Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
А вот и то, что открыть собиралась. Теперь доступно каждому))) БББ эпопея!
Название: Путь к себе
Автор: _SHAMBALA_
Бета: Daiko.
Гамма: Хасяндра
Иллюстраторы: Vitce
Тип: слэш, гет
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, драма, романс
Размер: макси (48 тыс. слов)
Саммари: Страшное время царит на земле – тёмное, кровавое, время беспощадной резни и разорения городов, время феодальной иерархии и жестокой власти правителей. Сверхсила и всемогущество – главное оружие в этой борьбе, которым мечтает обладать каждый.
Но даже в это суровое время в сердцах людей находит своё место любовь.
Примечания: фик написан на Bleach Big Bang 2013
Предупреждения: AU, ООС, смерть персонажа
Суметь свыкнуться с потерей дорогого тебе человека очень непросто, а полностью похоронить в памяти его образ – невозможно. Но проходит время, дни сменяются месяцами, которые, в свою очередь, вырастают в года, и боль притупляется. Становится проще дышать, вспоминая родное лицо, сердце уже не заходится в надсадном биении при одной только мысли, что тот, кто был рядом, с самого детства, покинул этот мир навсегда.
За те три года, что прошли после смерти отца, Ичиго уже научился вспоминать о нём лишь с тёплой улыбкой и грустью, оставив период тяжких страданий и невыносимой боли позади. Надо было жить дальше.
Кроме Куросаки круглыми сиротами остались еще две его младшие сестры. Свою мать все трое почти не помнили, она умерла, когда они были ещё совсем маленькими. Лишь Ичиго иногда во сне являлся образ улыбающейся женщины с ярко рыжими, как у него самого, волосами, нежно прижимающей его к груди и ласково гладящей по голове тёплой ладонью. Просыпаясь утром, Ичиго всеми силами старался вспомнить, как же выглядела мама, чувствуя, что во сне видел именно её.
Теперь Ичиго оказался единственным кормильцем в семье. В свои восемнадцать он успел перенять от отца все тонкости кузнечного дела, оставалось лишь с годами оттачивать своё мастерство и дальше, чтобы когда-нибудь стать таким же великолепным мастером оружейником, каким был Куросаки Исшин. Ичиго, как и прежде трудился в доставшейся ему по наследству кузнице вместе с Исидой и Чадом. Несколько помощников разнорабочих так же не пожелали покидать его после смерти хозяина и продолжали работать как раньше, не нарушая установленного порядка цеха.
Помимо обожаемых младших сестрёнок в жизни Куросаки появился ещё один важный человек – его возлюбленная Орихиме. Самая милая, добрая и очаровательная девушка, которая стала для Ичиго первой любовью. Искренней, разжигающей пламя в душе, путающей мысли и заставляющей чувствовать себя способным свернуть горы и положить возле ног несравненной Химе все мыслимые и немыслимые богатства мира. Куросаки боготворил свою любимую, сердце учащённо билось только от одной мысли, что их чувства взаимны, в чём он не сомневался. Смущённая улыбка, прикрытые пушистыми ресницами, отведённые в сторону глаза и яркий румянец на щеках, когда он осторожно, словно боясь разрушить своим прикосновением хрупкую, изящную красоту, брал её за руку, не могли лгать. Ичиго искренне верил, что они созданы друг для друга. Ничто и никогда не сможет их разлучить. Вот только…
Только он был простым кузнецом, а его возлюбленная Орихиме племянницей градоначальника Каракуры - Айзена. Столь разительное различие в их положении не давало возможности влюблённым открыто быть вместе, и поэтому они уже почти год тайно встречались в тихом, скрытом от посторонних глаз местечке на берегу озера. Об их укромном уголке не знал больше никто, благодаря чему Ичиго и Орихиме удавалось пару раз в неделю в течение двух – трёх часов наслаждаться обществом друг друга.
