товарищ, стал стремительно заливаться румянцем, при этом усиленно пытаясь изобразить на лице хотя бы какое-то подобие улыбки. Вся ситуация в целом просто невероятно его смущала. И это не говоря уже о страхе перед неминуемыми изменениями, которые предстояло претерпеть его телу.
– Я… это. У меня девушка была, и… – запинаясь, начал говорить рыжий. – У неё был пирсинг на языке. Марти, не смотри на меня так пристально! Мы только целовались! Поэтому поделиться впечатлениями о том… Ну, в общем, о том, о чём ты только что думал, поделиться впечатлениями не могу. Но целоваться, действительно, было приятно, по-особенному, – продолжал объяснять осмелевший мальчишка. – Такое ощущение, будто во рту, помимо наших языков, было ещё что-то. Такой резкий контраст, мягкие скользкие ткани тела и твёрдый, резко выделяющийся, кусочек металла. Но было не противно, а наоборот, хотелось забраться языком глубже и тщательно исследовать местечко с шариком. А ещё, ей нравилось проводить языком по моим губам, задевая серёжкой. Я жутко смущался из-за возбуждения, которое тут же ощутимо давало о себе знать, старался прикрыться и ужасно краснел, как обычно… А она смеялась и говорила, что я милый…
– Скромняга Тоби! – заулыбался азиат, приподнимаясь на кровати. – А чего же только поцелуями ограничивались? Сейчас, вроде, сексуальной жизнью в твоём возрасте никого не удивишь.
– Она переехала в другой город. Поначалу созванивались иногда, а потом как-то само собой сложилось так, что мы вовсе перестали общаться. Не считая школы, у меня была активная подготовка к выставкам в фотостудии, которые проводились почти каждый месяц. Был занят и особо не переживал по поводу её отъезда. Видимо, просто не серьёзно всё это было и вообще…
– Не грусти, маленький! – итальянец придвинулся вплотную к подростку и, притянув к себе, крепко обнял. – А какие ощущения доставляет эта симпатичная штучка, мы скоро выясним! – подкинув украшение вверх и ловко поймав его обратно, молодой мужчина рассмеялся. Тут же на его голову приземлилась метко брошенная японцем подушка.
– Утешитель, блин, хренов! Ты его в конец засмущал! Всё твоя извращённая натура! – веселящийся Шикиото уже примеривался к следующей подушке с твёрдым намерением запустить ею в итальянца.
– И вовсе я не извращенец! Просто темпераментный! – с жаром отозвался Мартин. – И что в этом плохого? Мне же интересно, как это будет… – мечтательно прикрыв глаза, сероглазый пропустил ещё один удар, снова отхватив подушкой по голове. – А будешь бить меня по голове, у меня появятся навязчивые идеи, мании всяческие, представь, во что это превратится вкупе с моим жарким нравом, – искоса поглядывая на японца, который схватился было за третью подушку, но бросать почему-то передумал, Мартин поднялся с постели. Позади раздался с трудом сдерживаемый смех азиата.
– Вот Марти! Вот хитрый лис! Это надо же до такого додуматься! Нельзя, видите ли, его по голове бить. Да что с тобой сделается от мягких подушек!
Глаза Шикиото уже блестели от слёз. Из последних сил стараясь унять безудержный смех, он уткнулся лицом в подушку, не переставая колотить по кровати руками и ногами. Всё его тело сотрясалось, и со стороны было не понятно, плачет парень или смеётся.
– Ну вот, минус один, – тихим серьёзным голосом произнёс итальянец, натягивая на себя брюки.
– Что значит минус один? – озадаченно посмотрел на него всё ещё находящийся в некоторой прострации Тобиас.
– Одного потеряли, говорю. У Шики определённо нервное расстройство началось. Очень сильное, прогрессирующее! – продолжал говорить с хитрой улыбкой на лице Мартин, видя, какую реакцию производят его слова на азиата. С каждым его словом японец всё сильнее заливался смехом, и, казалось, уже вообще ничего не соображал.
– И что это значит? – испуганно хлопая пушистыми рыжими ресницами, в которых янтарными отблесками играли утренние солнечные лучи, медленно переводя взгляд с одного парня на другого, спросил Тобиас.
– Да ничего! Не переживай, маленький. Я пошутил! Ничего страшного, сейчас пройдёт. Просто истерический смех. Шики так обычно весь свой накопившийся негатив выплёскивает, начинает смеяться по какому-нибудь поводу, а остановиться потом долго не может. Вечно уржется до колик в животе, потом целый день согнутый пополам ходит!
– Маааартииии! П-п-прошуу тебя! Заткнись! Вхха-хаааха… – с трудом оторвавшийся от подушки черноволосый парень умоляюще посмотрел на итальянца. – Я… больше… не могу! – отрывисто проговорил он. – Живот больнооо, ваххахааа…
– Ладно, удаляюсь! – насмешливо отозвался молодой мужчина. – Я, например, уже безумно есть хочу! Тоби, одевайся и пойдём со мной на кухню. А этот, – Мартин кивком указал на продолжающего колыхаться на кровати азиата, – прохохочется и сам к нам придёт. Пошли.
Вот когда торопишься, ждёшь чего-то или кого-то, время вечно тянется неимоверно долго, словно специально издеваясь, заставляя изводиться в томительном ожидании. А когда напротив, совершенно не хочется скорого наступления определённого момента – он тут как тут! Время до вечера пролетело незаметно, такое ощущение, будто стрелки часов постоянно подталкивала вперёд чья-то незримая рука. Совершенно измотав себя ожиданием столь пугающего его вечера, подросток даже не мог вспомнить теперь, чем он занимался весь этот день. Что делал? Когда? Вроде вот только они вместе с парнями сидели на кухне за столом, завтракали, буквально несколько минут назад ходили вместе с Шикиото на конюшню.
