Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
читать дальше– Девочка… Значит, у Элли была бы дочка, – едва слышно, одними губами прошептал Мартин. – Дочка…
Все трое как-то резко впали в ступор, погрузившись в свои размышления и воспоминания. Казалось, каждый сейчас был далеко отсюда. Там, где-то в клинике доктора Андриана, рядом с несчастной Элеонор. Несмотря на то, что они все трое уже видели, в каком состоянии находилась девушка на момент отъезда из особняка, тем не менее, глубоко внутри, каждый надеялся… Каждый надеялся на то, что всё будет хорошо, что с молодой мамой и её ребёнком ничего не случится. Иначе… Иначе, могло быть что угодно, что в любом случае исключало благоприятный исход для самой Элеонор.
Обратно, в этот дом её точно не вернут. Гэбриель предпочитал держать у себя только парней, за исключением вот таких вот случаев, когда пытался продолжить свой род. Хотя с женщинами он порой тоже встречался. Если это было нужно для урегулирования какого-либо конфликта или установки деловых отношений с кем-то новым, из высших слоёв. Одну даже в этот особняк привозил, чтобы «зайчаток показать» как он выразился тогда. А также, он не брезговал заводить связи с жёнами, сёстрами и прочими родственницами своих подчинённых. Будто таким образом он ещё сильнее утверждал свою власть, безумную, неоспоримую и безоговорочную.
– Господи! Ну, почему всё так!? – с горечью в голосе выкрикнул итальянец. Молодой мужчина сидел на кровати, с силой сжимая кулаки, комкая пальцами ткань брюк на коленях. Уставившись пустым невидящим взглядом в никуда, он тихонько раскачивался взад и вперёд. – Что же это за судьба-то такая? Зачем… – уже тише проговорил он и по его щекам потекли несдерживаемые слёзы. – Она ведь так хотела…
– Марти, ну ты чего? – опешивший от такого поведения друга, Шикиото подошёл к кровати и осторожно опустился на колени перед замершим парнем. Судя по всему, такую реакцию итальянца он видел впервые. И теперь просто недоумевал, как и что делать? Что сказать, чем успокоить? Обычно всех и всегда успокаивал сам Мартин. Он вообще вечно являл собой образец выдержки и самообладания. В любой, даже самой гиблой ситуации находил что-то хорошее. Помогал, заставлял поверить в себя, когда уже ничего не хотелось, только умереть. Мужественно переносил все самые тяжёлые и страшные испытания, и улыбался… Он всегда улыбался! Поддерживал, подбадривал, уговаривал и улыбался. А сейчас… Слёзы Мартина казались чем-то нереальным, за гранью понимания и восприятия.
– Марти, ну перестань, пожалуйста! – стараясь заглянуть ему в глаза, уговаривал друга азиат. – Вон, смотри, ты Тобиаса напугал! Он и без того за Элеонор переживает, а твой плачущий вид сейчас его совершенно выбил из колеи. Ты что, хочешь и его до истерики довести? – присаживая на кровать рядом с итальянцем, Шикиото обнял того за плечи и легонько встряхнул. – Ну, хватит уже, ты ведь наша главная опора. Если ты расклеишься, мы с Тобиасом не переживём! Мы просто не справимся без тебя, Марти!
– Да, с Элеонор вышло как нельзя хуже. Все мы в тайне надеялись, что этого не произойдёт, что всё будет хорошо, что Гэбриель заберёт её с ребёнком в свой главный дом и… Не судьба. Очень печально, очень гадко на душе, только от одного осознания, в какие ужасные места она может попасть. Но, Марти, мы ведь не в состоянии что-либо изменить! Ты ведь понимаешь! И ты всегда сам нам говорил, что нужно стараться выжить в любой ситуации, подстроиться, приложить все свои силы, но выжить! – глаза японца тоже начали поблёскивать от слёз и он лёгким движением руки смахнул с ресниц сверкающую капельку.
Итальянец медленно повернул голову в сторону Шикиото и пристально посмотрел на него, словно размышляя, мысленно прокручивая сказанные ему слова. Затем перевёл взгляд на рыжеволосого, испуганно замершего рядом с кроватью. Казалось, парнишка на данный момент даже забыл о только что проделанных в нём дырках. Удручённый известием о смерти ребёнка Элеонор, да ещё увидев вечно улыбающегося сильного несгибаемого Мартина плачущим, подросток испуганно смотрел своими изумрудными сверкающими от влаги глазами на сидящих на кровати парней, не в силах что-либо вымолвить.
– Маленький! Всё хорошо! Со мной всё в порядке, как всегда, – поднимаясь с постели, итальянец поспешил обнять мальчишку и крепко прижать к себе. – Ну всё, честно, я больше не буду, – развернув Тобиаса к себе лицом, молодой мужчина посмотрел на него и улыбнулся. Улыбнулся так, как умел только он. Тёплой, обволакивающей нежностью и заботой улыбкой. Той улыбкой, от которой все проблемы словно исчезали, от которой хотелось зажмуриться, словно от яркого весеннего солнышка и просто наслаждаться теплом его лучей, ласково скользящих по коже.
– Просто я очень переживал за Эл и так хотел, чтобы она… Всё! Закончим с этим разговором! Всё равно словами не поможешь, а ничего существенного мы сделать не в состоянии. Прости меня, Тоби, я напугал тебя. И ты, Шики, не сердись. Я не специально, просто, видимо, столько всего уже внутри накопилось, и вот… не сдержался.
– Да успокойся ты уже, безумный римлянин! – смеясь, оборвал его Шикиото, откидываясь спиной на кровать, – Только не делай так больше, пожалуйста.
Гэбриель появился только на следующий день, ближе к вечеру. Заглянув на кухню и увидев там ужинающих парней, он, не задумываясь, направился прямиком к Тобиасу. Справедливости ради стоит отметить, что с ужином у рыжеволосого были проблемы, он сидел за столом и с помощью Шикиото пытался влить в себя бульон, заботливо приготовленный для него Мартином.
– Рыыыжииик! – скалясь в своей привычной манере, протянул пепельноволосый. – Дай-ка посмотреть на тебя!