Куросаки категорически не хотел мириться с таким положением вещей. Несмотря ни на что он даже был готов покинуть Каракуру вместе с Химе, сбежать, лишь бы иметь возможность быть рядом с любимой. Единственное, что его останавливало - Карин и Юзу. Как они будут жить без него? Справятся ли? В конечном итоге Ичиго пришёл к выводу, что уйти из города можно будет всем вместе. Его способности помогут им устроиться в каком-нибудь отдалённом городке или лучше неприметной деревеньке, где их не достанут ищейки Айзена.
Градоначальника стоило опасаться всерьёз. Несмотря на внешне приветливый, непринуждённый вид, и тихий, спокойный, даже завораживающий своей размеренностью голос, властитель Каракуры был страшным человеком. Айзен Соуске шёл к своим целям в прямом смысле слова по трупам. С лёгкостью казнил неугодных, сурово наказывал провинившихся, добивался полнейшего повиновения своих подданных, не гнушаясь самыми грязными и ужасающими методами. Очень влиятельный и могущественный человек, имеющий в своём распоряжении немаленькую армию, при помощи которой регулярно опустошал и завоёвывал близлежащие небольшие города и деревни, не способные противостоять его мощи.
К тому же, среди простых людей с момента начала его правления появились необычные слухи. Будто бы Айзен был непростым человеком, а обладающим сверх способностями и невиданной силой, равной которой в бою не было. Те из воинов, кто видел владыку на поле боя, беспрекословно следовали за ним и готовы были идти на смерть по его приказу в любое время. Многие также поговаривали, что Соуске обладал особым даром, заставляющим людей, помимо собственной воли попадая под его влияние, терять связь с реальностью, становясь послушными игрушками в умелых руках.
Поэтому Ичиго старательно продумывал каждую мелочь, каждый нюанс своего предстоящего побега. Ведь от его действий зависела судьба сестёр и даже Орихиме. Несмотря на безграничную любовь к своей племяннице, неизвестно как бы владыка отнёсся к её намерениям покинуть его и родную Каракуру вместе с простолюдином. То, что девушка в ответ на его порывистое предложение сбежать подальше от дяди, чтобы, наконец, стать счастливыми, лишь скромно улыбнулась и вновь отвела глаза, пряча пылающие щёки, Ичиго принял за согласие. Ещё бы! По-другому не может быть! Они ведь любят друг друга!
Куросаки толком не спал уже несколько ночей, тщательно прокручивая в голове подробности плана, чуть ли не посекундно расписывая каждый свой предстоящий шаг. Даже маленькая, незначительная оплошность могла стоить очень дорого.
Сестёр он в свои планы решил посвятить непосредственно перед уходом, так как, имея время на раздумья, девочки могли попытаться его остановить и переубедить, что привело бы к нежелательному и крайне опасному промедлению. А если Куросаки поставит их уже непосредственно перед фактом и появится на пороге дома вместе с Орихиме, отпираться не будет возможности. В том, что сёстры последуют за ним, Ичиго не сомневался. Теперь оставалось только обговорить подробности с любимой и осторожно, не привлекая внимания Юзу и Карин, собрать самые необходимые вещи, которые они возьмут с собой.
- Ты с ума сошёл! – обычно невозмутимый Исида, сняв очки, нервно теребил их подрагивающими пальцами, не сводя глаз с Ичиго. – Айзен тебя из-под земли достанет, можешь не сомневаться!
- Перестань, всё уже решено, – уверенно отозвался Куросаки, вдумчиво выбирая для своего предстоящего, непростого путешествия подходящее оружие.
- Ты хоть о сёстрах подумай! Здесь у них дом, своё подворье, у Карин, между прочим, уже потенциальный жених из столярного цеха появился, а ты…
- Жених? Да ей ведь только пятнадцать! Успеет ещё,– недовольно пробурчал Ичиго. – Вот обживёмся на новом месте, тогда и о женихах поговорим.