Оглянуться не успел – уже вечер. Время проносилось слишком быстро, даже стремительно. От волнения Тобиас места себе не находил. Вот они снова за столом, теперь уже ужинают. С минуты на минуту должен появиться доктор Андриан. Благо с Гэбриелем больше не пришлось сегодня сталкиваться. Наспех позавтракав, он удалился к себе в кабинет и до сих пор не выходил оттуда. Его «верный пёс», как называли парни Бартоломио, только периодически выходил и готовил ему перекус или заваривал чай.
С ним рыжеволосый столкнулся сегодня на кухне, когда отправился туда следом за Мартином, оставив смеющегося Шикиото приходить в себя в одиночестве. Узнал он его тотчас же. Сразу в памяти яркими пятнами вспыхнули воспоминания о том дне. Дне, когда его похитили, когда обращались, словно с грязной тряпкой, били… Это ведь он защитил его тогда в самолёте от бешеного лысого, которого в последствии у всех на глазах пристрелил Гэбриель. И вообще показался не таким уж и страшным по сравнению с остальными. Возился с ним, даже старался быть осторожным. От нахлынувших воспоминаний мальчишка замер, не в силах отвести глаз от коротко стриженого брюнета, внимательно рассматривающего разложенные перед ним Мартином разноцветные коробочки с чаем. «Барт… Кажется, его зовут Барт», – пронеслось тогда в голове у рыжеволосого.
Завидев остановившегося в дверях парнишку, Бартоломио посмотрел на него и улыбнулся.
– Привет, рыжик! Как дела? – легко и непринуждённо, словно к старому знакомому, обратился мужчина. – Заходи, будем пить чай с бутербродами, я уже сделал.
Оказалось, что когда пепельноволосый был в особняке, Барт никогда не оставлял его одного, неотступно следуя рядом. Выполнял мелкие поручения, такие, как принести чай, обед и тому подобное. В его отсутствие же никогда не заходил в особняк. Судя по всему, это запрещалось хозяином.
Наскоро выпив чашку чая и перекусив вместе с парнями на кухне, Бартоломио собрал с собой всё необходимое и направился в кабинет Гэбриеля. На выходе мужчина столкнулся с подошедшим Шикиото. Приветливо поздоровался и, перекинувшись парой фраз, пошёл дальше. Больше его в этот день Тобиас не видел.
Вечер наступил. Сжимая и разжимая под столом вспотевшие от волнения ладошки, рыжеволосый никак не мог заставить себя есть. Хотя прекрасно понимал, что это последняя возможность на ближайшую неделю или даже две нормально поесть. Когда проколют язык, придётся преимущественно пить. Почему-то на ум пришло необыкновенно вкусное какао, которое готовил Мартин. «Вот им он и будет меня поить, как лицо, заинтересованное в моём скорейшем выздоровлении, сколько захочу и когда захочу! Он обещал!» – даже улыбнуться получилось. Мысли о Мартине и какао успокаивали, немного отвлекали.
– Добрый вечер, – раздался от двери спокойный ровный голос доктора Андриана. – Правильно, Тоби, покушай плотно, а то потом долго не сможешь. Я пока пойду зайду к Гэбриелю, а ты, как закончишь, сразу иди к себе в комнату.
– Доктор Андриан, а можно тоже поприсутствовать? Интересно ведь. Мы не будем мешать, – итальянец пытливо вглядывался в непроницаемое лицо врача.
– Да, ведь надо будет посмотреть и послушать, как потом за проколами ухаживать, и всё такое, – поддержал друга Шикиото.
– Ну, если Тобиас не против, не вижу в этом ничего страшного, – расплываясь в добродушной улыбке, ответил блондин. – Тоби, ты как на это смотришь? Не против, если Марти и Шики будут присутствовать?
– К-конечно, не против. Так даже для меня лучше будет, – уверенно ответил подросток.
– Вот и хорошо, я пойду, да и вы не засиживайтесь, всё-таки это не пятиминутная процедура.
Уже сидя в комнате Тобиаса в ожидании Андриана и Гэбриеля, парни по возможности старались успокоить нервничающего подростка.
– Маленький, мы ведь будем рядом. Не бойся ничего, брат хозяина очень хороший врач, да ты и сам об этом уже знаешь. Так что нечего так переживать, – итальянец уселся рядом с рыжеволосым мальчишкой и ласково потрепал его по яркой макушке.
– Марти, я не переживаю, мне страшно! – громче, чем хотелось на самом деле, произнёс Тобиас. – Я боюсь, потому что будет больно… Я, когда пупок прокалывал, так не боялся, но то только пупок, здесь же ещё соски, язык и… там ещё, – ухватившись за сидящего рядом итальянца, парнишка всхлипнул и уткнулся лицом ему в грудь.
– Тоби, маленький ты столько уже пережил, столько боли испытал. Что для тебя теперь эти маленькие дырочки в теле? Разве это проблема? Их же многие делают, и ты сам делал! Что же так испугался? Перестань, пожалуйста, – продолжал уговаривать молодой мужчина, ласково поглаживая мальчишку по волосам.
– И к тому же, Тоби, чтобы ты уже окончательно забыл о своих страхах, – проговорил присаживающийся по другую от рыжеволосого сторону Шикиото, – сосредоточься на том, что нам нужно умудриться расспросить доктора Андриана в отсутствии его брата о состоянии Элеонор.
– Да, конечно, – вспомнив о вчерашнем происшествии, Тобиас пристыдил сам себя. Вот ведь где действительно страшно. Бедная Элеонор. Неизвестно что с ней сейчас, что будет после. А он тут несчастных проколов испугался. И ведь, действительно, не впервой. Конечно, интимный пирсинг сделать ему бы и в голову не пришло, но многие сами на это шли, а потом ещё и гордо хвастались своими новыми украшениями в самых интересных местах.
