Серёжке...Запах ладана в доме тягучий, сладкий смрад сжавший лёгкие вдруг,
Тошнотворный, удушливый, мерзкий – запах смерти расползся вокруг.
Боль и скорбь, что в глазах всех входящих, не наиграна, не на показ,
Каждый здесь, кто пришел, будет плакать, вспоминая тебя каждый раз.
Ты ушёл, столь стремительно, быстро, не успев и полжизни прожить,
А теперь вот лежишь безучастно, ты успел уже сердцем остыть.
Крика матери с горя не слышишь, и не видишь всех слёз, что в глазах,
Всех родных и друзей без разбора, не иссохнут теперь никогда.
Нет жены и детей, в чём-то легче, не прибавилось боли в глазах,
И погиб ты ни больше ни меньше, тридцать три - это возраст Христа.
Видно нужен ему, не иначе, за хороших людей бой един,
Каждый хочет с тобою по ближе оказаться, но выбор один.
Брат, понуро склонившись над гробом, шепчет что-то сквозь боль и тоску,
Те слова, что не в силах живому, он тебе был сказать, как в бреду.
И сестрёнка, его обнимая, плачет рядом не в силах скрыть дрожь,
Даже будто сильней похудела, стала старше теперь, ну и что ж.
Вдруг твой голос откуда-то с кухни…. Жар в груди и в глазах резко ночь,
Это папа твой – голос такой же, и похож на него ты точь в точь.
Как так можно, природа – хозяйка, учудила, смеясь, как пить дать,
Это сходство теперь наказанием для родных всех должно будет стать.
В синем бархате гроб, ты весь в белом, мрачным светом свечей озарён,
Спишь себе и не видишь, не знаешь, сколько горя твой сон принёс в дом.
Сколько боли ещё и страданий, всем нам, помня тебя пережить,
Да, придётся, не скрою, но страшно…. Просто страшно, иначе не быть.
Но запомним тебя по-другому, не в гробу, не с иконкой в руках,
А смеющимся, вечно весёлым, лишь таким, с ярким жаром в глазах!
Самым добрым, заботливым, тёплым, и каким-то особо родным,
И не стать никогда для нас мёртвым, ты прости уж, но только живым.
Будем помнить всегда и бесспорно, только радуясь, что ты такой,
Самый – самый, друг верный, и вечно, ты для нас будешь снова живой.
Сыном будешь всегда самым лучшим, братом, кумом и крёстным отцом,
Ты останешься с нами навечно, пусть столкнулся со смертью лицом.
Спи Серёжка, теперь тебе можно, не бежать, не спешить всё успеть,
Отдыхай, пусть другие продолжат, что доделать нельзя тебе впредь.
Мы поможем, мы рядышком будем, если нужно поможем семье,
Не волнуйся за них, нас ведь много, тех, кто руку протянет в беде.
Ты ведь нам помогал без раздумий, по велению сердца дела,
А оно у тебя было сильным, было щедрым и добрым всегда.
Не забыть рук твоих крепких силу, чёрных глаз не забыть глубину,
Был ты с нами, и вдруг просто сгинул, просто скрылся, уйдя в тишину.
Ничего, мы пройдём испытание, что для нас ты устроил тогда,
Словно всё это сон и с тобою, завтра встретимся, как и всегда.
Просто очень не просто поверить, в то, что больше не будет тебя,
Больше ты не придёшь, не приедешь, проводили…. В дом новый скорбя.
Ты Серёжка прости, если чем-то, где-то, как-то обидеть смогла,
Не хотела, поверь, не серьёзно, если вдруг прогневила когда.
Буду помнить, и буду как прежде, видеть тёплой улыбки черты,
Пусть во сне, но зато буду рядом, для меня будешь жив всегда ты.
***
И не думала раньше, не знала, что стихи посвящу я другу,
Лишь тогда, когда друга не станет и завоет в душе волком вьюга.
Просто раньше ведь можно словами было высказать всё не стараясь,
А теперь остаётся лишь молча, бить по буквам от слёз задыхаясь…