- К твоему сведению, в наше время в пятнадцать уже замуж выдают, – невозмутимо ответил Урью и продолжил наседать на друга, пытаясь отговорить его от рискового мероприятия. – Ты сейчас только о своих чувствах печёшься, да об Иное своей ненаглядной, наплевав на сестёр. Ох, пожалеешь ещё о своём выборе, даже если случится чудо и тебе удастся воплотить задуманное в жизнь! Только поздно будет!
- Ты это о чём, Исида? – Куросаки с подозрением уставился на взбеленившегося друга.
- Сам знаешь, о чём. Не пара она тебе, не твоего полёта птица, не по зубам, не по уровню и всё такое прочее. Только намаешься и родных из-за неё сгубишь!
- Я люблю её! – почти прокричал Ичиго, со злостью глядя на пытающегося перечить ему Урью. – И мы будем вместе, чего бы мне это не стоило!
- Идиот! Набитый идиот! Потом поймёшь, да только поздно будет что-то менять!
- Всё, давай закроем тему, – стараясь успокоиться, проговорил Куросаки. – Я всё прекрасно понимаю. И что сестёр в неизвестность тащить придётся, и что вас всех подвожу своим побегом, но ничего поделать не могу, я решил. Надеюсь, только кузница достанется приличному хозяину, может, даже тебе и ребятам удастся остаться здесь работать…
- Не думаю, что после всего нас оставят в покое. В некоторых моментах, Куросаки, ты действительно полный идиот. Но, не будем об этом, раз ты всё решил, и переубедить тебя не удастся, со своими проблемами мы сами как-нибудь справимся, – Исида старался изобразить как можно более невозмутимый вид. Надев очки, он отвернулся от Ичиго, чтобы снова не сорваться и не начать вдалбливать в его неразумную голову основы бытия чем-нибудь покрепче простых слов.
- Урью…. – Тихий голос отвлёк молодого человека от невесёлых размышлений. – Спасибо тебе за всё, мы ведь с тобой с детства вместе. Очень жаль, что всё так вышло и... Может быть, когда-нибудь снова встретимся и...
- Иди уже, идиот, – так же тихо отозвался Исида, накрыв своей рукой ладонь Куросаки, крепко сжимающую его плечо. – А то до рассвета не успеете выбраться.
Собрав всё необходимое, Ичиго вышел из кузницы и направился в сторону своего дома, не заметив стоящего в тени, почти у самой двери, человека. Собственно говоря, его судьба уже была предрешена. Несколько дней назад Айзен через своих верных помощников узнал о связи племянницы с безродным кузнецом и теперь за парнем неотрывно следили.
- Ну что ж, Куросаки Ичиго, сын Исшина, мой долг доложить о твоих намерениях господину, – человек с серебристыми волосами и сощуренными, словно от яркого солнца глазами, торопливо зашагал в противоположную сторону.
Ичиго пришёл домой и пока сестрёнки хлопотали на подворье, спрятал в своей комнате оружие, аккуратно сложив его вместе с собранными вещами.
Сегодня днём Орихиме не пришла в назначенное время на их место, и Куросаки здорово переживал, не случилось ли чего с девушкой. Прежде Иное всегда предупреждала его, если не могла прийти, присылая служанку с запиской. Поэтому Ичиго решил, не откладывая, как только стемнеет отправиться в поместье, где она жила.
Пробраться в сад незамеченным было несложно, он уже проделывал такое прежде. Ещё в самом начале их романа, когда Орихиме заболела и не выходила из дома, Куросаки пару раз тайком пробирался через сад к самым окнам спальни девушки и наблюдал за ней, так и не отважившись показаться на глаза.
Охранники поместья дежурят только у главных ворот, поэтому Ичиго вместе с Химе собирался покинуть его изученной им потаённой тропой. Медлить нельзя, сегодня ночью они должны уйти из Каракуры.