– Ну что, зайчатки, уже заждались? – Гэбриель с грохотом распахнул дверь и на мгновение остановился, насмешливо щурясь и улыбаясь своей коронной хищной улыбкой. – Рыжик, ты уже готов? А чего ещё не разделся?
– Зачем ему раздеваться? – недоумённо глядя на брата, Андриан прошёл в комнату и принялся раскладывать инструменты на прикроватной тумбочке. – Ребята, отсядьте подальше, а лучше сядьте на стулья чуть поодаль. Это ведь все-таки хоть и маленькая, но своего рода операция, поэтому постараемся соблюдать стерильность, насколько это возможно в домашних условиях.
– Как это зачем? Ты серьги видел, которые я купил?
– Ещё нет, а что с ними не так? – отозвался врач, принимая из рук Шикиото маленькую коробочку и внимательно всматриваясь в её содержимое.
– Теперь понятно? – довольно скалящийся пепельноволосый подошёл ближе и с удовольствием наблюдал, как удивление на лице его брата постепенно сменяется возмущением.
– Какого чёрта? Гэб, вот скажи, на хрена это нужно? – раздражённо сверкнув глазами, Андриан уставился на голубоглазого мужчину, ожидая от него хоть какого-то ответа на свой вопрос.
– Дрю, ну ты же знаешь, я люблю всякие забавные штучки! И если ты не сделаешь, я сам в нём дырок понаковыряю. А я, в отличие от тебя, не профессионал, и тебе хорошо известно, к чему могут привести неосторожные действия в области медицины. Ну Дрю, ну пожалуйста! – выражение лица Гэбриеля сейчас было поистине немыслимым. Он просил, даже уговаривал, и делал это, судя по всему, искренне, хотя и несколько устрашающе своеобразно. – Ты ведь поможешь? – заискивающе улыбаясь, голубоглазый наблюдал за реакцией брата.
– И когда только тебе изгаляться надоест, – тяжело вздохнув, Андриан направился в ванную, чтобы помыть руки. – Мальчик ведь не только есть недели полторы толком не сможет, так ещё и в туалет как на каторгу ходить будет. Может тебе тоже какую-нибудь интересную часть тела проколоть? – резко развернувшись, блондин с вызовом посмотрел на брата. – Ну так, за компанию, чтобы веселее было!
– Не-не-не! – поднял руки вверх в примирительном жесте Гэбриель. – Мне не надо! Я хочу видеть серёжки на нём, а не на себе! Если хочешь, рыжик потом тебе продемонстрирует все преимущества интимного пирсинга и булавочки на языке… – таинственно улыбаясь, краем глаза наблюдая за стремительно багровеющим мальчишкой, произнёс пепельноволосый.
– Прекрати пороть чушь! – резко осадил его Андриан. – Я в ванную, а ты, Тобиас, пока разденься, – и доктор быстро скрылся за дверью.
– Давай, рыжик, раздевайся, не тяни! – промурлыкал наклонившийся к самому его лицу блондин. – Я смотрю, идея отблагодарить моего братца тебя заинтересовала, вон какая бурная реакция, – проведя ладонью по полыхающей щеке замершего и, казалось, даже переставшего на время дышать подростка, Гэбриель с лёгкой улыбкой отстранился. – Ладно, не буду я тебя больше смущать, сейчас объясню Дрю, что и как сделать и оставлю вас одних. Ночевать я сегодня не останусь, так что увидимся теперь только завтра.
– Тоби, пупок ведь ещё не зажил? – спросил вернувшийся доктор Андриан.
– Пупок у него пока не зажил, долбаный ублюдок Хорд постарался! – раздражённо бросил Гэбриель. – Позже его тоже проколешь.
– Я вообще-то не тебя спрашивал, а Тобиаса! – в тон ему отозвался доктор.
– Я знаю, что ещё не зажил, я видел, в чём проблема-то? Просто хочу поскорее объяснить тебе, что хочу и свалить, у меня дел полно.
– Давай-давай, быстрее освободишь нас от необходимости тебя созерцать, – огрызнулся врач, подходя ближе к уже раздевшемуся подростку.
– Ну, про язык, думаю, понятно. С сосками тоже ничего сложного, горизонтальные проколы. В головку члена через уретру продеть кольцо, если не ошибаюсь, ты это уже делал, ну, тому пацану, у Крейга на яхте.
– Делал-делал, не беспокойся!
– И ещё. Рыжик, раздвинь ноги. Шире. Вот так, молодец. Теперь ляг на спину, – Гэбриель присел рядом с кроватью на корточки и осторожно пальцами приподнял яички парня, слегка оттянув их. – Вот здесь.
– А здесь-то зачем? Бог ты мой, Гэб, ты совершенно свихнулся!
– Я так хочу. И если его потом поставить на четвереньки, сзади такой вид откроется… – мечтательно закатив глаза, промурлыкал пепельноволосый.
– Маньяк, – тихо отозвался Андриан, беря в руки дезинфицирующий раствор и начиная обрабатывать им инструменты. – Всё, иди уже, напрягаешь. Вернёшься после и посмотришь, что получилось.
– Пистолетом можно прокалывать только уши. Все остальные части тела только иглами, соответствующими по размеру серьгам. С чего начнём, Тоби, сверху или снизу? – деловым тоном поинтересовался доктор, протирая руки дезинфицирующим раствором.
– Не знаю. Наверное, всё равно, – тихо, почти шёпотом произнёс рыжеволосый.
