Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
читать дальшеРёбра ныли, голова гудела от переизбытка впечатлений и смешавшихся воедино разнообразных эмоций, не давая уснуть, заставляя раз за разом комкать одеяло, перекладывать подушку и пытаться наконец устроиться поудобнее. Измученный Тобиас тщетно пытался уснуть. Надо было попросить обезболивающее у Шики, хоть болели рёбра и не сильно, но, по крайней мере, уснуть бы получилось. А сейчас, вроде как, неудобно уже беспокоить. Боль физическая не шла ни в какое сравнение с терзающими сейчас парня мыслями. Раз за разом прокручивая в голове события нескольких последних дней, он пытался осмыслить происходящее, разобраться хотя бы в своей собственной голове и постараться упорядочить те не многие здравые мысли, которые остались после пережитого шока.
Всего четыре дня назад он был обычным школьником, весёлым рыжим пареньком, у которого было много друзей, и всё вокруг казалось таким интересным и захватывающим. Дом, школа, фотостудия, лица друзей и родных. Яркие картинки его обычной, такой далёкой теперь и недоступной жизни мелькали перед глазами безумным хороводом.
– Мама… – прошептал рыжеволосый, стирая скользнувшую по щеке слезу тыльной стороной ладони. Как там она, как Миранда? Наверное, ищут его, переживают, день за днём обзванивают морги и больницы. А как же иначе… Он никогда не пропадал, даже ночевать у друзей редко оставался, да и предупреждал об этом обязательно. Шумные ночные вечеринки с морем спиртного и прочими атрибутами взрослой жизни были пока не по возрасту. Хотя пару раз они с друзьями и умудрялись пробраться на подобные праздники жизни, но особого восторга он от этого не испытал. Видимо, действительно всему своё время, и носиться с фотоаппаратом по набережной или тихо крадучись пробираться по лесу ему было интересней. Врождённое любопытство и страсть к исследованиям не позволяли парню долгое время находиться на одном месте и тратить своё время на бессмысленное потребление пива в неограниченных количествах, просиживание часами у телевизора или на разглядывание грудастых красоток с порносайтов, чем занималось большинство его сверстников в свободное время.
Неужели это правда… И теперь он больше никогда не вернётся к своей прежней жизни… Не будет ходить в школу, посещать фотостудию, и друзей никогда не увидит. А мама… Как же она без него? Хотя… у неё ведь есть Миранда. Она поможет, поддержит. Тобиас искренне надеялся, что сестре хватит сил и выдержки, чтобы после его исчезновения она не дала маме окончательно потерять смысл жизни. У мамы есть Миранда, у Миранды – мама… Это гораздо лучше, чем остаться совершенно одному… Одному, в неизвестном месте, с неизвестными людьми, не известно насколько. Возможно, навсегда… Хм… Навсегда тоже не вариант. Судя по тому, что рассказали ему Мартин и Шикиото, тот пепельноволосый, Гэбриель, просто обезумевший от вседозволенности, властный, деспотичный хозяин жизни, который не гнушается ничем в достижении своих целей, всецело потакает желаниям себя любимого и является к тому же и чёртовым извращенцем и садистом. Абсолютно не радужные мысли. Вполне вероятно, что через какое-то время его игрушка ему надоест, и что тогда? Выбросит? Продаст? Отдаст? Или, может, убьёт…
– Мама… Миранда… Как же мне плохо, – не сдерживая рыданий, Тобиас зарылся лицом в подушку, продолжая вздрагивать всем телом, не в силах остановить рвущиеся наружу слёзы и болезненные стоны. – Я хочу домой… Мамочка! Милая моя мамочка! Найди меня! Помоги мне, мамочка... – задыхаясь от рыданий, шептал парень.