За час до полуночи Куросаки тихо проскользнул незамеченным мимо кухни, в которой всё ещё возились Карин и Юзу и направился к поместью возлюбленной. Уже у самой калитки он обернулся и внимательно, в последний раз окинул взглядом виднеющиеся в темноте очертания старого дома и небольшого двора, где прошло его детство. Когда они вернутся сюда с Орихиме, времени на прощальные взгляды не будет.
Здесь он жил, здесь он был счастлив, но теперь судьба уводила его прочь от родного дома, и Ичиго с готовностью принимал такой поворот событий, мечтая там, вдали, найти своё собственное место, где никто не посмеет помешать ему любить ту, которой он отдал своё сердце.
Как Куросаки и предполагал, проблем на пути к дому девушки не возникло. Осталось только тихо, не привлекая внимания, забраться на маленький балкончик, в метре от земли, и пробраться в её спальню.
Как только Ичиго перешагнул через перила и приблизился к приоткрытой балконной двери, плотно занавешаной тяжёлыми шторами, до его слуха донеслись странные звуки. Он прислушался, стараясь понять, что же происходит в комнате Химе.
Неразборчивое бормотание, стоны и вздохи становились всё громче. Ичиго совершенно точно слышал голос Орихиме и второй, незнакомого мужчины. Мужчины!
Сделав ещё шаг вперёд, Куросаки осторожно отодвинул штору, стараясь не привлекать своими действиями ненужного внимания. Представшая перед его глазами картина заставила замереть на месте, лишив сил пошевелиться. Ичиго сейчас даже при всём желании не смог бы справиться со своим, словно остолбеневшим телом, чтобы двинуть рукой или ногой. Он просто стоял как вкопанный и смотрел на освещённую тусклым светом ночника большую кровать, на которой его возлюбленная предавалась страстным утехам с другим мужчиной.
Орихиме…. Его милая, нежная, скромная Иное, которую он решился поцеловать только спустя четыре месяца их совместных встреч. Она была такая…. Такая чистая, невинная, хрупкая, что о чём-либо большем Ичиго даже не помышлял, довольствуясь быстрой разрядкой наедине с самим собой в собственной спальне. Конечно же, он мечтал! Мечтал обладать этим прекрасным, юным телом, когда-нибудь, как только они станут свободными от гнёта Айзена и создадут свой собственный маленький мир. Никогда и ни за что он не посягнул бы на невинность Орихиме до того, как назовёт её своей законной супругой. Невинность…. Это слово просто невероятной горечью сейчас отозвалось в сердце Куросаки, смотрящего сквозь застилающие глаза слёзы на свою любимую, которая со всей возможной страстью отдавалась другому.
Молодой мужчина с белоснежной кожей и чёрными как смоль волосами до плеч полулежал на кровати, прислонившись спиной к изголовью. В какое-то мгновение он повернул голову в сторону окна, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, в свете ночника его глаза заблестели яркой зеленью.
Иное сидела у него на бёдрах, раскачиваясь и наклоняясь всё ближе к лицу, словно тянулась за поцелуем. Парень крепко держал её за талию, сильнее притягивая к себе, не позволяя отстраняться, приподнимая свои бёдра навстречу её ритмичным движениям.
Отблески мягкого света скользили по обнажённым телам, всё сильнее приникающим друг к другу, сливающимся в жарких объятиях. Едва уловимая поволока дыма свечей, догорающих на столике рядом с кроватью, окутывала невесомой сизой пеленой разгорячённых любовников, превращая их действо в таинственный чувственный ритуал.
Глухие стоны, всхлипы и вскрики от каждого движения, завораживающие, заставляющие просыпаться первобытные инстинкты, до боли резали слух, выворачивая наизнанку душу и сознание. Стоя сейчас каменным изваянием за шторой, в тёмной стороне комнаты, Куросаки оставался незамеченным для двоих, упоённых близостью людей. Ему казалось, что ещё мгновение этой невыносимой ужасающей реальности, и он умрёт! Или просто сойдёт с ума от невозможности принять столь разрушающую всё его естество действительность.