– Начните лучше снизу, если всё равно, – предложил внимательно наблюдающий за происходящим Мартин. – Так хоть нормально разговаривать до последнего сможешь, – улыбнулся он, стараясь подбодрить парнишку.
– Снизу так снизу. Тоби, сосредоточься и не дёргайся, я постараюсь сделать всё быстро и аккуратно. Если тебя это немного успокоит, могу побрызгать лёгким анестетиком. Его обычно только для языка используют, особого обезболивающего эффекта там внизу не будет. Но чисто с психологической стороны всё же лучше, чем ничего, – усмехнувшись, Андриан устроился между ног мальчишки и быстро распылил спрей на головку его члена. Рыжеволосый поёжился от неприятного, холодного и мокрого.
Быстрым, чётко выверенным движением доктор ухватил головку поудобнее и, не мешкая, проткнул иглой нежную чувствительную ткань в строго определённом месте. Тобиас только всхлипнул, сдержав рвущийся наружу крик, а из уголков глаз сами собой потекли слёзы.
– Молодец. Хорошо. Вот и всё, – увещевал подростка склонившийся над ним блондин.
Переживающие и не находящие себе места Мартин и Шикиото внимательно наблюдали за процессом со стороны. Стараясь никоим образом не помешать, только периодически улыбаясь и подбадривая страдающего рыжего, они замирали от волнения в самые ответственные моменты и, казалось, готовы были в любой момент броситься вытаскивать своего юного друга из рук колдующего над ним доктора.
Чтобы сделать прокол, о котором в последнюю очередь говорил Гэбриель, пришлось поставить рыжеволосого на четвереньки. К его великому облегчению, это было гораздо менее болезненно, чем прокол головки члена. И парень даже вздохнул с некоторым облегчением, когда с нижней частью его тела работа была завершена.
– Теперь соски. Это тоже не настолько больно, как в самом начале, но всё же весьма ощутимо, как впрочем, и любое нарушение целостности тканей тела человека.
Через несколько минут соски Тобиаса уже украшали маленькие аккуратные колечки с шариками посередине.
– Ну и остался только язык. Это больно, Тоби. Так что приготовься.
Ловко ухватив язык мальчишки и надёжно зафиксировав его положение специальным зажимом, Андриан основательно прицелился, правильно выбирая место прокола. Быстрым умелым движением руки язык был нанизан на иглу, словно бабочка на булавку. Из глаз мальчишки снова потекли слёзы.
– Маленький, вот и всё! – радостно тараторил над ухом Мартин, словно это он сам только что перенёс все эти мучения. – Ты молодец! Всё закончилось! Давай-ка, я помогу тебе одеться.
– Кстати, желательно несколько дней походить без белья и в халате, чтобы исключить лишние соприкосновения с ранками.
– О! Халат найдём, легко! Да тут в шкафу наверняка парочка висит. Точно! – в подтверждение своим словам итальянец извлёк наружу два халата. Один махровый, тёмно-зелёный, а другой из более лёгкого материала и посветлее.
– Подойдёт тот, что полегче, – посоветовал врач. – Ранки обрабатывать дезинфицирующим раствором по три раза в день. Головку протирать каждый раз, когда будешь ходить в туалет, это само собой разумеется. Серьги осторожно двигать каждый раз при обработке, но не вынимать. И ещё, Тоби, прими на ночь вот эти капсулы. Это противовоспалительное, не помешает. Ну вот и всё, мне пора. Завтра, разумеется, заеду и навещу вас. И ещё, чуть не забыл, продолжать туго перетягивать рёбра ещё неделю.
– Ясно, всё будет сделано, – уверенно проговорил Шикиото. – Доктор Андриан, как там дела у Элеонор? – наконец задал он самый сложный за этот вечер вопрос.
– Я знаю, как сильно вы за неё переживаете. Все трое, – тихим голосом промолвил Андриан. Он боялся этого разговора. Вернее сказать, не боялся, а не хотел причинять парням дополнительные страдания. А они будут страдать… Искренне и сильно, по-настоящему переживая за Элеонор. Ведь того, что случилось, уже не изменить. А соврать им он не мог. Это было бы слишком подло по отношению к ним, и без того вдоволь хлебнувших, заслуживающих элементарно честности. Они ведь были здесь все вместе, а сейчас… Элли больше не вернётся сюда. И одному богу известно, что с ней будет дальше…
– Ей снова было очень плохо сегодня утром, но сейчас с ней всё в порядке… А вот ребёнка спасти не удалось… – на выдохе проговорил доктор. – Мы… Я сделал… сделал всё, что мог. Но малышка не выжила…
– Эх. Был бы он всегда таким, – тихо проговорил Шикиото. – Может, под влиянием Тоби Гэбриель действительно белым и пушистым станет, – нисколько не веря в собственные слова, с иронией в голосе продолжил черноволосый.
– Ага, мечтай! Просто у него сегодня настроение хорошее. Поэтому тишь да благодать. Весёлая презентация подарка! Но ты не хуже меня знаешь, что всё веселье ещё впереди, – уставившись куда-то в пустоту, отозвался Мартин.
– Пожалуй, настрой на продолжение исчез напрочь. И у всех разом, если не ошибаюсь, – откидываясь на спину, промолвил азиат, стараясь удобнее устроиться среди разноцветных мягких подушек разнообразной формы, которые неизменно присутствовали в большом количестве на кровати.
– Пожалуй… – задумчиво подтвердил Мартин, внимательно рассматривая лежащую у него на ладони штангу для пирсинга языка. – Интересно, этот шарик будет ощущаться? Наверное, будет… По любому будет… – размышлял итальянец, погрузившись в свои мысли и не замечая как начал разговаривать сам с собой. – При поцелуе можно будет дотрагиваться языком, а если Тоби будет…
– Марти, извращенец! О чём это ты размышляешь? – насмешливо прервал раздумья молодого мужчины Шикиото. – Спустись с небес на землю!