Какое же это необыкновенное слово – мама… Оно согревает и даёт надежду. Оно срывается с губ, когда больно и когда, наоборот, очень приятно. Как тяжело бывает его произнести… Произнести в пустоту чужого мира, в котором он оказался. Зная, что мама не поможет, она не придёт… От бессилия хотелось умереть. Так ярко, словно наяву, рыжеволосый представил себе маму. Её тёплые, потрескавшиеся от воды руки. Ласковую улыбку, добрые тёплые глаза. Голос… Сильный и уверенный тон. Мама всегда говорила громко и других заставляла произносить слова чётко, разборчиво и достаточно громко. Могла накричать, отругать, даже подзатыльник иной раз прилетал непоседливому сыну. Но никогда не злилась долго, не могла. Уже максимум через полчаса снова улыбалась и ласково трепала по макушке или крепко сжимала в объятиях… – Мама… – Словно волшебное слово, словно заклинание. – Ты прости… мама. Тебе теперь не до улыбок. Наверняка не спишь, глаза от слёз красные и опухшие. Ищешь меня. Вы вместе с Мирандой меня ищете сейчас, я знаю… Как же я хочу, чтобы вы меня нашли, но… Это не возможно…
Дверь в спальню приоткрылась и внутрь кто-то очень тихо проскользнул. Тут же у изголовья кровати послышался тихий взволнованный голос Мартина:
– Маленький. Ты чего? Ну, что ты расплакался? – шептал парень, укладываясь на постели рядом с Тобиасом и крепко прижимая его к себе. – Успокойся, пожалуйста. Всё хорошо. Я побуду с тобой, если хочешь, только не плачь! Пожалуйста, не плачь, маленький, – продолжал шептать итальянец, укрывая одеялом их обоих. – Я знаю, тебе сейчас очень тяжело и больно, и… И мы ничего не можем сделать, чтобы изменить ситуацию. Но мы можем быть рядом. Рядом с тобой и помогать, чем можем, и поддерживать. Знаешь… это очень важно… Чтобы хоть кто-то был рядом… Когда меня привезли сюда, я был совсем один. Шикиото появился только через два года. Правда, была тут ещё одна девушка, но она была какой-то нелюдимой и с ней даже поговорить не получалось, а в скором времени её вообще увезли, неизвестно куда. Мне было очень плохо, я сходил с ума! Я так же, как и ты, впервые оказался в постели с мужчиной. Было больно и гадко. Пытался бежать. Чем это закончилось, ты знаешь. А ведь я привык к шумной компании, у меня четыре брата и три сестры. Да-да! У нас была многодетная семья. Было… Было так хорошо. И это так далеко сейчас, что кажется сказкой, игрой моего воображения. Мне оставался один месяц до окончания школы, я собирался поступать на факультет иностранных языков, у меня память хорошая, с лёту запоминаю. Когда сюда попал, пришлось овладеть английским, теперь даже акцент практически не заметен. А ещё могу на французском и испанском говорить, от нечего делать выучил, чтоб со скуки не сдохнуть. Когда Шики привезли, я его английскому учил, правда, сложно было, он ведь японец, а я к тому времени с японским ещё не знаком был. Гэбриель, зная о моих способностях, принёс мне ноутбук и программу обучающую. Так вот и учились, он английскому, я японскому. Теперь без проблем. Ты не спишь ещё? – спросил мужчина у переставшего рыдать и ощутимо расслабившегося в его объятиях парня.
– Нет. Ты… не уходи, пожалуйста. А то я никак уснуть не могу, – тихо отозвался рыжий.
– Это оттого, что твоя жизнь круто изменилась. Очень круто. И мысли не дают тебе расслабиться и отдохнуть. Это естественное состояние при стрессовой ситуации, – пояснил Мартин, ласково гладя мальчишку по животу, чувствуя, как подрагивает тело от лёгких прикосновений его пальцев. – Постарайся всё-таки уснуть, маленький. Тебе отдыхать нужно, сил набираться. А то выздоровление затянется. Тебе удобно? – поинтересовался сероглазый у сильнее прижавшегося к нему спиной парня.