Глядя на стремительно приближающегося к нему голубоглазого мужчину, который явно намеревался увидеть результаты трудов своего брата, подросток сильнее вжался в стул, будто стараясь слиться с ним и стать невидимым. Тем временем Гэбриель уже стоял возле него и, нетерпеливо дёргая за ворот халата, требовал подняться.
– Давай, рыженький, покажи себя! – пепельноволосый дёрнул мальчишку сильнее, заставляя подчиниться и встать со стула. – Сними халат.
Тобиас замер, чувствуя как его щёки вновь, повинуясь правилам его своенравного организма, полыхают румянцем. Боковым зрением он заметил стоящего в дверях, облокотившегося на косяк, Бартоломио. Господи! Этот сумасшедший хочет, чтобы он разделся прямо на виду у его телохранителя, или кем он там ему приходится!
– Рыжик, не томи! Раздевайся живо! – Гэбриель в нетерпении дёрнул его за рукав халата, смерив парня таким взглядом, что в серьёзности его намерений нельзя было усомниться.
Заметив что пепельноволосый начинает нервничать, Мартин тут же подорвался со стула и, обогнув стол, оказался возле Тобиаса.
– Тоби, давай я халат подержу, – ухватив парня за пояс, итальянец притянул его к себе и, развязав узел, стал стягивать халат. Сделав вид, что запутался в завязках, молодой человек незаметно наклонился к уху мальчишки и еле слышно прошептал: – Не сопротивляйся! Покажи ему то, что он так хочет увидеть!
Слова Мартина отрезвляюще подействовали на рыжеволосого и, решив не навлекать на себя и остальных немилость хозяина, парень смиренно опустил руки, до этого судорожно вцепившиеся в полы халата, и позволил легкой ткани плавно соскользнуть вниз.
– Ну вот, и стоило зажиматься? Когда ты уже привыкнешь? – раздражённо бросил Гэбриель. – Встань ровно, я тебя рассмотрю.
Его раздражение моментально сменилось удовлетворением при разглядывании обнажённого дрожащего тела. Ухватив парня за подбородок, пепельноволосый велел ему открыть рот.
– Нда… Тут пока всё в неприглядном состоянии, но скоро пройдёт, и ты будешь радовать нас с зайчатками своим обновлённым язычком!
Гэбриель наклонился и медленно провёл языком от подбородка до виска парня. – Сладкий рыжик! Такой милый, красный рыжик! – проговорил он у самого уха подростка и скользнул языком в ушную раковину, заставляя Тобиаса вздрогнуть и сжаться сильнее.
– Так, что у нас дальше… Хорошо, очень хорошо, – довольно скалился пепельноволосый, сопровождая свои слова лёгкими прикосновениями к соскам мальчишки. – Больно? – пристально глядя в сверкающие от влаги глаза подростка, мужчина, ухватив один сосок пальцами, с силой сжал его. – Конечно, больно, – отвечая самому себе, голубоглазый с удовольствием наблюдал, как скривилось от боли лицо мальчишки и как, не сдержавшись, тот тихонечко пискнул.
Боясь представить, что будет, когда этот садист начнёт разглядывать его снизу, рыжеволосый напрягся, изо всех сил стараясь унять усиливающуюся дрожь.
– Так, теперь спустимся ниже. Нет, не так. Давай-ка рыжик, залезай на стол! Давай-давай, не мешкай! Шики, Марти – уберите посуду! – рывком пододвинув стул ближе, Гэбриель велел растерянному парню забираться на стол. – Так, хорошо, а теперь садись. Садись, я тебе говорю!
Дождавшись, пока мальчишка, непрерывно дрожащий от страха и смущения, кое-как всё же устроился на столе, голубоглазый ногой потянул к себе стул, стоящий рядом, и уселся на него, повернувшись в сторону стыдливо сжавшегося рыжеволосого.
– Рыыыжииик! Раздвинь ножки! Я хочу посмотреть! – в голосе мужчины послышались урчащие нотки. Сейчас он казался большим хищным котом, который поймал свою добычу и теперь играет с ней. Наслаждается её беспомощностью и полным бессилием. Впивается острыми, как лезвия, когтями в нежную чувствительную плоть и тянет и рвёт, заставляя жертву извиваться, кричать и молить о пощаде. Но этому зверю не ведомо чувство жалости, поэтому он продолжает издеваться над своей добычей, наслаждаясь её мучениями и стонами.
– Мммм… Симпатично, только пока тоже не особо приглядно, но всё это временно! – подцепив пальцами колечко, Гэбриель легонько потянул его на себя, неотрывно наблюдая за реакцией рыжеволосого. Глаза парня широко распахнулись, зрачки расширились. С силой, до скрежета, он сжимал зубы, всеми силами стараясь не закричать в тот момент, когда пепельноволосый достаточно оттянув кольцо, резким движением провернул его.
В этот момент Шикиото крепко ухватил под столом руку Мартина. Итальянец был напряжён до предела. Видя мучения мальчишки, он просто сгорал изнутри, всем своим существом желая сейчас вырвать его из лап этого чокнутого садиста. Стараясь дышать глубже, не позволяя гневу затмить разум, молодой мужчина сильнее в ответ сжимал руку друга, молясь только о том, чтобы всё это побыстрее закончилось.
Гэбриель являл из себя поистине непредсказуемую личность. Никогда! Никогда невозможно было предугадать, что ему взбредёт в голову в следующую минуту, каким он станет всего через мгновение. За каких-то полчаса пепельноволосый с лёгкостью мог превратиться из улыбчивого довольного жизнью кота в жаждущего крови разъярённого тигра, и обратно.
– Ладно, рыжик! Не бойся. Просто я с тобой немножко поиграл! Это ведь не страшно! Я тебе больше больно не сделаю, встань-ка на четвереньки, покажи мне моё самое желанное местечко!
