"Не пронесло"
Какаши/Ирука (в стихах)Звон стекла, шум, крики в доме, словно началась война!
Так и есть, лишь бой искомый на двоих, но чья вина
В том, что в схватке этой бурной, полной страсти и огня,
Победителей не будет, только боль и пустота.
В гневе праведном Ирука пышет злостью два часа:
С Саем милого застукал, видел сам, не врут глаза.
Как себя сдержал в момент тот, сам не понял… как в бреду,
Всё в тумане словно зыбком, будто сон, не наяву.
Сай ретировался быстро, будто вовсе ни при чём,
Все решать вопросы смело предоставил им вдвоём.
Гений замер в ожидании, даже выход запасной
Стал высматривать украдкой, попрощавшись с головой.
Ведь Умино - хоть и тихий, добрый, ласковый сенсей,
Если кто всерьёз достанет - нет возмездия страшней,
Чем Ирука разъярённый, словно демон во плоти,
Лучше никогда не видеть его злым, как ни крути.
Душно стало невозможно, заискрило в пустоте
Раскалённое пространство, что меж ними и везде.
Взгляд тяжёлый исподлобья, вдох глубокий, не таясь,
Кулаки до боли сжаты, сердце в горле - понеслась!
- Значит, бред всё, мне приснилось, с ним ни разу не был ты.
Только кто сейчас в окошко голым сиганул в кусты?
Может, белка? Может, заяц? Может, вражеский агент?
Ты уж объясни Какаши! Что застыл как монумент?
Тут Умино, оглядевшись, вазу с тумбочки схватил,
Замахнулся, что есть силы, и в Хатаке запустил.
Жаль промазал - шустрый дьявол, а скорее - скользкий гад!
- Брат тебе Орочимару! Как и он, ты виноват!
Ты - такой же! Ты - предатель! Ничего святого нет!
Всё одно, я рвусь напрасно, для тебя всё это бред!
Подлый! Лживый! Лицемерный! Верно, в маске жизнь твоя!
Ты живёшь двойною жизнью, лишь берёшь всё для себя!
Я тебе, Какаши, верил! В дом впустил тебя, а ты…
Позабыв про всё на свете, изменял на все лады.
Что ж, достойно, спору нету, ты в трусах, а Сай в кустах!
Кинь в окно рубашку, что ли, ну и брюки просто так.
Плавно столик огибая, наш сенсей, не будь профан,
Ухватился за подсвечник и - в проклятый Шаринган
Запустил рукой умелой! Тот едва лишь цель задел,
С шумом грохнулся он об пол, а Какаши не у дел.
- Жаль, змеюка, слишком шустрый! Что ж, не вечер, время есть,
Я тебя достану, гений! Чтоб тебе не встать, не сесть!
Лишь замешкайся секунду, взор свой наглый отведи,
Я тебя вот этой чашей… Стой, Хатаке, подожди!
Что бежишь, как подлый демон, от меня вокруг стола?
Брось, Какаши, ты же смелый, или всё ж тонка кишка?
Знаю, терпишь, чуешь просто, что не зря я так кричу,
Понимаешь без вопросов - извинений не приму.
Руки опустил Умино, встал, вздохнул и в кресло сел,
Что теперь шуметь впустую, всё напрасно, не у дел.
Было много, было ярко, от души и через край,
Кто же знал, что так всё просто, вмиг испортит этот Сай.
Жаль мечты и жаль надежды, просто не о чем теперь
Думать и мечтать напрасно, словно в жизнь закрылась дверь.
Пронеслось всё в одночасье, словно чей-то подлый рок.
Всё… Конец… Теперь надолго сенсей выучил урок.
- Иру, хватит, успокойся! Виноват я лишь один!
Ну, прости! Да, я скотина! Я - безнравственный кретин!
Я - кто хочешь, только рядом, умоляю, что есть сил!
Дай мне шанс один исправить все, что я наворотил!
- Шанс тебе! Ты что, серьёзно? Неужели я похож
На того, кто вновь поверит в твою сладостную ложь?
Я дурак, конечно, знаю, просто искренне любил!
Верил глупо в отношенья, те, что нет, изо всех сил!
А теперь глаза открылись! Сам увидел всё - как есть!
Можно дальше не стараться, не поможет больше лесть.
Врал ты долго и упорно, только смысла не пойму,
Коль со мной так плохо было, шёл бы лесом – не держу!
- Что ты, Иру, это глупость, просто так, игры пожар,
Ты не думай, не серьёзно нужен мне был этот Сай.
Просто тело… Просто мальчик, не всерьёз, забавы для.
Я ведь лишь с тобой, Ирука, в чувствах честен был всегда.
- Значит, тело… Лишь забава… Хорошо, а, может быть,
И со мной ты, мой хороший, в шутку стал совместно жить?