– Да. Так хорошо, – ответил ему подросток, удобнее устраиваясь в тёплых объятиях заботливых рук. – Спасибо тебе… За то, что ты рядом. Мне ещё повезло…
Проснулся Тобиас от того, что обнимающий его сзади Мартин, к которому он прижался всей спиной, слегка прогнувшись вперёд, завозился, что-то нечленораздельно шепча себе под нос.
– Марти, ты собрался уходить? – раздирая спросонья заспанные глаза, поворачиваясь в сторону елозящего под одеялом парня, спросил рыжеволосый.
– Ну, как тебе сказать… Не то что бы мне хотелось уходить, просто… – мужчина сделал вполне определённое движение бёдрами и прижался своим возбуждённым, рвущимся из трусов членом к ягодицам мальчишки. Сон с него слетел мгновенно. Глаза широко распахнулись, а щёки стали покрываться его извечным румянцем. – Ну, чего ты опять весь в предобморочном состоянии? – весело проговорил итальянец, продолжая крепко обнимать и прижиматься затвердевшей плотью к рыжему. – Утро ведь! Дело понятное. Через некоторое время пройдёт! Хотя… Ты такой тёплый, мягкий… Короче, я в душ. Не пройдёт, если рядом с тобой останусь! – весело смеясь, сероглазый выпустил из своих объятий Тобиаса и поднялся с кровати. – А ты давай тоже вставай, пойдём завтрак готовить, и погулять тебе не помешает.
В дверях Мартин нос к носу столкнулся с входящим Шикиото.
– О! Ну, наконец-то! Соизволили проснуться! – насмешливо произнёс брюнет. – Пойдёмте завтракать, я омлет приготовил.
– Как? Ты уже приготовил? Мы собирались сами что-нибудь сварганить, а ты нас опередил, – в тон ему отозвался итальянец.
– Собирались! Как же! Чтобы меня опередить, нужно было встать, по крайней мере, на два часа раньше, а не дрыхнуть без задних ног. И вообще, почему это ты спал вместе с Тоби? – спросил азиат, останавливая пытающегося протиснуться мимо него в дверь Мартина. – Мне ты ничего не сказал! – продолжал он грозно допрашивать не оставляющего попытки улизнуть парня.
– Шики, не сердись. Я… Просто мне было так… Я не мог уснуть, плакал, а Марти услышал и пришёл. И остался со мной, потому что я попросил и… – глаза рыжеволосого мальчишки снова предательски заблестели.
– Нет, Тоби! Я не сержусь, глупый! – Шикиото быстро подошёл к кровати и устроился рядом с взволнованно замершем парнем. – Ну, чего ты такой… Я даже не знаю, как сказать! Излишне чувствительный, что ли. Или, что более вероятно, это просто от переживаний… – японец обнял мальчишку, стараясь развернуть лицом к себе и заглянуть в глаза. – Кстати, сегодня я буду ночевать у тебя. Если ты не против, конечно. Так будет честно! – проговорил он, обращаясь уже к Мартину, который рассмеявшись, вышел из спальни.
– Тебе нравится? – спросил Шикиото у рыжеволосого, с аппетитом поглощающего омлет.
– Конечно! Очень вкусно! – радостно отозвался Тобиас.
– Похоже, удовольствие от приёма пищи вернулось. Это здорово! Самые доступные, самые примитивные и простые способы испытать наслаждение – это вкусная еда и хороший секс! Первичные потребности организма! А потом уже всякие эстетические и прочие культурные заморочки. Но без первичных потребностей никуда! – смеясь, говорил Мартин, наблюдая за смущённым подростком.
– Тоби, не обращай на него внимания. Хочешь добавки? – поинтересовался Шикиото, забирая пустую тарелку парня и собираясь положить в неё вторую порцию омлета. – Ешь, и пойдемте прогуляемся.
– Спасибо большое! Я быстро! – улыбнулся в ответ рыжеволосый, с благодарностью принимая из рук азиата полную тарелку.