С трудом контролируя свои дрожащие конечности, стараясь не задеть травмированное место, подросток перевернулся. Подняв глаза, он увидел улыбающегося Барта, всё так же стоящего, прислонившись к дверному косяку. Неужели этот человек тоже больной на голову и ему доставляет удовольствие смотреть на чужую боль? Хотя… Скорее, просто его мнения наверняка никто не спросит, он такой же безвольный слуга своего хозяина, правда, с большей свободой действий и возможностью передвигаться, где вздумается. Совершенно неуместные на данный момент размышления всё же отвлекали хоть немного от постыдного положения, в котором Тобиас оказался.
– Замечательно, рыжик! Теперь я буду тебя трахать исключительно в такой позе, чтобы можно было смотреть и трогать. Вообще-то, по-другому я этого с тобой ещё и не делал! – заржав в голос, пепельноволосый откинулся на спинку стула и с довольным видом произнёс: – Можешь сползать со стола, осмотр окончен!
Оказывается, Гэбриель, если оставался ночевать в особняке, предпочитал спать в общей спальне на большой кровати. И делать это непременно в окружении своих «зайчаток», соответственно после удовлетворения всех своих безудержных желаний прочего толка. Последующая ночь, само собой не была исключением.
– Заканчивайте с едой и быстренько в койку! – блаженно прищурившись, словно в предвкушении, проговорил направляющий к выходу пепельноволосый. – Я порядком завёлся, пока разглядывал все новые прелести нашего милого рыжика!
Как только хозяин скрылся за дверью, парни тут же бросились помогать рыжеволосому спуститься со стола и одеться.
– Сука! Какая же он всё-таки сука! – дрожащими от гнева руками Мартин пытался быстрее накинуть на плечи парня халат. – Тоби, маленький, тебе очень больно? – удерживая подростка за плечи, итальянец с нескрываемой горечью и сожалением посмотрел в его большие изумрудные глаза. – Вот с ним всегда так, чёрт его знает, что удумает в следующую секунду! Вроде улыбался только что, а через минуту уже злобно скалится. Единственный верный вариант – постараться не портить ему его неустойчивое настроение. Ты только, пожалуйста, не сопротивляйся. Он от этого звереет моментально. Сдвинутый он на этом по полной! Ему нужно, чтобы слушались и подчинялись безоговорочно, без тени раздумий и промедления. Запомни это, Тоби, как своё имя запомни! – обессилив, молодой мужчина обнял рыжеволосого парнишку за плечи, будто облокачиваясь, и, уткнувшись носом ему в шею, тихонько застонал.
– Пошли, нам пора. Со стола я уже всё прибрал, так что…
– Боже мой, Шики, и когда ты успел? – удивлённо глядя на японца, спросил Мартин.
– Пока вы тут обнимались! – улыбаясь и подмигивая мальчишке, который с таким явным нежеланием отстранился от тёплого, согревающего заботой и любовью тела итальянца, что казалось, вот-вот расплачется. Едва заметно всхлипнув, рыжий медленно поплёлся в сторону выхода.
– Пойдёмте, не будем его сердить, – тихим, но ровным и уверенным голосом произнёс подросток.
Когда парни вошли в общую спальню, Гэбриель уже лежал на кровати, лениво переключая кнопки пульта управления, даже не пытаясь следить за сменяющимися каналами на экране.
– Я уже соскучился! Давайте быстренько раздевайтесь и прыгайте ко мне, мои зайчатки! Кстати, рыжик, подойди-ка поближе. Подойди, не бойся, – пепельноволосый перекатился на живот и сейчас пристально рассматривал пошедшего вплотную к кровати мальчишку. Протянув руку, он ухватил пальцами полу его халата и слега потянул на себя. – Да подойди же ты ближе! Я вот что думаю… Иди-ка ты лучше к себе в комнату ночевать, – глядя на пронзительные взгляды Мартина и Шикиото, тут же с удивлением уставившихся на него, пепельноволосый пояснил: – Рыжику сейчас не слишком комфортно в своём обновлённом теле, и так продлится ещё недели полторы, как минимум. А если он останется, я, естественно, снова не удержусь, ведь он такой сладкий и милый, особенно когда смущается, – промурлыкал голубоглазый демон, хищно улыбаясь, неотрывно глядя на уже покрасневшего парня. – Вот как сейчас, например! Я просто не в силах буду удержаться и не оттрахать хорошенько его такую тугую, упругую, симпатичную попку! Естественно, при этом не обойду вниманием все его новые украшения, прикосновения к которым причиняют ему сейчас массу неприятных ощущений. Короче! Навредить ему не хочу! Ясно? – громко, почти перейдя на крик, проговорил Гэбриель. – Так что, пока я не передумал, вали к себе в комнату! Я не буду тебя трогать, пока всё полностью не заживёт! Ну… По крайней мере, постараюсь, – уже тише и с едва уловимыми дразнящими нотками добавил он к уже сказанному.
Повторять дважды замершему изначально у постели и от слов хозяина превратившегося в подобие спелого помидора мальчишке не пришлось. Он тут же подобрался, развернулся и быстрым шагом направился в сторону своей двери, стараясь как можно скорее скрыться из поля зрения этого своенравного хищника.
– Эй-эй! Так не пойдёт! А ну стой! – раздался позади насмешливый голос пепельноволосого. – А поцелуй на ночь? Неужели ты уйдешь, оставив меня без сладкого? Иди сюда, не бойся, не трону я твой больной язык! – продолжая смеяться, подстёгивал рыжеволосого Гэбриель.
Медленно развернувшись, опустив голову как можно ниже, словно стараясь спрятаться, парень снова приблизился к кровати. Всё сказанное до этого голубоглазым сейчас казалось простой насмешкой. Конечно! И с чего это он взял, что этот садист его действительно отпустит! Просто решил поиздеваться, вот и всё. А теперь смеётся и наслаждается ситуацией. Настоящий хищник. Истинный. Осторожно приблизившись к кровати, Тобиас нерешительно поднял глаза и посмотрел на хитро прищурившегося, вальяжно развалившегося на подушках пепельноволосого. Мартин и Шикиото уже разделись и теперь каждый со своей стороны забирались на постель.
– Ну что же ты? Иди и поцелуй меня! – продолжал ухмыляться Гэбриель. – Рыжик, не стесняйся и не томи уже! А то ведь точно не отпущу, тогда не обрадуешься.