Ичиго не смог бы вспомнить, каким образом он покинул усадьбу, как на ощупь пробрался к выходу, с трудом находя заветную тропу, как оказался дома, в своей комнате. Он рухнул на кровать, не раздеваясь, с головой накрылся одеялом, стараясь спрятаться, отгородиться от взрывающих память образов. Но ничто сейчас не было в состоянии заглушить его безумную боль. Боль, раскалённым железом растекающуюся по всему телу, острыми когтями впивающуюся в истерзанную душу, что за какие-то мгновения превратилась в пепел.
Оглушительный стук, донесшийся из прихожей, лишь на секунду заставил его приоткрыть глаза. Уже через несколько мгновений послышались шаги и громкие голоса, тут же дверь в его комнату распахнулась.
В неё стремительно ворвались четыре вооружённых воина из личной охраны Айзена. Узнать их было нетрудно, по знакам на нагрудных доспехах. Они молча встали по сторонам его кровати и замерли в ожидании приказа.
Следом за ними в спальню медленно вошёл Ичимару Гин – правая рука градоначальника, можно сказать, его связующее звено с миром обывателей Каракуры. Человек, знающий всё и обо всём, непредсказуемый, хитрый, обманчиво дружелюбный. Он служил властителю с самого начала его правления и был единственным, кому он полностью доверял. Не зря говорили, что не понравиться Ичимару – значит быть посланным Айзеном на плаху.
Гин что-то говорил, не сводя с него вечно прищуренных глаз, но Ичиго, прибывавший словно в тумане, отрешённый от действительности не слышал его слов.
Только спустя какое-то время Куросаки начал понимать, почему эти люди вломились к нему в дом и почему сейчас его сёстры со слезами на глазах умоляют непреклонного вершителя судеб о помиловании.
Его грубо сдёрнули с постели и поволокли к выходу. Сопротивляться не было сил, да и что бы он мог сделать, против четверых вооружённых бойцов самого элитного армейского подразделения.
До утра Ичиго продержали в одной из подземных тюремных камер, расположенных под зданием суда, которое находилось у центральных ворот города. Подземные казематы были расположены у самого основания вершительного дома и путанными лабиринтами разбредались от него почти до середины Каракуры. Некоторые коридоры даже проходили под огораживающими город укреплениями и стенами, выводя к тайным лазам и убежищам, на случай непредвиденных ситуаций.
Сырость… Влага, казалось, пробирала до самых костей, норовя растворить в себе последние остатки ощущений живого тела. Тепло слишком быстро испарялось с каждым выдохом, оставляя организм беззащитным перед неминуемо настигающим холодом. Лёгкая летняя одежда Ичиго была не в состоянии противостоять столь суровому натиску властвующего в подземной обители климата.
Если поначалу он взволнованно мерил шагами маленькую камеру, силясь увидеть через решетку хоть кого-нибудь, то, буквально через пару часов забился в самый дальний угол своей импровизированной комнаты и затих. Свернувшись почти клубком на разбросанной по полу соломе, он старательно подгреб под себя остатки подстилки, пытаясь сохранить хоть какие-то крохи тепла.
Содрогающееся от холода тело и клацающие друг о друга зубы, не давали уснуть. Только под утро, вымотанный ожиданием и почти замерзающий, Ичиго провалился в короткий, неглубокий сон.
Лязг запора двери камеры прогрохотал словно взрыв, пробуждая несчастного парня, заставляя его в считанные секунды вспомнить, что и как с ним произошло, и что для него наступают действительно последние часы, или даже минуты в его жизни. Отшатнувшись как от удара, Куросаки вскочил на ноги, заспанными глазами глядя на двух, поджидающих его у входа, охранников. Как он успел заметить, это снова были люди из личной охраны Айзена. Тюремные служащие носили совершенно другую одежду.