Выйдя на улицу, парни направились в сторону конюшни.
– Тоби, а тебе спорт какой-нибудь нравится? Можно мяч в сетку побросать, в теннис поиграть или ещё чего, – спросил Мартин.
– Я вообще не против любых активных действий! – весело отозвался подросток.
– Тогда и лошади тебе понравятся! – с энтузиазмом проговорил Шикиото. – Давайте вместе на конюшню сходим, я тебя с Эльдой и Ташем познакомлю.
Наблюдая издалека за азиатом, ребята отметили, что его восторгу, казалось, не было предела, когда он медленно выехал из конюшни на своей любимой Эльде. Белое грациозное животное как нельзя кстати подходило утончённой внешности японца. Они вместе смотрелись как-то нереально, словно из другого мира. Сказочного мира. Но как всё же красиво!
– Правильно, что не захотел сегодня попробовать сесть на лошадь, – отрывая от созерцания прекрасной картины мальчишку, проговорил итальянец. – Рёбра ещё не зажили, не безопасно. Но потом обязательно попробуй, может, понравится.
– Да, конечно, попробую! Это так интересно. А Шики только ездит верхом или также и ухаживает за лошадями? – поинтересовался парень.
– Ухаживает тоже. Каждый день сюда ходит. Моет, чистит, расчёсывает. Я же тебе говорил, у него семья разведением лошадей занималась. Так он, когда узнал, что здесь конюшня есть, чуть с ума от радости не сошёл. Лошади ему о доме напоминают. Это сейчас он такой весь довольный и улыбающийся, потому что смог с собой справиться, преодолеть боль. А раньше мог часами возле лошади сидеть и плакать, возле этой белой. У него дома его лошадь на Эльду очень похожа была. Отец Шикиото на день рождения подарил ему жеребёнка. И с тех пор он заботился о нём, ухаживал, объезжал, как полагается. В общем, та лошадь была особенной для него. А здесь Эльда стала его отдушиной. Смотри, он сейчас счастлив, – кивнул Мартин в сторону проезжающего мимо Шикиото.
– Да, выглядит счастливым, – согласился рыжеволосый. – Насколько это возможно в данной ситуации. Это как в золотой клетке, что ли. Развлечения, какие пожелаешь, только шаг в сторону и расстрел на месте, – опустив голову, стараясь спрятать лицо, тихо отозвался Тобиас.
– Ты прав… Но знаешь, заниматься постоянным самоедством или попросту попытаться себя убить – это не выход. Кто знает, что нас ждёт впереди. А вдруг! Вдруг что-то изменится. Не знаю что, но надежда всё равно где-то там глубоко-глубоко всё же теплится. Наверное, люди просто не могут по-другому. И в любых, даже самых безвыходных ситуациях продолжают надеяться на чудо. Глупо, да? А я всё равно надеюсь…
– Нет, Марти, не глупо! Ты молодец. Не падаешь духом. Ты здесь уже пять лет. Пять лет, как тебя лишили твоей привычной жизни, отобрали семью, сделали, по сути, бессловесной игрушкой! А ты не сдался… Ты живёшь… Помогаешь Шикиото. Теперь вот и меня в чувства приводишь. Ты… Добрый и замечательный, а… А тебе тяжелее всего пришлось. Ведь ты был один, но сумел справиться. Я вот, например, наверняка бы не справился, если бы вас с Шики здесь не было. Я бы просто свихнулся! От боли и от страха, а ты… Ты сильный.
– Тоби, маленький…. Я так рад, что могу хотя бы просто быть рядом и утешать. Это всё, на что я способен в данных обстоятельствах. Спасибо тебе за такие тёплые слова и… Постарайся, пожалуйста. Постарайся ради себя, ради друзей и родных, которые остались там, в прошлом, выжить… Поскорее освоиться, хотя это будет непросто, я понимаю. Смириться и не сопротивляться. Самые поганые вещи! Да? Я бы плюнул в лицо тому, кто посмел сказать бы мне это! Там, в той жизни! Но не здесь… Здесь можно выжить, только повинуясь, прогибаясь и стараясь угодить, – глаза итальянца потемнели, голос задрожал. – Но вместе нам будет проще. Гораздо проще, маленький, – Мартин притянул к себе не сопротивляющегося подростка и крепко обнял его.