Собрав волю в кулак, мысленно готовясь к худшему, мальчишка осторожно забрался на кровать и пополз к нагло ухмыляющемуся голубоглазому. Тот в свою очередь приподнялся и, притянув к себе оказавшегося уже совсем рядом рыжеволосого, осторожно его поцеловал. Не смотря на все опасения Тобиаса, Гэбриель действительно поцеловал его нежно и аккуратно, почти не потревожив больной рот. Пепельноволосый ласково провёл языком по губам мальчишки, затем просто на несколько секунд приник к его губам своими и тут же отстранился.
– Всё, рыжик! Теперь точно можешь идти. Я уже сильно возбужден, и моё тело требует немедленной разрядки. Так что давай, топай уже, пока я не сорвался и не завалил тебя, невзирая на твои болячки!
Ошарашенный мальчишка мигом спустился с кровати и пулей умчался к себе в комнату.
Как и обещал, Гэбриель целую неделю не притрагивался к рыжеволосому. Как только наступал вечер или же в любое другое время суток, когда хозяин желал поразвлечься со своими зайчатками, Тобиас неизменно уходил в свою комнату, не забывая при этом целовать перед уходом голубоглазого демона. Нарушать этот своеобразный ритуал было строго-настрого запрещено. Так что приходилось смиренно исполнять свой долг и спокойно удаляться к себе в спальню. Там же приходилось прикладывать все силы, чтобы соответствующим образом не реагировать на доносящиеся из общей спальни стоны, крики, вздохи, рычание и прочие сопутствующие бушующим страстям звуки. Так как тело реагировало вполне естественно, нарастающим возбуждением и неизменной эрекцией, нижний пирсинг казался ещё более изощрённой пыткой. Казалось, хуже просто некуда. В туалет нормально сходить невозможно, боль дикая. Теперь вот ещё это! И почему реакция организма такая дурацкая! Стараясь спрятаться с головой под подушку или же накрыться одеялом, парень всеми силами пытался не слышать всех этих развратных будоражащих звуков.
А по окончании этой мучительной недели пепельноволосый объявил, что уезжает и его не будет, как минимум, дней двенадцать – пятнадцать.
– Рыыыжииик! Не унывай! Я вернусь, и мы с тобой обязательно наверстаем упущенное! – растягивая губы в подобие хищной улыбки, слащаво протянул Гэбриель.
– Вот и замечательно! – с довольным видом констатировал Мартин. – Ещё на две недели свалит, а там все твои проколы практически заживут. Ну или, по крайней мере, будут к тому времени причинять значительно меньше беспокойства.
– Да уж! Можно сказать, несказанно повезло! – Шикиото с облегчением вздохнул. Теперь можно было снова немного расслабиться и пожить в своё удовольствие тихой спокойной жизнью. – Мааартиии! Приготовь, пожалуйста, мои любимые спагетти с грибным соусом! – японец умоляюще посмотрел на молодого мужчину и постарался всем своим видом показать, насколько сильно он жаждет вкусить заветного блюда в исполнении итальянца. – Надо отпраздновать предстоящие свободные деньки! Давно нам таких каникул не обламывалось! – Радовался он, словно малое дитя подаренной конфете.
– Хорошо-хорошо! С радостью приготовлю! Всё, что захочешь. А ты, Тоби? Есть что-нибудь, чего бы тебе особенно сильно хотелось поесть? Пусть такая мелочь, но когда кое-кто не давит своим присутствием и можно просто расслабиться и получать удовольствие, это становится поистине замечательным наслаждением! Ну давай, подумай, а я постараюсь это приготовить. Если не знаю как, значит научусь!
– Я пока, правда, не знаю, чего бы мне особенно хотелось, – с улыбкой ответил рыжеволосый. – Ты сначала приготовь, что просит Шики, а потом и я придумаю, чего бы мне захотеть!
– Вот и ладно! Вот и договорились! – радостно отозвался итальянец. – Тоби… А можно вопрос? Нескромный такой вопрос, – немного потупившись, молодой мужчина подошёл ближе к подростку и, наклонившись к его лицу, у самых губ, тихонько прошептал. – У тебя язык ещё сильно болит?
При этом сероглазый осторожно дотронулся пальцами до рта мальчишки, провёл ими по губам, словно прося впустить их внутрь. От неожиданности Тобиас застыл на месте и слегка приоткрыл рот, впуская внутрь пальцы итальянца, которые тут же осторожно, слегка коснулись тёплого скользкого языка. Не ощутив сопротивления, Мартин скользнул чуть глубже, нежно и аккуратно поглаживая влажный горячий язык, легонько задевая самыми кончиками пальцев заветный металлический шарик.
Ошалевший от столь откровенно соблазнительного зрелища, азиат не мог выговорить ни слова. Таким захватывающим и притягательным казалось всё происходящее, что невероятно сильно хотелось подойти к парням ближе и присоединиться к их безумию. Сделав на собой неимоверное усилие, японец всё же сумел оторваться от приковывающего взгляд зрелища и срочным образом нарушить эту вакханалию.
– Марти! Извращенец чёртов! Походу от того, что Гэб уехал, Тобиасу намного легче не станет! Ну-ка марш на кухню, готовить спагетти! А… что там болит или уже не болит, вечером разберёмся! – запинаясь от волнения и возбуждения, чуть ли не прокричал Шикиото.
Все трое как-то резко впали в ступор, погрузившись в свои размышления и воспоминания. Казалось, каждый сейчас был далеко отсюда. Там, где-то в клинике доктора Андриана, рядом с несчастной Элеонор. Несмотря на то, что они все трое уже видели, в каком состоянии находилась девушка на момент отъезда из особняка, тем не менее, глубоко внутри, каждый надеялся… Каждый надеялся на то, что всё будет хорошо, что с молодой мамой и её ребёнком ничего не случится. Иначе… Иначе, могло быть что угодно, что в любом случае исключало благоприятный исход для самой Элеонор.