Рыжеволосый, в итоге смекнув, о чём именно задумался его старший товарищ, стал стремительно заливаться румянцем, при этом усиленно пытаясь изобразить на лице хотя бы какое-то подобие улыбки. Вся ситуация в целом просто невероятно его смущала. И это не говоря уже о страхе перед неминуемыми изменениями, которые предстояло претерпеть его телу.
– Я… это. У меня девушка была, и… – запинаясь, начал говорить рыжий. – У неё был пирсинг на языке. Марти, не смотри на меня так пристально! Мы только целовались! Поэтому поделиться впечатлениями о том… Ну, в общем, о том, о чём ты только что думал, поделиться впечатлениями не могу. Но целоваться, действительно, было приятно, по-особенному, – продолжал объяснять осмелевший мальчишка. – Такое ощущение, будто во рту, помимо наших языков, было ещё что-то. Такой резкий контраст, мягкие скользкие ткани тела и твёрдый, резко выделяющийся, кусочек металла. Но было не противно, а наоборот, хотелось забраться языком глубже и тщательно исследовать местечко с шариком. А ещё, ей нравилось проводить языком по моим губам, задевая серёжкой. Я жутко смущался из-за возбуждения, которое тут же ощутимо давало о себе знать, старался прикрыться и ужасно краснел, как обычно… А она смеялась и говорила, что я милый…
– Скромняга Тоби! – заулыбался азиат, приподнимаясь на кровати. – А чего же только поцелуями ограничивались? Сейчас, вроде, сексуальной жизнью в твоём возрасте никого не удивишь.
– Она переехала в другой город. Поначалу созванивались иногда, а потом как-то само собой сложилось так, что мы вовсе перестали общаться. Не считая школы, у меня была активная подготовка к выставкам в фотостудии, которые проводились почти каждый месяц. Был занят и особо не переживал по поводу её отъезда. Видимо, просто не серьёзно всё это было и вообще…
– Не грусти, маленький! – итальянец придвинулся вплотную к подростку и, притянув к себе, крепко обнял. – А какие ощущения доставляет эта симпатичная штучка, мы скоро выясним! – подкинув украшение вверх и ловко поймав его обратно, молодой мужчина рассмеялся. Тут же на его голову приземлилась метко брошенная японцем подушка.
– Утешитель, блин, хренов! Ты его в конец засмущал! Всё твоя извращённая натура! – веселящийся Шикиото уже примеривался к следующей подушке с твёрдым намерением запустить ею в итальянца.
– И вовсе я не извращенец! Просто темпераментный! – с жаром отозвался Мартин. – И что в этом плохого? Мне же интересно, как это будет… – мечтательно прикрыв глаза, сероглазый пропустил ещё один удар, снова отхватив подушкой по голове. – А будешь бить меня по голове, у меня появятся навязчивые идеи, мании всяческие, представь, во что это превратится вкупе с моим жарким нравом, – искоса поглядывая на японца, который схватился было за третью подушку, но бросать почему-то передумал, Мартин поднялся с постели. Позади раздался с трудом сдерживаемый смех азиата.
– Вот Марти! Вот хитрый лис! Это надо же до такого додуматься! Нельзя, видите ли, его по голове бить. Да что с тобой сделается от мягких подушек!
Глаза Шикиото уже блестели от слёз. Из последних сил стараясь унять безудержный смех, он уткнулся лицом в подушку, не переставая колотить по кровати руками и ногами. Всё его тело сотрясалось, и со стороны было не понятно, плачет парень или смеётся.
– Ну вот, минус один, – тихим серьёзным голосом произнёс итальянец, натягивая на себя брюки.
– Что значит минус один? – озадаченно посмотрел на него всё ещё находящийся в некоторой прострации Тобиас.
– Одного потеряли, говорю. У Шики определённо нервное расстройство началось. Очень сильное, прогрессирующее! – продолжал говорить с хитрой улыбкой на лице Мартин, видя, какую реакцию производят его слова на азиата. С каждым его словом японец всё сильнее заливался смехом, и, казалось, уже вообще ничего не соображал.
– И что это значит? – испуганно хлопая пушистыми рыжими ресницами, в которых янтарными отблесками играли утренние солнечные лучи, медленно переводя взгляд с одного парня на другого, спросил Тобиас.
– Да ничего! Не переживай, маленький. Я пошутил! Ничего страшного, сейчас пройдёт. Просто истерический смех. Шики так обычно весь свой накопившийся негатив выплёскивает, начинает смеяться по какому-нибудь поводу, а остановиться потом долго не может. Вечно уржется до колик в животе, потом целый день согнутый пополам ходит!
– Маааартииии! П-п-прошуу тебя! Заткнись! Вхха-хаааха… – с трудом оторвавшийся от подушки черноволосый парень умоляюще посмотрел на итальянца. – Я… больше… не могу! – отрывисто проговорил он. – Живот больнооо, ваххахааа…
– Ладно, удаляюсь! – насмешливо отозвался молодой мужчина. – Я, например, уже безумно есть хочу! Тоби, одевайся и пойдём со мной на кухню. А этот, – Мартин кивком указал на продолжающего колыхаться на кровати азиата, – прохохочется и сам к нам придёт. Пошли.