– Марти… Рёбра… – сдавлено зашипел рыжеволосый.
Всего четыре дня назад он был обычным школьником, весёлым рыжим пареньком, у которого было много друзей, и всё вокруг казалось таким интересным и захватывающим. Дом, школа, фотостудия, лица друзей и родных. Яркие картинки его обычной, такой далёкой теперь и недоступной жизни мелькали перед глазами безумным хороводом.
– Мама… – прошептал рыжеволосый, стирая скользнувшую по щеке слезу тыльной стороной ладони. Как там она, как Миранда? Наверное, ищут его, переживают, день за днём обзванивают морги и больницы. А как же иначе… Он никогда не пропадал, даже ночевать у друзей редко оставался, да и предупреждал об этом обязательно. Шумные ночные вечеринки с морем спиртного и прочими атрибутами взрослой жизни были пока не по возрасту. Хотя пару раз они с друзьями и умудрялись пробраться на подобные праздники жизни, но особого восторга он от этого не испытал. Видимо, действительно всему своё время, и носиться с фотоаппаратом по набережной или тихо крадучись пробираться по лесу ему было интересней. Врождённое любопытство и страсть к исследованиям не позволяли парню долгое время находиться на одном месте и тратить своё время на бессмысленное потребление пива в неограниченных количествах, просиживание часами у телевизора или на разглядывание грудастых красоток с порносайтов, чем занималось большинство его сверстников в свободное время.
Неужели это правда… И теперь он больше никогда не вернётся к своей прежней жизни… Не будет ходить в школу, посещать фотостудию, и друзей никогда не увидит. А мама… Как же она без него? Хотя… у неё ведь есть Миранда. Она поможет, поддержит. Тобиас искренне надеялся, что сестре хватит сил и выдержки, чтобы после его исчезновения она не дала маме окончательно потерять смысл жизни. У мамы есть Миранда, у Миранды – мама… Это гораздо лучше, чем остаться совершенно одному… Одному, в неизвестном месте, с неизвестными людьми, не известно насколько. Возможно, навсегда… Хм… Навсегда тоже не вариант. Судя по тому, что рассказали ему Мартин и Шикиото, тот пепельноволосый, Гэбриель, просто обезумевший от вседозволенности, властный, деспотичный хозяин жизни, который не гнушается ничем в достижении своих целей, всецело потакает желаниям себя любимого и является к тому же и чёртовым извращенцем и садистом. Абсолютно не радужные мысли. Вполне вероятно, что через какое-то время его игрушка ему надоест, и что тогда? Выбросит? Продаст? Отдаст? Или, может, убьёт…
– Мама… Миранда… Как же мне плохо, – не сдерживая рыданий, Тобиас зарылся лицом в подушку, продолжая вздрагивать всем телом, не в силах остановить рвущиеся наружу слёзы и болезненные стоны. – Я хочу домой… Мамочка! Милая моя мамочка! Найди меня! Помоги мне, мамочка... – задыхаясь от рыданий, шептал парень.