Обратно, в этот дом её точно не вернут. Гэбриель предпочитал держать у себя только парней, за исключением вот таких вот случаев, когда пытался продолжить свой род. Хотя с женщинами он порой тоже встречался. Если это было нужно для урегулирования какого-либо конфликта или установки деловых отношений с кем-то новым, из высших слоёв. Одну даже в этот особняк привозил, чтобы «зайчаток показать» как он выразился тогда. А также, он не брезговал заводить связи с жёнами, сёстрами и прочими родственницами своих подчинённых. Будто таким образом он ещё сильнее утверждал свою власть, безумную, неоспоримую и безоговорочную.
– Господи! Ну, почему всё так!? – с горечью в голосе выкрикнул итальянец. Молодой мужчина сидел на кровати, с силой сжимая кулаки, комкая пальцами ткань брюк на коленях. Уставившись пустым невидящим взглядом в никуда, он тихонько раскачивался взад и вперёд. – Что же это за судьба-то такая? Зачем… – уже тише проговорил он и по его щекам потекли несдерживаемые слёзы. – Она ведь так хотела…
– Марти, ну ты чего? – опешивший от такого поведения друга, Шикиото подошёл к кровати и осторожно опустился на колени перед замершим парнем. Судя по всему, такую реакцию итальянца он видел впервые. И теперь просто недоумевал, как и что делать? Что сказать, чем успокоить? Обычно всех и всегда успокаивал сам Мартин. Он вообще вечно являл собой образец выдержки и самообладания. В любой, даже самой гиблой ситуации находил что-то хорошее. Помогал, заставлял поверить в себя, когда уже ничего не хотелось, только умереть. Мужественно переносил все самые тяжёлые и страшные испытания, и улыбался… Он всегда улыбался! Поддерживал, подбадривал, уговаривал и улыбался. А сейчас… Слёзы Мартина казались чем-то нереальным, за гранью понимания и восприятия.
– Марти, ну перестань, пожалуйста! – стараясь заглянуть ему в глаза, уговаривал друга азиат. – Вон, смотри, ты Тобиаса напугал! Он и без того за Элеонор переживает, а твой плачущий вид сейчас его совершенно выбил из колеи. Ты что, хочешь и его до истерики довести? – присаживая на кровать рядом с итальянцем, Шикиото обнял того за плечи и легонько встряхнул. – Ну, хватит уже, ты ведь наша главная опора. Если ты расклеишься, мы с Тобиасом не переживём! Мы просто не справимся без тебя, Марти!
– Да, с Элеонор вышло как нельзя хуже. Все мы в тайне надеялись, что этого не произойдёт, что всё будет хорошо, что Гэбриель заберёт её с ребёнком в свой главный дом и… Не судьба. Очень печально, очень гадко на душе, только от одного осознания, в какие ужасные места она может попасть. Но, Марти, мы ведь не в состоянии что-либо изменить! Ты ведь понимаешь! И ты всегда сам нам говорил, что нужно стараться выжить в любой ситуации, подстроиться, приложить все свои силы, но выжить! – глаза японца тоже начали поблёскивать от слёз и он лёгким движением руки смахнул с ресниц сверкающую капельку.
Итальянец медленно повернул голову в сторону Шикиото и пристально посмотрел на него, словно размышляя, мысленно прокручивая сказанные ему слова. Затем перевёл взгляд на рыжеволосого, испуганно замершего рядом с кроватью. Казалось, парнишка на данный момент даже забыл о только что проделанных в нём дырках. Удручённый известием о смерти ребёнка Элеонор, да ещё увидев вечно улыбающегося сильного несгибаемого Мартина плачущим, подросток испуганно смотрел своими изумрудными сверкающими от влаги глазами на сидящих на кровати парней, не в силах что-либо вымолвить.
– Маленький! Всё хорошо! Со мной всё в порядке, как всегда, – поднимаясь с постели, итальянец поспешил обнять мальчишку и крепко прижать к себе. – Ну всё, честно, я больше не буду, – развернув Тобиаса к себе лицом, молодой мужчина посмотрел на него и улыбнулся. Улыбнулся так, как умел только он. Тёплой, обволакивающей нежностью и заботой улыбкой. Той улыбкой, от которой все проблемы словно исчезали, от которой хотелось зажмуриться, словно от яркого весеннего солнышка и просто наслаждаться теплом его лучей, ласково скользящих по коже.
– Просто я очень переживал за Эл и так хотел, чтобы она… Всё! Закончим с этим разговором! Всё равно словами не поможешь, а ничего существенного мы сделать не в состоянии. Прости меня, Тоби, я напугал тебя. И ты, Шики, не сердись. Я не специально, просто, видимо, столько всего уже внутри накопилось, и вот… не сдержался.
– Да успокойся ты уже, безумный римлянин! – смеясь, оборвал его Шикиото, откидываясь спиной на кровать, – Только не делай так больше, пожалуйста.
Гэбриель появился только на следующий день, ближе к вечеру. Заглянув на кухню и увидев там ужинающих парней, он, не задумываясь, направился прямиком к Тобиасу. Справедливости ради стоит отметить, что с ужином у рыжеволосого были проблемы, он сидел за столом и с помощью Шикиото пытался влить в себя бульон, заботливо приготовленный для него Мартином.
– Рыыыжииик! – скалясь в своей привычной манере, протянул пепельноволосый. – Дай-ка посмотреть на тебя!
Глядя на стремительно приближающегося к нему голубоглазого мужчину, который явно намеревался увидеть результаты трудов своего брата, подросток сильнее вжался в стул, будто стараясь слиться с ним и стать невидимым. Тем временем Гэбриель уже стоял возле него и, нетерпеливо дёргая за ворот халата, требовал подняться.
– Давай, рыженький, покажи себя! – пепельноволосый дёрнул мальчишку сильнее, заставляя подчиниться и встать со стула. – Сними халат.
Тобиас замер, чувствуя как его щёки вновь, повинуясь правилам его своенравного организма, полыхают румянцем. Боковым зрением он заметил стоящего в дверях, облокотившегося на косяк, Бартоломио. Господи! Этот сумасшедший хочет, чтобы он разделся прямо на виду у его телохранителя, или кем он там ему приходится!