Сколько же внимания ему, простолюдину, за последние сутки! Но при воспоминании о причине этого внимания, Ичиго передёрнуло. Его мечта привела его в тюрьму, более того, вряд ли это ограничится столь малым. Его мечта привела его к гибели…
Боль в связанных руках, когда его, не раздумывая, почти волокли за собой два бугая вверх по лестнице, была мизерной, по сравнению с той, что росла и ширилась в душе. В какой-то момент Ичиго даже показалось, что будет лучше, проще и безболезненнее, если его казнят и прекратят эти безутешные страдания.
Стоя на коленях в просторном, залитом светом зале, перед троном владыки, Куросаки даже не мог толком пошевелиться. Острые наконечники копий, врезающиеся в шею с двух сторон, не давали возможности даже повернуть голову, чтобы посмотреть в сторону доносящихся до него разговоров.
- Это он? – тягучий, мягкий баритон, словно обволакивал своей обманчивой теплотой. Соуске даже в минуты самого сильного раздражения и гнева не повышал голос, от чего его речь казалась ещё более зловещей.
- Да, это он, мой Господин, – Ичиго по голосу узнал доставившего его сюда Гина.
- Что ж…. Посмотрим.
К высокому, украшенному драгоценными камнями и затейливой резьбой, трону подошёл человек, чьё имя со страхом и трепетом застывало на губах его подданных. Айзен небрежно махнул рукой, приказывая стражникам отстраниться от пленника, и сел.
- Куросаки Ичиго, – не спрашивая, а констатируя данность, ровным, мягким голосом проговорил владыка. – Я присматривался к тебе после смерти твоего отца, ты мог стать достойной его заменой. Со временем попав ко мне в услужение и превратившись из простого кузнеца в моего личного оружейника. Но ты перешагнул черту, простой смертный. Позарился на то, что никогда не будет дано тебе по праву рождения. И теперь, учитывая произошедшие события, я вынужден тебя наказать.
Не просто наказать, а в назидание тебе подобным преподать урок... – градоначальник лишь на секунду замешкался, а потом продолжил. – Я приговариваю тебя, Куросаки Ичиго, к сорока пяти ударам хлыста. Сегодня в полдень, тебя высекут на главной площади, на виду у всего народа. И это ещё не всё, Ичиго. Как бы мне того ни не хотелось, - Айзен намеренно сделал тон более мягким и заговорил с сожалением и придыханием. – Но, утром следующего дня тебя казнят. Отрубят голову. По нашим меркам весьма гуманная казнь. Кстати, на моей снисходительности настояла Орихиме, я бы приговорил тебя к четвертованию.
И в без того раскалывающейся голове загудело, мысли безумным хороводом заметались, сводя тщетные попытки удержать разум в подобии ясности к нулю. Ичиго инстинктивно дёрнулся, даже, скорее, вздрогнул от свалившегося на него груза суровой реальности, ощутив за спиной напряжённое движение стражников.
Представлять себе кару за желание быть рядом с возлюбленной, а тем более смерть ради неё, это одно…. А вот оказаться один на один с уже вынесенным решением, лишающим его права на жизнь - совсем другое.
Ичиго с трудом сделал очередной вдох, затем почувствовал, как крепкие руки снова грубо подняли его с пола и потащили куда-то прочь, от этих благоухающих ароматами жизни, благополучия, силы и вседозволенности комнат. Куда-то вниз, снова в сырую, тёмную подземную камеру.
Счёт времени был потерян давно. По ощущениям Куросаки, полдень должен был наступить, но за ним всё ещё не приходили.
Странным было то, что мысли о распутной, не оправдавшей его надежд Иное, почему-то отошли на второй план. Сейчас, Ичиго думал только о своих сёстрах, которым предстояло совсем скоро остаться без него.