Какое же это необыкновенное слово – мама… Оно согревает и даёт надежду. Оно срывается с губ, когда больно и когда, наоборот, очень приятно. Как тяжело бывает его произнести… Произнести в пустоту чужого мира, в котором он оказался. Зная, что мама не поможет, она не придёт… От бессилия хотелось умереть. Так ярко, словно наяву, рыжеволосый представил себе маму. Её тёплые, потрескавшиеся от воды руки. Ласковую улыбку, добрые тёплые глаза. Голос… Сильный и уверенный тон. Мама всегда говорила громко и других заставляла произносить слова чётко, разборчиво и достаточно громко. Могла накричать, отругать, даже подзатыльник иной раз прилетал непоседливому сыну. Но никогда не злилась долго, не могла. Уже максимум через полчаса снова улыбалась и ласково трепала по макушке или крепко сжимала в объятиях… – Мама… – Словно волшебное слово, словно заклинание. – Ты прости… мама. Тебе теперь не до улыбок. Наверняка не спишь, глаза от слёз красные и опухшие. Ищешь меня. Вы вместе с Мирандой меня ищете сейчас, я знаю… Как же я хочу, чтобы вы меня нашли, но… Это не возможно…
Дверь в спальню приоткрылась и внутрь кто-то очень тихо проскользнул. Тут же у изголовья кровати послышался тихий взволнованный голос Мартина:
– Маленький. Ты чего? Ну, что ты расплакался? – шептал парень, укладываясь на постели рядом с Тобиасом и крепко прижимая его к себе. – Успокойся, пожалуйста. Всё хорошо. Я побуду с тобой, если хочешь, только не плачь! Пожалуйста, не плачь, маленький, – продолжал шептать итальянец, укрывая одеялом их обоих. – Я знаю, тебе сейчас очень тяжело и больно, и… И мы ничего не можем сделать, чтобы изменить ситуацию. Но мы можем быть рядом. Рядом с тобой и помогать, чем можем, и поддерживать. Знаешь… это очень важно… Чтобы хоть кто-то был рядом… Когда меня привезли сюда, я был совсем один. Шикиото появился только через два года. Правда, была тут ещё одна девушка, но она была какой-то нелюдимой и с ней даже поговорить не получалось, а в скором времени её вообще увезли, неизвестно куда. Мне было очень плохо, я сходил с ума! Я так же, как и ты, впервые оказался в постели с мужчиной. Было больно и гадко. Пытался бежать. Чем это закончилось, ты знаешь. А ведь я привык к шумной компании, у меня четыре брата и три сестры. Да-да! У нас была многодетная семья. Было… Было так хорошо. И это так далеко сейчас, что кажется сказкой, игрой моего воображения. Мне оставался один месяц до окончания школы, я собирался поступать на факультет иностранных языков, у меня память хорошая, с лёту запоминаю. Когда сюда попал, пришлось овладеть английским, теперь даже акцент практически не заметен. А ещё могу на французском и испанском говорить, от нечего делать выучил, чтоб со скуки не сдохнуть. Когда Шики привезли, я его английскому учил, правда, сложно было, он ведь японец, а я к тому времени с японским ещё не знаком был. Гэбриель, зная о моих способностях, принёс мне ноутбук и программу обучающую. Так вот и учились, он английскому, я японскому. Теперь без проблем. Ты не спишь ещё? – спросил мужчина у переставшего рыдать и ощутимо расслабившегося в его объятиях парня.
– Нет. Ты… не уходи, пожалуйста. А то я никак уснуть не могу, – тихо отозвался рыжий.
– Это оттого, что твоя жизнь круто изменилась. Очень круто. И мысли не дают тебе расслабиться и отдохнуть. Это естественное состояние при стрессовой ситуации, – пояснил Мартин, ласково гладя мальчишку по животу, чувствуя, как подрагивает тело от лёгких прикосновений его пальцев. – Постарайся всё-таки уснуть, маленький. Тебе отдыхать нужно, сил набираться. А то выздоровление затянется. Тебе удобно? – поинтересовался сероглазый у сильнее прижавшегося к нему спиной парня.
– Да. Так хорошо, – ответил ему подросток, удобнее устраиваясь в тёплых объятиях заботливых рук. – Спасибо тебе… За то, что ты рядом. Мне ещё повезло…
Проснулся Тобиас от того, что обнимающий его сзади Мартин, к которому он прижался всей спиной, слегка прогнувшись вперёд, завозился, что-то нечленораздельно шепча себе под нос.