– Рыжик, не томи! Раздевайся живо! – Гэбриель в нетерпении дёрнул его за рукав халата, смерив парня таким взглядом, что в серьёзности его намерений нельзя было усомниться.
Заметив что пепельноволосый начинает нервничать, Мартин тут же подорвался со стула и, обогнув стол, оказался возле Тобиаса.
– Тоби, давай я халат подержу, – ухватив парня за пояс, итальянец притянул его к себе и, развязав узел, стал стягивать халат. Сделав вид, что запутался в завязках, молодой человек незаметно наклонился к уху мальчишки и еле слышно прошептал: – Не сопротивляйся! Покажи ему то, что он так хочет увидеть!
Слова Мартина отрезвляюще подействовали на рыжеволосого и, решив не навлекать на себя и остальных немилость хозяина, парень смиренно опустил руки, до этого судорожно вцепившиеся в полы халата, и позволил легкой ткани плавно соскользнуть вниз.
– Ну вот, и стоило зажиматься? Когда ты уже привыкнешь? – раздражённо бросил Гэбриель. – Встань ровно, я тебя рассмотрю.
Его раздражение моментально сменилось удовлетворением при разглядывании обнажённого дрожащего тела. Ухватив парня за подбородок, пепельноволосый велел ему открыть рот.
– Нда… Тут пока всё в неприглядном состоянии, но скоро пройдёт, и ты будешь радовать нас с зайчатками своим обновлённым язычком!
Гэбриель наклонился и медленно провёл языком от подбородка до виска парня. – Сладкий рыжик! Такой милый, красный рыжик! – проговорил он у самого уха подростка и скользнул языком в ушную раковину, заставляя Тобиаса вздрогнуть и сжаться сильнее.
– Так, что у нас дальше… Хорошо, очень хорошо, – довольно скалился пепельноволосый, сопровождая свои слова лёгкими прикосновениями к соскам мальчишки. – Больно? – пристально глядя в сверкающие от влаги глаза подростка, мужчина, ухватив один сосок пальцами, с силой сжал его. – Конечно, больно, – отвечая самому себе, голубоглазый с удовольствием наблюдал, как скривилось от боли лицо мальчишки и как, не сдержавшись, тот тихонечко пискнул.
Боясь представить, что будет, когда этот садист начнёт разглядывать его снизу, рыжеволосый напрягся, изо всех сил стараясь унять усиливающуюся дрожь.
– Так, теперь спустимся ниже. Нет, не так. Давай-ка рыжик, залезай на стол! Давай-давай, не мешкай! Шики, Марти – уберите посуду! – рывком пододвинув стул ближе, Гэбриель велел растерянному парню забираться на стол. – Так, хорошо, а теперь садись. Садись, я тебе говорю!
Дождавшись, пока мальчишка, непрерывно дрожащий от страха и смущения, кое-как всё же устроился на столе, голубоглазый ногой потянул к себе стул, стоящий рядом, и уселся на него, повернувшись в сторону стыдливо сжавшегося рыжеволосого.
– Рыыыжииик! Раздвинь ножки! Я хочу посмотреть! – в голосе мужчины послышались урчащие нотки. Сейчас он казался большим хищным котом, который поймал свою добычу и теперь играет с ней. Наслаждается её беспомощностью и полным бессилием. Впивается острыми, как лезвия, когтями в нежную чувствительную плоть и тянет и рвёт, заставляя жертву извиваться, кричать и молить о пощаде. Но этому зверю не ведомо чувство жалости, поэтому он продолжает издеваться над своей добычей, наслаждаясь её мучениями и стонами.
– Мммм… Симпатично, только пока тоже не особо приглядно, но всё это временно! – подцепив пальцами колечко, Гэбриель легонько потянул его на себя, неотрывно наблюдая за реакцией рыжеволосого. Глаза парня широко распахнулись, зрачки расширились. С силой, до скрежета, он сжимал зубы, всеми силами стараясь не закричать в тот момент, когда пепельноволосый достаточно оттянув кольцо, резким движением провернул его.
В этот момент Шикиото крепко ухватил под столом руку Мартина. Итальянец был напряжён до предела. Видя мучения мальчишки, он просто сгорал изнутри, всем своим существом желая сейчас вырвать его из лап этого чокнутого садиста. Стараясь дышать глубже, не позволяя гневу затмить разум, молодой мужчина сильнее в ответ сжимал руку друга, молясь только о том, чтобы всё это побыстрее закончилось.
Гэбриель являл из себя поистине непредсказуемую личность. Никогда! Никогда невозможно было предугадать, что ему взбредёт в голову в следующую минуту, каким он станет всего через мгновение. За каких-то полчаса пепельноволосый с лёгкостью мог превратиться из улыбчивого довольного жизнью кота в жаждущего крови разъярённого тигра, и обратно.
– Ладно, рыжик! Не бойся. Просто я с тобой немножко поиграл! Это ведь не страшно! Я тебе больше больно не сделаю, встань-ка на четвереньки, покажи мне моё самое желанное местечко!
С трудом контролируя свои дрожащие конечности, стараясь не задеть травмированное место, подросток перевернулся. Подняв глаза, он увидел улыбающегося Барта, всё так же стоящего, прислонившись к дверному косяку. Неужели этот человек тоже больной на голову и ему доставляет удовольствие смотреть на чужую боль? Хотя… Скорее, просто его мнения наверняка никто не спросит, он такой же безвольный слуга своего хозяина, правда, с большей свободой действий и возможностью передвигаться, где вздумается. Совершенно неуместные на данный момент размышления всё же отвлекали хоть немного от постыдного положения, в котором Тобиас оказался.
– Замечательно, рыжик! Теперь я буду тебя трахать исключительно в такой позе, чтобы можно было смотреть и трогать. Вообще-то, по-другому я этого с тобой ещё и не делал! – заржав в голос, пепельноволосый откинулся на спинку стула и с довольным видом произнёс: – Можешь сползать со стола, осмотр окончен!