Вот когда торопишься, ждёшь чего-то или кого-то, время вечно тянется неимоверно долго, словно специально издеваясь, заставляя изводиться в томительном ожидании. А когда напротив, совершенно не хочется скорого наступления определённого момента – он тут как тут! Время до вечера пролетело незаметно, такое ощущение, будто стрелки часов постоянно подталкивала вперёд чья-то незримая рука. Совершенно измотав себя ожиданием столь пугающего его вечера, подросток даже не мог вспомнить теперь, чем он занимался весь этот день. Что делал? Когда? Вроде вот только они вместе с парнями сидели на кухне за столом, завтракали, буквально несколько минут назад ходили вместе с Шикиото на конюшню.
Оглянуться не успел – уже вечер. Время проносилось слишком быстро, даже стремительно. От волнения Тобиас места себе не находил. Вот они снова за столом, теперь уже ужинают. С минуты на минуту должен появиться доктор Андриан. Благо с Гэбриелем больше не пришлось сегодня сталкиваться. Наспех позавтракав, он удалился к себе в кабинет и до сих пор не выходил оттуда. Его «верный пёс», как называли парни Бартоломио, только периодически выходил и готовил ему перекус или заваривал чай.
С ним рыжеволосый столкнулся сегодня на кухне, когда отправился туда следом за Мартином, оставив смеющегося Шикиото приходить в себя в одиночестве. Узнал он его тотчас же. Сразу в памяти яркими пятнами вспыхнули воспоминания о том дне. Дне, когда его похитили, когда обращались, словно с грязной тряпкой, били… Это ведь он защитил его тогда в самолёте от бешеного лысого, которого в последствии у всех на глазах пристрелил Гэбриель. И вообще показался не таким уж и страшным по сравнению с остальными. Возился с ним, даже старался быть осторожным. От нахлынувших воспоминаний мальчишка замер, не в силах отвести глаз от коротко стриженого брюнета, внимательно рассматривающего разложенные перед ним Мартином разноцветные коробочки с чаем. «Барт… Кажется, его зовут Барт», – пронеслось тогда в голове у рыжеволосого.
Завидев остановившегося в дверях парнишку, Бартоломио посмотрел на него и улыбнулся.
– Привет, рыжик! Как дела? – легко и непринуждённо, словно к старому знакомому, обратился мужчина. – Заходи, будем пить чай с бутербродами, я уже сделал.
Оказалось, что когда пепельноволосый был в особняке, Барт никогда не оставлял его одного, неотступно следуя рядом. Выполнял мелкие поручения, такие, как принести чай, обед и тому подобное. В его отсутствие же никогда не заходил в особняк. Судя по всему, это запрещалось хозяином.
Наскоро выпив чашку чая и перекусив вместе с парнями на кухне, Бартоломио собрал с собой всё необходимое и направился в кабинет Гэбриеля. На выходе мужчина столкнулся с подошедшим Шикиото. Приветливо поздоровался и, перекинувшись парой фраз, пошёл дальше. Больше его в этот день Тобиас не видел.
Вечер наступил. Сжимая и разжимая под столом вспотевшие от волнения ладошки, рыжеволосый никак не мог заставить себя есть. Хотя прекрасно понимал, что это последняя возможность на ближайшую неделю или даже две нормально поесть. Когда проколют язык, придётся преимущественно пить. Почему-то на ум пришло необыкновенно вкусное какао, которое готовил Мартин. «Вот им он и будет меня поить, как лицо, заинтересованное в моём скорейшем выздоровлении, сколько захочу и когда захочу! Он обещал!» – даже улыбнуться получилось. Мысли о Мартине и какао успокаивали, немного отвлекали.
– Добрый вечер, – раздался от двери спокойный ровный голос доктора Андриана. – Правильно, Тоби, покушай плотно, а то потом долго не сможешь. Я пока пойду зайду к Гэбриелю, а ты, как закончишь, сразу иди к себе в комнату.
– Доктор Андриан, а можно тоже поприсутствовать? Интересно ведь. Мы не будем мешать, – итальянец пытливо вглядывался в непроницаемое лицо врача.
– Да, ведь надо будет посмотреть и послушать, как потом за проколами ухаживать, и всё такое, – поддержал друга Шикиото.
– Ну, если Тобиас не против, не вижу в этом ничего страшного, – расплываясь в добродушной улыбке, ответил блондин. – Тоби, ты как на это смотришь? Не против, если Марти и Шики будут присутствовать?
– К-конечно, не против. Так даже для меня лучше будет, – уверенно ответил подросток.
– Вот и хорошо, я пойду, да и вы не засиживайтесь, всё-таки это не пятиминутная процедура.
Уже сидя в комнате Тобиаса в ожидании Андриана и Гэбриеля, парни по возможности старались успокоить нервничающего подростка.
– Маленький, мы ведь будем рядом. Не бойся ничего, брат хозяина очень хороший врач, да ты и сам об этом уже знаешь. Так что нечего так переживать, – итальянец уселся рядом с рыжеволосым мальчишкой и ласково потрепал его по яркой макушке.
– Марти, я не переживаю, мне страшно! – громче, чем хотелось на самом деле, произнёс Тобиас. – Я боюсь, потому что будет больно… Я, когда пупок прокалывал, так не боялся, но то только пупок, здесь же ещё соски, язык и… там ещё, – ухватившись за сидящего рядом итальянца, парнишка всхлипнул и уткнулся лицом ему в грудь.
– Тоби, маленький ты столько уже пережил, столько боли испытал. Что для тебя теперь эти маленькие дырочки в теле? Разве это проблема? Их же многие делают, и ты сам делал! Что же так испугался? Перестань, пожалуйста, – продолжал уговаривать молодой мужчина, ласково поглаживая мальчишку по волосам.
– И к тому же, Тоби, чтобы ты уже окончательно забыл о своих страхах, – проговорил присаживающийся по другую от рыжеволосого сторону Шикиото, – сосредоточься на том, что нам нужно умудриться расспросить доктора Андриана в отсутствии его брата о состоянии Элеонор.