– Марти, ты собрался уходить? – раздирая спросонья заспанные глаза, поворачиваясь в сторону елозящего под одеялом парня, спросил рыжеволосый.
– Ну, как тебе сказать… Не то что бы мне хотелось уходить, просто… – мужчина сделал вполне определённое движение бёдрами и прижался своим возбуждённым, рвущимся из трусов членом к ягодицам мальчишки. Сон с него слетел мгновенно. Глаза широко распахнулись, а щёки стали покрываться его извечным румянцем. – Ну, чего ты опять весь в предобморочном состоянии? – весело проговорил итальянец, продолжая крепко обнимать и прижиматься затвердевшей плотью к рыжему. – Утро ведь! Дело понятное. Через некоторое время пройдёт! Хотя… Ты такой тёплый, мягкий… Короче, я в душ. Не пройдёт, если рядом с тобой останусь! – весело смеясь, сероглазый выпустил из своих объятий Тобиаса и поднялся с кровати. – А ты давай тоже вставай, пойдём завтрак готовить, и погулять тебе не помешает.
В дверях Мартин нос к носу столкнулся с входящим Шикиото.
– О! Ну, наконец-то! Соизволили проснуться! – насмешливо произнёс брюнет. – Пойдёмте завтракать, я омлет приготовил.
– Как? Ты уже приготовил? Мы собирались сами что-нибудь сварганить, а ты нас опередил, – в тон ему отозвался итальянец.
– Собирались! Как же! Чтобы меня опередить, нужно было встать, по крайней мере, на два часа раньше, а не дрыхнуть без задних ног. И вообще, почему это ты спал вместе с Тоби? – спросил азиат, останавливая пытающегося протиснуться мимо него в дверь Мартина. – Мне ты ничего не сказал! – продолжал он грозно допрашивать не оставляющего попытки улизнуть парня.
– Шики, не сердись. Я… Просто мне было так… Я не мог уснуть, плакал, а Марти услышал и пришёл. И остался со мной, потому что я попросил и… – глаза рыжеволосого мальчишки снова предательски заблестели.
– Нет, Тоби! Я не сержусь, глупый! – Шикиото быстро подошёл к кровати и устроился рядом с взволнованно замершем парнем. – Ну, чего ты такой… Я даже не знаю, как сказать! Излишне чувствительный, что ли. Или, что более вероятно, это просто от переживаний… – японец обнял мальчишку, стараясь развернуть лицом к себе и заглянуть в глаза. – Кстати, сегодня я буду ночевать у тебя. Если ты не против, конечно. Так будет честно! – проговорил он, обращаясь уже к Мартину, который рассмеявшись, вышел из спальни.
– Тебе нравится? – спросил Шикиото у рыжеволосого, с аппетитом поглощающего омлет.
– Конечно! Очень вкусно! – радостно отозвался Тобиас.
– Похоже, удовольствие от приёма пищи вернулось. Это здорово! Самые доступные, самые примитивные и простые способы испытать наслаждение – это вкусная еда и хороший секс! Первичные потребности организма! А потом уже всякие эстетические и прочие культурные заморочки. Но без первичных потребностей никуда! – смеясь, говорил Мартин, наблюдая за смущённым подростком.
– Тоби, не обращай на него внимания. Хочешь добавки? – поинтересовался Шикиото, забирая пустую тарелку парня и собираясь положить в неё вторую порцию омлета. – Ешь, и пойдемте прогуляемся.
– Спасибо большое! Я быстро! – улыбнулся в ответ рыжеволосый, с благодарностью принимая из рук азиата полную тарелку.
Выйдя на улицу, парни направились в сторону конюшни.
– Тоби, а тебе спорт какой-нибудь нравится? Можно мяч в сетку побросать, в теннис поиграть или ещё чего, – спросил Мартин.
– Я вообще не против любых активных действий! – весело отозвался подросток.
– Тогда и лошади тебе понравятся! – с энтузиазмом проговорил Шикиото. – Давайте вместе на конюшню сходим, я тебя с Эльдой и Ташем познакомлю.