Оказывается, Гэбриель, если оставался ночевать в особняке, предпочитал спать в общей спальне на большой кровати. И делать это непременно в окружении своих «зайчаток», соответственно после удовлетворения всех своих безудержных желаний прочего толка. Последующая ночь, само собой не была исключением.
– Заканчивайте с едой и быстренько в койку! – блаженно прищурившись, словно в предвкушении, проговорил направляющий к выходу пепельноволосый. – Я порядком завёлся, пока разглядывал все новые прелести нашего милого рыжика!
Как только хозяин скрылся за дверью, парни тут же бросились помогать рыжеволосому спуститься со стола и одеться.
– Сука! Какая же он всё-таки сука! – дрожащими от гнева руками Мартин пытался быстрее накинуть на плечи парня халат. – Тоби, маленький, тебе очень больно? – удерживая подростка за плечи, итальянец с нескрываемой горечью и сожалением посмотрел в его большие изумрудные глаза. – Вот с ним всегда так, чёрт его знает, что удумает в следующую секунду! Вроде улыбался только что, а через минуту уже злобно скалится. Единственный верный вариант – постараться не портить ему его неустойчивое настроение. Ты только, пожалуйста, не сопротивляйся. Он от этого звереет моментально. Сдвинутый он на этом по полной! Ему нужно, чтобы слушались и подчинялись безоговорочно, без тени раздумий и промедления. Запомни это, Тоби, как своё имя запомни! – обессилив, молодой мужчина обнял рыжеволосого парнишку за плечи, будто облокачиваясь, и, уткнувшись носом ему в шею, тихонько застонал.
– Пошли, нам пора. Со стола я уже всё прибрал, так что…
– Боже мой, Шики, и когда ты успел? – удивлённо глядя на японца, спросил Мартин.
– Пока вы тут обнимались! – улыбаясь и подмигивая мальчишке, который с таким явным нежеланием отстранился от тёплого, согревающего заботой и любовью тела итальянца, что казалось, вот-вот расплачется. Едва заметно всхлипнув, рыжий медленно поплёлся в сторону выхода.
– Пойдёмте, не будем его сердить, – тихим, но ровным и уверенным голосом произнёс подросток.
Когда парни вошли в общую спальню, Гэбриель уже лежал на кровати, лениво переключая кнопки пульта управления, даже не пытаясь следить за сменяющимися каналами на экране.
– Я уже соскучился! Давайте быстренько раздевайтесь и прыгайте ко мне, мои зайчатки! Кстати, рыжик, подойди-ка поближе. Подойди, не бойся, – пепельноволосый перекатился на живот и сейчас пристально рассматривал пошедшего вплотную к кровати мальчишку. Протянув руку, он ухватил пальцами полу его халата и слега потянул на себя. – Да подойди же ты ближе! Я вот что думаю… Иди-ка ты лучше к себе в комнату ночевать, – глядя на пронзительные взгляды Мартина и Шикиото, тут же с удивлением уставившихся на него, пепельноволосый пояснил: – Рыжику сейчас не слишком комфортно в своём обновлённом теле, и так продлится ещё недели полторы, как минимум. А если он останется, я, естественно, снова не удержусь, ведь он такой сладкий и милый, особенно когда смущается, – промурлыкал голубоглазый демон, хищно улыбаясь, неотрывно глядя на уже покрасневшего парня. – Вот как сейчас, например! Я просто не в силах буду удержаться и не оттрахать хорошенько его такую тугую, упругую, симпатичную попку! Естественно, при этом не обойду вниманием все его новые украшения, прикосновения к которым причиняют ему сейчас массу неприятных ощущений. Короче! Навредить ему не хочу! Ясно? – громко, почти перейдя на крик, проговорил Гэбриель. – Так что, пока я не передумал, вали к себе в комнату! Я не буду тебя трогать, пока всё полностью не заживёт! Ну… По крайней мере, постараюсь, – уже тише и с едва уловимыми дразнящими нотками добавил он к уже сказанному.
Повторять дважды замершему изначально у постели и от слов хозяина превратившегося в подобие спелого помидора мальчишке не пришлось. Он тут же подобрался, развернулся и быстрым шагом направился в сторону своей двери, стараясь как можно скорее скрыться из поля зрения этого своенравного хищника.
– Эй-эй! Так не пойдёт! А ну стой! – раздался позади насмешливый голос пепельноволосого. – А поцелуй на ночь? Неужели ты уйдешь, оставив меня без сладкого? Иди сюда, не бойся, не трону я твой больной язык! – продолжая смеяться, подстёгивал рыжеволосого Гэбриель.
Медленно развернувшись, опустив голову как можно ниже, словно стараясь спрятаться, парень снова приблизился к кровати. Всё сказанное до этого голубоглазым сейчас казалось простой насмешкой. Конечно! И с чего это он взял, что этот садист его действительно отпустит! Просто решил поиздеваться, вот и всё. А теперь смеётся и наслаждается ситуацией. Настоящий хищник. Истинный. Осторожно приблизившись к кровати, Тобиас нерешительно поднял глаза и посмотрел на хитро прищурившегося, вальяжно развалившегося на подушках пепельноволосого. Мартин и Шикиото уже разделись и теперь каждый со своей стороны забирались на постель.
– Ну что же ты? Иди и поцелуй меня! – продолжал ухмыляться Гэбриель. – Рыжик, не стесняйся и не томи уже! А то ведь точно не отпущу, тогда не обрадуешься.
Собрав волю в кулак, мысленно готовясь к худшему, мальчишка осторожно забрался на кровать и пополз к нагло ухмыляющемуся голубоглазому. Тот в свою очередь приподнялся и, притянув к себе оказавшегося уже совсем рядом рыжеволосого, осторожно его поцеловал. Не смотря на все опасения Тобиаса, Гэбриель действительно поцеловал его нежно и аккуратно, почти не потревожив больной рот. Пепельноволосый ласково провёл языком по губам мальчишки, затем просто на несколько секунд приник к его губам своими и тут же отстранился.
– Всё, рыжик! Теперь точно можешь идти. Я уже сильно возбужден, и моё тело требует немедленной разрядки. Так что давай, топай уже, пока я не сорвался и не завалил тебя, невзирая на твои болячки!