Может, только лишь игрался, врал о чувствах, и тогда
Надо мной ты насмехался, врал, что любишь как всегда?
- Нет, Ирука! Ты не думай! Я с тобой так не шутил!
Что мне сделать, чтоб поверил мне ты из последних сил?
Честно! Для меня, серьёзно, только ты существовал,
Остальные так, влеченье, только ты любимым стал!
- Остальные… Интересно, сколько, кроме Сая, их?
Или ты не сможешь вспомнить? Много было их - других?
Я теперь уж не уверен, что таким мне нужен был,
Я любил тебя другого: что не врал, меня ценил.
Тот Какаши, что я думал, был всегда опорой мне,
Был надёжным, верным другом, в тишине и на войне.
Одному лишь мне был верен, свято истину храня,
Что мужские наши чувства много значат для тебя.
Очень жаль, я ошибался, глупым был, вдаль не глядел,
Если б только было можно, я б так жить уж не посмел.
Быть холодным было б проще, не надеясь, не любя…
Буду впредь я осторожным и возьму пример с тебя.
Чтоб надежд слепых мгновенья не питать уж никогда,
Я для всех закрою сердце в сей же миг и навсегда.
Ни к чему шиноби чувства, важен лишь тупой расчёт,
Кто кого, во сколько лучше - остальное всё не в счёт.
- Нет, Ирука! Что ты, милый! Как так можешь говорить?
Неужели, всё, что вместе мы прошли, готов забыть?
Сколько было увлеченья, страсти, жажды и любви!
Что готов забыть всё это - мне ты уж не говори!
- Да, Какаши, сладки речи, словно мёд слова твои,
Только всё равно теперь мне распинаться погоди.
Выбора, увы, не много, уходи… Саю привет!
Твои сумки у порога и назад дороги нет.
- Иру… Как же… Я ведь только… Чёрт! Молю! Прости меня!
В жизни мне никто не нужен, не смогу я без тебя!
Ты устал, и я на нервах, посидим, поговорим,
Может, эту мы проблему всё ж без крайностей решим?
- Нет, Какаши, и не думай, не смогу уж больше так,
Думать, ждать и верить в чудо - не такой я и дурак…
Было время, были чувства, а теперь осталась грязь,
И в неё своей ногою сам ты нас втоптал, смеясь.
Так, понуро, будто пленный, жалкий, битый и хромой,
Шёл дзенин дорогой длинной в тишине к себе домой.
Думал много и о разном, только вот теперь зачем?
Впредь теперь шальному сердцу не найти покой ни с кем.
Так и есть, лишь бой искомый на двоих, но чья вина
В том, что в схватке этой бурной, полной страсти и огня,
Победителей не будет, только боль и пустота.
В гневе праведном Ирука пышет злостью два часа:
С Саем милого застукал, видел сам, не врут глаза.
Как себя сдержал в момент тот, сам не понял… как в бреду,
Всё в тумане словно зыбком, будто сон, не наяву.
Сай ретировался быстро, будто вовсе ни при чём,
Все решать вопросы смело предоставил им вдвоём.
Гений замер в ожидании, даже выход запасной
Стал высматривать украдкой, попрощавшись с головой.
Ведь Умино - хоть и тихий, добрый, ласковый сенсей,
Если кто всерьёз достанет - нет возмездия страшней,
Чем Ирука разъярённый, словно демон во плоти,
Лучше никогда не видеть его злым, как ни крути.
Душно стало невозможно, заискрило в пустоте
Раскалённое пространство, что меж ними и везде.
Взгляд тяжёлый исподлобья, вдох глубокий, не таясь,
Кулаки до боли сжаты, сердце в горле - понеслась!
- Значит, бред всё, мне приснилось, с ним ни разу не был ты.
Только кто сейчас в окошко голым сиганул в кусты?
Может, белка? Может, заяц? Может, вражеский агент?
Ты уж объясни Какаши! Что застыл как монумент?
Тут Умино, оглядевшись, вазу с тумбочки схватил,
Замахнулся, что есть силы, и в Хатаке запустил.
Жаль промазал - шустрый дьявол, а скорее - скользкий гад!
- Брат тебе Орочимару! Как и он, ты виноват!
Ты - такой же! Ты - предатель! Ничего святого нет!
Всё одно, я рвусь напрасно, для тебя всё это бред!
Подлый! Лживый! Лицемерный! Верно, в маске жизнь твоя!
Ты живёшь двойною жизнью, лишь берёшь всё для себя!
Я тебе, Какаши, верил! В дом впустил тебя, а ты…
Позабыв про всё на свете, изменял на все лады.
Что ж, достойно, спору нету, ты в трусах, а Сай в кустах!
Кинь в окно рубашку, что ли, ну и брюки просто так.
Плавно столик огибая, наш сенсей, не будь профан,
Ухватился за подсвечник и - в проклятый Шаринган
Запустил рукой умелой! Тот едва лишь цель задел,
С шумом грохнулся он об пол, а Какаши не у дел.