Наблюдая издалека за азиатом, ребята отметили, что его восторгу, казалось, не было предела, когда он медленно выехал из конюшни на своей любимой Эльде. Белое грациозное животное как нельзя кстати подходило утончённой внешности японца. Они вместе смотрелись как-то нереально, словно из другого мира. Сказочного мира. Но как всё же красиво!
– Правильно, что не захотел сегодня попробовать сесть на лошадь, – отрывая от созерцания прекрасной картины мальчишку, проговорил итальянец. – Рёбра ещё не зажили, не безопасно. Но потом обязательно попробуй, может, понравится.
– Да, конечно, попробую! Это так интересно. А Шики только ездит верхом или также и ухаживает за лошадями? – поинтересовался парень.
– Ухаживает тоже. Каждый день сюда ходит. Моет, чистит, расчёсывает. Я же тебе говорил, у него семья разведением лошадей занималась. Так он, когда узнал, что здесь конюшня есть, чуть с ума от радости не сошёл. Лошади ему о доме напоминают. Это сейчас он такой весь довольный и улыбающийся, потому что смог с собой справиться, преодолеть боль. А раньше мог часами возле лошади сидеть и плакать, возле этой белой. У него дома его лошадь на Эльду очень похожа была. Отец Шикиото на день рождения подарил ему жеребёнка. И с тех пор он заботился о нём, ухаживал, объезжал, как полагается. В общем, та лошадь была особенной для него. А здесь Эльда стала его отдушиной. Смотри, он сейчас счастлив, – кивнул Мартин в сторону проезжающего мимо Шикиото.
– Да, выглядит счастливым, – согласился рыжеволосый. – Насколько это возможно в данной ситуации. Это как в золотой клетке, что ли. Развлечения, какие пожелаешь, только шаг в сторону и расстрел на месте, – опустив голову, стараясь спрятать лицо, тихо отозвался Тобиас.
– Ты прав… Но знаешь, заниматься постоянным самоедством или попросту попытаться себя убить – это не выход. Кто знает, что нас ждёт впереди. А вдруг! Вдруг что-то изменится. Не знаю что, но надежда всё равно где-то там глубоко-глубоко всё же теплится. Наверное, люди просто не могут по-другому. И в любых, даже самых безвыходных ситуациях продолжают надеяться на чудо. Глупо, да? А я всё равно надеюсь…
– Нет, Марти, не глупо! Ты молодец. Не падаешь духом. Ты здесь уже пять лет. Пять лет, как тебя лишили твоей привычной жизни, отобрали семью, сделали, по сути, бессловесной игрушкой! А ты не сдался… Ты живёшь… Помогаешь Шикиото. Теперь вот и меня в чувства приводишь. Ты… Добрый и замечательный, а… А тебе тяжелее всего пришлось. Ведь ты был один, но сумел справиться. Я вот, например, наверняка бы не справился, если бы вас с Шики здесь не было. Я бы просто свихнулся! От боли и от страха, а ты… Ты сильный.
– Тоби, маленький…. Я так рад, что могу хотя бы просто быть рядом и утешать. Это всё, на что я способен в данных обстоятельствах. Спасибо тебе за такие тёплые слова и… Постарайся, пожалуйста. Постарайся ради себя, ради друзей и родных, которые остались там, в прошлом, выжить… Поскорее освоиться, хотя это будет непросто, я понимаю. Смириться и не сопротивляться. Самые поганые вещи! Да? Я бы плюнул в лицо тому, кто посмел сказать бы мне это! Там, в той жизни! Но не здесь… Здесь можно выжить, только повинуясь, прогибаясь и стараясь угодить, – глаза итальянца потемнели, голос задрожал. – Но вместе нам будет проще. Гораздо проще, маленький, – Мартин притянул к себе не сопротивляющегося подростка и крепко обнял его.
– Марти… Рёбра… – сдавлено зашипел рыжеволосый.