– Да, конечно, – вспомнив о вчерашнем происшествии, Тобиас пристыдил сам себя. Вот ведь где действительно страшно. Бедная Элеонор. Неизвестно что с ней сейчас, что будет после. А он тут несчастных проколов испугался. И ведь, действительно, не впервой. Конечно, интимный пирсинг сделать ему бы и в голову не пришло, но многие сами на это шли, а потом ещё и гордо хвастались своими новыми украшениями в самых интересных местах.
– Ну что, зайчатки, уже заждались? – Гэбриель с грохотом распахнул дверь и на мгновение остановился, насмешливо щурясь и улыбаясь своей коронной хищной улыбкой. – Рыжик, ты уже готов? А чего ещё не разделся?
– Зачем ему раздеваться? – недоумённо глядя на брата, Андриан прошёл в комнату и принялся раскладывать инструменты на прикроватной тумбочке. – Ребята, отсядьте подальше, а лучше сядьте на стулья чуть поодаль. Это ведь все-таки хоть и маленькая, но своего рода операция, поэтому постараемся соблюдать стерильность, насколько это возможно в домашних условиях.
– Как это зачем? Ты серьги видел, которые я купил?
– Ещё нет, а что с ними не так? – отозвался врач, принимая из рук Шикиото маленькую коробочку и внимательно всматриваясь в её содержимое.
– Теперь понятно? – довольно скалящийся пепельноволосый подошёл ближе и с удовольствием наблюдал, как удивление на лице его брата постепенно сменяется возмущением.
– Какого чёрта? Гэб, вот скажи, на хрена это нужно? – раздражённо сверкнув глазами, Андриан уставился на голубоглазого мужчину, ожидая от него хоть какого-то ответа на свой вопрос.
– Дрю, ну ты же знаешь, я люблю всякие забавные штучки! И если ты не сделаешь, я сам в нём дырок понаковыряю. А я, в отличие от тебя, не профессионал, и тебе хорошо известно, к чему могут привести неосторожные действия в области медицины. Ну Дрю, ну пожалуйста! – выражение лица Гэбриеля сейчас было поистине немыслимым. Он просил, даже уговаривал, и делал это, судя по всему, искренне, хотя и несколько устрашающе своеобразно. – Ты ведь поможешь? – заискивающе улыбаясь, голубоглазый наблюдал за реакцией брата.
– И когда только тебе изгаляться надоест, – тяжело вздохнув, Андриан направился в ванную, чтобы помыть руки. – Мальчик ведь не только есть недели полторы толком не сможет, так ещё и в туалет как на каторгу ходить будет. Может тебе тоже какую-нибудь интересную часть тела проколоть? – резко развернувшись, блондин с вызовом посмотрел на брата. – Ну так, за компанию, чтобы веселее было!
– Не-не-не! – поднял руки вверх в примирительном жесте Гэбриель. – Мне не надо! Я хочу видеть серёжки на нём, а не на себе! Если хочешь, рыжик потом тебе продемонстрирует все преимущества интимного пирсинга и булавочки на языке… – таинственно улыбаясь, краем глаза наблюдая за стремительно багровеющим мальчишкой, произнёс пепельноволосый.
– Прекрати пороть чушь! – резко осадил его Андриан. – Я в ванную, а ты, Тобиас, пока разденься, – и доктор быстро скрылся за дверью.
– Давай, рыжик, раздевайся, не тяни! – промурлыкал наклонившийся к самому его лицу блондин. – Я смотрю, идея отблагодарить моего братца тебя заинтересовала, вон какая бурная реакция, – проведя ладонью по полыхающей щеке замершего и, казалось, даже переставшего на время дышать подростка, Гэбриель с лёгкой улыбкой отстранился. – Ладно, не буду я тебя больше смущать, сейчас объясню Дрю, что и как сделать и оставлю вас одних. Ночевать я сегодня не останусь, так что увидимся теперь только завтра.
– Тоби, пупок ведь ещё не зажил? – спросил вернувшийся доктор Андриан.
– Пупок у него пока не зажил, долбаный ублюдок Хорд постарался! – раздражённо бросил Гэбриель. – Позже его тоже проколешь.
– Я вообще-то не тебя спрашивал, а Тобиаса! – в тон ему отозвался доктор.
– Я знаю, что ещё не зажил, я видел, в чём проблема-то? Просто хочу поскорее объяснить тебе, что хочу и свалить, у меня дел полно.
– Давай-давай, быстрее освободишь нас от необходимости тебя созерцать, – огрызнулся врач, подходя ближе к уже раздевшемуся подростку.
– Ну, про язык, думаю, понятно. С сосками тоже ничего сложного, горизонтальные проколы. В головку члена через уретру продеть кольцо, если не ошибаюсь, ты это уже делал, ну, тому пацану, у Крейга на яхте.
– Делал-делал, не беспокойся!
– И ещё. Рыжик, раздвинь ноги. Шире. Вот так, молодец. Теперь ляг на спину, – Гэбриель присел рядом с кроватью на корточки и осторожно пальцами приподнял яички парня, слегка оттянув их. – Вот здесь.
– А здесь-то зачем? Бог ты мой, Гэб, ты совершенно свихнулся!
– Я так хочу. И если его потом поставить на четвереньки, сзади такой вид откроется… – мечтательно закатив глаза, промурлыкал пепельноволосый.
– Маньяк, – тихо отозвался Андриан, беря в руки дезинфицирующий раствор и начиная обрабатывать им инструменты. – Всё, иди уже, напрягаешь. Вернёшься после и посмотришь, что получилось.