- Жаль, змеюка, слишком шустрый! Что ж, не вечер, время есть,
Я тебя достану, гений! Чтоб тебе не встать, не сесть!
Лишь замешкайся секунду, взор свой наглый отведи,
Я тебя вот этой чашей… Стой, Хатаке, подожди!
Что бежишь, как подлый демон, от меня вокруг стола?
Брось, Какаши, ты же смелый, или всё ж тонка кишка?
Знаю, терпишь, чуешь просто, что не зря я так кричу,
Понимаешь без вопросов - извинений не приму.
Руки опустил Умино, встал, вздохнул и в кресло сел,
Что теперь шуметь впустую, всё напрасно, не у дел.
Было много, было ярко, от души и через край,
Кто же знал, что так всё просто, вмиг испортит этот Сай.
Жаль мечты и жаль надежды, просто не о чем теперь
Думать и мечтать напрасно, словно в жизнь закрылась дверь.
Пронеслось всё в одночасье, словно чей-то подлый рок.
Всё… Конец… Теперь надолго сенсей выучил урок.
- Иру, хватит, успокойся! Виноват я лишь один!
Ну, прости! Да, я скотина! Я - безнравственный кретин!
Я - кто хочешь, только рядом, умоляю, что есть сил!
Дай мне шанс один исправить все, что я наворотил!
- Шанс тебе! Ты что, серьёзно? Неужели я похож
На того, кто вновь поверит в твою сладостную ложь?
Я дурак, конечно, знаю, просто искренне любил!
Верил глупо в отношенья, те, что нет, изо всех сил!
А теперь глаза открылись! Сам увидел всё - как есть!
Можно дальше не стараться, не поможет больше лесть.
Врал ты долго и упорно, только смысла не пойму,
Коль со мной так плохо было, шёл бы лесом – не держу!
- Что ты, Иру, это глупость, просто так, игры пожар,
Ты не думай, не серьёзно нужен мне был этот Сай.
Просто тело… Просто мальчик, не всерьёз, забавы для.
Я ведь лишь с тобой, Ирука, в чувствах честен был всегда.
- Значит, тело… Лишь забава… Хорошо, а, может быть,
И со мной ты, мой хороший, в шутку стал совместно жить?
Может, только лишь игрался, врал о чувствах, и тогда
Надо мной ты насмехался, врал, что любишь как всегда?
- Нет, Ирука! Ты не думай! Я с тобой так не шутил!
Что мне сделать, чтоб поверил мне ты из последних сил?
Честно! Для меня, серьёзно, только ты существовал,
Остальные так, влеченье, только ты любимым стал!
- Остальные… Интересно, сколько, кроме Сая, их?
Или ты не сможешь вспомнить? Много было их - других?
Я теперь уж не уверен, что таким мне нужен был,
Я любил тебя другого: что не врал, меня ценил.
Тот Какаши, что я думал, был всегда опорой мне,
Был надёжным, верным другом, в тишине и на войне.
Одному лишь мне был верен, свято истину храня,
Что мужские наши чувства много значат для тебя.
Очень жаль, я ошибался, глупым был, вдаль не глядел,
Если б только было можно, я б так жить уж не посмел.
Быть холодным было б проще, не надеясь, не любя…
Буду впредь я осторожным и возьму пример с тебя.
Чтоб надежд слепых мгновенья не питать уж никогда,
Я для всех закрою сердце в сей же миг и навсегда.
Ни к чему шиноби чувства, важен лишь тупой расчёт,
Кто кого, во сколько лучше - остальное всё не в счёт.
- Нет, Ирука! Что ты, милый! Как так можешь говорить?
Неужели, всё, что вместе мы прошли, готов забыть?
Сколько было увлеченья, страсти, жажды и любви!
Что готов забыть всё это - мне ты уж не говори!
- Да, Какаши, сладки речи, словно мёд слова твои,
Только всё равно теперь мне распинаться погоди.
Выбора, увы, не много, уходи… Саю привет!
Твои сумки у порога и назад дороги нет.
- Иру… Как же… Я ведь только… Чёрт! Молю! Прости меня!
В жизни мне никто не нужен, не смогу я без тебя!
Ты устал, и я на нервах, посидим, поговорим,
Может, эту мы проблему всё ж без крайностей решим?
- Нет, Какаши, и не думай, не смогу уж больше так,
Думать, ждать и верить в чудо - не такой я и дурак…
Было время, были чувства, а теперь осталась грязь,
И в неё своей ногою сам ты нас втоптал, смеясь.
Так, понуро, будто пленный, жалкий, битый и хромой,
Шёл дзенин дорогой длинной в тишине к себе домой.
Думал много и о разном, только вот теперь зачем?
Впредь теперь шальному сердцу не найти покой ни с кем.