Ошарашенный мальчишка мигом спустился с кровати и пулей умчался к себе в комнату.
Как и обещал, Гэбриель целую неделю не притрагивался к рыжеволосому. Как только наступал вечер или же в любое другое время суток, когда хозяин желал поразвлечься со своими зайчатками, Тобиас неизменно уходил в свою комнату, не забывая при этом целовать перед уходом голубоглазого демона. Нарушать этот своеобразный ритуал было строго-настрого запрещено. Так что приходилось смиренно исполнять свой долг и спокойно удаляться к себе в спальню. Там же приходилось прикладывать все силы, чтобы соответствующим образом не реагировать на доносящиеся из общей спальни стоны, крики, вздохи, рычание и прочие сопутствующие бушующим страстям звуки. Так как тело реагировало вполне естественно, нарастающим возбуждением и неизменной эрекцией, нижний пирсинг казался ещё более изощрённой пыткой. Казалось, хуже просто некуда. В туалет нормально сходить невозможно, боль дикая. Теперь вот ещё это! И почему реакция организма такая дурацкая! Стараясь спрятаться с головой под подушку или же накрыться одеялом, парень всеми силами пытался не слышать всех этих развратных будоражащих звуков.
А по окончании этой мучительной недели пепельноволосый объявил, что уезжает и его не будет, как минимум, дней двенадцать – пятнадцать.
– Рыыыжииик! Не унывай! Я вернусь, и мы с тобой обязательно наверстаем упущенное! – растягивая губы в подобие хищной улыбки, слащаво протянул Гэбриель.
– Вот и замечательно! – с довольным видом констатировал Мартин. – Ещё на две недели свалит, а там все твои проколы практически заживут. Ну или, по крайней мере, будут к тому времени причинять значительно меньше беспокойства.
– Да уж! Можно сказать, несказанно повезло! – Шикиото с облегчением вздохнул. Теперь можно было снова немного расслабиться и пожить в своё удовольствие тихой спокойной жизнью. – Мааартиии! Приготовь, пожалуйста, мои любимые спагетти с грибным соусом! – японец умоляюще посмотрел на молодого мужчину и постарался всем своим видом показать, насколько сильно он жаждет вкусить заветного блюда в исполнении итальянца. – Надо отпраздновать предстоящие свободные деньки! Давно нам таких каникул не обламывалось! – Радовался он, словно малое дитя подаренной конфете.
– Хорошо-хорошо! С радостью приготовлю! Всё, что захочешь. А ты, Тоби? Есть что-нибудь, чего бы тебе особенно сильно хотелось поесть? Пусть такая мелочь, но когда кое-кто не давит своим присутствием и можно просто расслабиться и получать удовольствие, это становится поистине замечательным наслаждением! Ну давай, подумай, а я постараюсь это приготовить. Если не знаю как, значит научусь!
– Я пока, правда, не знаю, чего бы мне особенно хотелось, – с улыбкой ответил рыжеволосый. – Ты сначала приготовь, что просит Шики, а потом и я придумаю, чего бы мне захотеть!
– Вот и ладно! Вот и договорились! – радостно отозвался итальянец. – Тоби… А можно вопрос? Нескромный такой вопрос, – немного потупившись, молодой мужчина подошёл ближе к подростку и, наклонившись к его лицу, у самых губ, тихонько прошептал. – У тебя язык ещё сильно болит?
При этом сероглазый осторожно дотронулся пальцами до рта мальчишки, провёл ими по губам, словно прося впустить их внутрь. От неожиданности Тобиас застыл на месте и слегка приоткрыл рот, впуская внутрь пальцы итальянца, которые тут же осторожно, слегка коснулись тёплого скользкого языка. Не ощутив сопротивления, Мартин скользнул чуть глубже, нежно и аккуратно поглаживая влажный горячий язык, легонько задевая самыми кончиками пальцев заветный металлический шарик.
Ошалевший от столь откровенно соблазнительного зрелища, азиат не мог выговорить ни слова. Таким захватывающим и притягательным казалось всё происходящее, что невероятно сильно хотелось подойти к парням ближе и присоединиться к их безумию. Сделав на собой неимоверное усилие, японец всё же сумел оторваться от приковывающего взгляд зрелища и срочным образом нарушить эту вакханалию.
– Марти! Извращенец чёртов! Походу от того, что Гэб уехал, Тобиасу намного легче не станет! Ну-ка марш на кухню, готовить спагетти! А… что там болит или уже не болит, вечером разберёмся! – запинаясь от волнения и возбуждения, чуть ли не прокричал Шикиото.
@настроение: Никакое...
-
-
02.03.2012 в 19:24А мальчики - шалуны)) Я так полагаю, в ближайших главах опять будет все по-доброму?
– Да успокойся ты уже, безумный римлянин! а вот эта фраза очень понравилась, такая экспрессивная))
-
-
02.03.2012 в 19:44Не станет( к сожалению...А мальчики - шалуны)) Я так полагаю, в ближайших главах опять будет все по-доброму?
Ну, может и главу спокойненькую осилю, кто знает)– Да успокойся ты уже, безумный римлянин!Саму снесло напрочь!
-
-
22.05.2012 в 12:03Вообще жаль, что Тобиас такой молодой, глупый и не понимает, что именно такая его реакция на этого Гэбриеля еще больше того заводит. Если бы он поработал над собой. Садился и делал бы перед ним все, как автомат, не проявляя никаких эмоций. Тому бы быстро надоело его мучить. А вообще предел-то есть всему этому издевательству или до смерти прям?
-
-
22.05.2012 в 14:37Вообще жаль, что Тобиас такой молодой, глупый и не понимает, что именно такая его реакция на этого Гэбриеля еще больше того заводит. Если бы он поработал над собой. Садился и делал бы перед ним все, как автомат, не проявляя никаких эмоций. Тому бы быстро надоело его мучить. - далеко не каждому дано (даже несмотря на опыт и возраст) умело играть, преподнося себя людям именно в том образе, в котором сам решил. Это очень сложное искусство (быть актёром).