– Пистолетом можно прокалывать только уши. Все остальные части тела только иглами, соответствующими по размеру серьгам. С чего начнём, Тоби, сверху или снизу? – деловым тоном поинтересовался доктор, протирая руки дезинфицирующим раствором.
– Не знаю. Наверное, всё равно, – тихо, почти шёпотом произнёс рыжеволосый.
– Начните лучше снизу, если всё равно, – предложил внимательно наблюдающий за происходящим Мартин. – Так хоть нормально разговаривать до последнего сможешь, – улыбнулся он, стараясь подбодрить парнишку.
– Снизу так снизу. Тоби, сосредоточься и не дёргайся, я постараюсь сделать всё быстро и аккуратно. Если тебя это немного успокоит, могу побрызгать лёгким анестетиком. Его обычно только для языка используют, особого обезболивающего эффекта там внизу не будет. Но чисто с психологической стороны всё же лучше, чем ничего, – усмехнувшись, Андриан устроился между ног мальчишки и быстро распылил спрей на головку его члена. Рыжеволосый поёжился от неприятного, холодного и мокрого.
Быстрым, чётко выверенным движением доктор ухватил головку поудобнее и, не мешкая, проткнул иглой нежную чувствительную ткань в строго определённом месте. Тобиас только всхлипнул, сдержав рвущийся наружу крик, а из уголков глаз сами собой потекли слёзы.
– Молодец. Хорошо. Вот и всё, – увещевал подростка склонившийся над ним блондин.
Переживающие и не находящие себе места Мартин и Шикиото внимательно наблюдали за процессом со стороны. Стараясь никоим образом не помешать, только периодически улыбаясь и подбадривая страдающего рыжего, они замирали от волнения в самые ответственные моменты и, казалось, готовы были в любой момент броситься вытаскивать своего юного друга из рук колдующего над ним доктора.
Чтобы сделать прокол, о котором в последнюю очередь говорил Гэбриель, пришлось поставить рыжеволосого на четвереньки. К его великому облегчению, это было гораздо менее болезненно, чем прокол головки члена. И парень даже вздохнул с некоторым облегчением, когда с нижней частью его тела работа была завершена.
– Теперь соски. Это тоже не настолько больно, как в самом начале, но всё же весьма ощутимо, как впрочем, и любое нарушение целостности тканей тела человека.
Через несколько минут соски Тобиаса уже украшали маленькие аккуратные колечки с шариками посередине.
– Ну и остался только язык. Это больно, Тоби. Так что приготовься.
Ловко ухватив язык мальчишки и надёжно зафиксировав его положение специальным зажимом, Андриан основательно прицелился, правильно выбирая место прокола. Быстрым умелым движением руки язык был нанизан на иглу, словно бабочка на булавку. Из глаз мальчишки снова потекли слёзы.
– Маленький, вот и всё! – радостно тараторил над ухом Мартин, словно это он сам только что перенёс все эти мучения. – Ты молодец! Всё закончилось! Давай-ка, я помогу тебе одеться.
– Кстати, желательно несколько дней походить без белья и в халате, чтобы исключить лишние соприкосновения с ранками.
– О! Халат найдём, легко! Да тут в шкафу наверняка парочка висит. Точно! – в подтверждение своим словам итальянец извлёк наружу два халата. Один махровый, тёмно-зелёный, а другой из более лёгкого материала и посветлее.
– Подойдёт тот, что полегче, – посоветовал врач. – Ранки обрабатывать дезинфицирующим раствором по три раза в день. Головку протирать каждый раз, когда будешь ходить в туалет, это само собой разумеется. Серьги осторожно двигать каждый раз при обработке, но не вынимать. И ещё, Тоби, прими на ночь вот эти капсулы. Это противовоспалительное, не помешает. Ну вот и всё, мне пора. Завтра, разумеется, заеду и навещу вас. И ещё, чуть не забыл, продолжать туго перетягивать рёбра ещё неделю.
– Ясно, всё будет сделано, – уверенно проговорил Шикиото. – Доктор Андриан, как там дела у Элеонор? – наконец задал он самый сложный за этот вечер вопрос.
– Я знаю, как сильно вы за неё переживаете. Все трое, – тихим голосом промолвил Андриан. Он боялся этого разговора. Вернее сказать, не боялся, а не хотел причинять парням дополнительные страдания. А они будут страдать… Искренне и сильно, по-настоящему переживая за Элеонор. Ведь того, что случилось, уже не изменить. А соврать им он не мог. Это было бы слишком подло по отношению к ним, и без того вдоволь хлебнувших, заслуживающих элементарно честности. Они ведь были здесь все вместе, а сейчас… Элли больше не вернётся сюда. И одному богу известно, что с ней будет дальше…
– Ей снова было очень плохо сегодня утром, но сейчас с ней всё в порядке… А вот ребёнка спасти не удалось… – на выдохе проговорил доктор. – Мы… Я сделал… сделал всё, что мог. Но малышка не выжила…
@музыка: "Devil On My Shoulder" Billy Talent
-
-
25.02.2012 в 21:38-
-
25.02.2012 в 21:50-
-
26.02.2012 в 09:38-
-
22.05.2012 в 11:13И опять этот его братец - добрый доктор Айболит блин. Помогает ему детей калечить, скотина просто.
Тобиас молодец - терпит все, хоть и боится жутко.
Ну и несчастная Элеонор. Даже и знать не хочется, чего с бедолагой теперь сделают. Еще бы! В такой атмосфере, какую Гэбриель утстраивает, разве можно нормально ребенка родить?
-
-
22.05.2012 в 14:33Про Элеонор я специально только до этого момента упоминаю, чтоб потом была возможность самому додумать что с ней моглло произойти. Да и углубляться вновь в разнообразные прелести последствий такого вот исхода событий не хотелось, если честно. По моему итак мрака достаточно!