Прав был Исида. Не зря он так беспокоился и отговаривал его от связи с девушкой из высшего общества ещё с самого начала. Неспроста так настойчиво просил присмотреться и обдумать всё более тщательно. Только что теперь об этом говорить…. Остаётся лишь вспоминать в эти оставшиеся часы, отмеренные на вдохи и выдохи, всё самое хорошее, что было в его жизни, и скорбеть по упущенным возможностям. Нельзя было так безрассудно бросаться в омут сжигающей страсти, нужно было больше думать о своих родных, которые действительно любят по-настоящему.
Ичиго с силой зажмурился и застонал. Как он мог не замечать очевидного! Он ведь был не нужен Орихиме с самого начала! Просто… Просто для неё Куросаки был чем-то сродни источнику острых ощущений. Тайные встречи, свидания, разговоры о любви и…. Проклятом побеге на свободу, который, по существу, оказался необходимым только ему и стал его же посмертным достижением.
Снова лязгнул затвор двери, и Ичиго весь внутренне сжался. Наверное, никто не смог бы держать себя в руках, зная, что его сейчас отведут на смерть. Пусть не сразу, сначала помучают. Почему-то это не слишком пугало храброго юношу, гораздо страшнее было увидеть там, на площади, лица тех, перед кем он по-настоящему виноват. «Карин, Юзу… Сможете ли вы когда-нибудь меня простить?» - бормоча эти слова, Куросаки покинул свою сырую холодную камеру, грубо подталкиваемый сопровождающими его надзирателями.
Ослепительный солнечный свет. После полумрака подземелья он был особенно ярким, бьющим по глазам, заставляющим щуриться. Свежий ветерок растрепал волосы. Ичиго с жадностью вдохнул чистый воздух, после затхлого смрада камеры показавшийся ему почти сладким.
Вот в такие моменты и начинаешь понимать, насколько ценны для нас самые простые, доступные вещи, за которые даже не требуется платить и которые не нужно зарабатывать кровью и потом. Блага, доступные каждому, делающие жизнь по-настоящему прекрасной. И как же легко в одночасье всего этого лишиться.
По направлению к площади уже вовсю стекался народ. Два здоровых охранника почти волоком потащили осужденного к месту расправы.
Кое-как привыкнув к яркому свету, Ичиго старался рассмотреть в галдящей толпе людей кого-то из своих. До безумия не хотелось, чтобы на его казни присутствовали сёстры, на что, естественно, надежды не было никакой.
На самой площади его повели гораздо медленнее, чтобы дать возможность сполна насладиться последними минутами без боли и унижения, или же, наоборот, чтобы намеренно потянуть время, позволить прочувствовать всю силу безысходности и страха.
В очередной раз прищурившись от солнечных лучей, Куросаки споткнулся о первую ступеньку эшафота и буквально повис в крепко сжимающих его с обеих сторон руках.
- Что, уже идти не в состоянии? От страха ноги отнимаются? – мерзким хриплым голосом пробасил один из конвоиров и, подтолкнув рыжеволосого, буквально втащил его наверх.
На вершине эшафота уже стоял худой, пожилой мужчина в чёрной мантии. Как только Ичиго подтащили к "позорному" столбу, он начал зачитывать приговор.
Из-за гвалта и шума Куросаки не расслышал толком, что ему вменяли в вину и за что по официальной версии собирались казнить.
Как понял молодой кузнец, остальных, пришедших поглазеть на бесплатное представление, тоже не особо интересовало, за что и почему сегодня казнят человека. Среди этой разношёрстной, безликой толпы мало кто по-настоящему сопереживал приговорённому и ещё меньше, кто искренне горевал по этому поводу.
Несколько минут нехитрых манипуляций и Куросаки уже подвешен к «позорному» столбу за руки таким образом, что ноги едва достают до пола. В запястья с силой врезались верёвки, обдирая кожу, щербатое дерево столба оцарапало грудь и живот. Предварительно с него сняли одежду, оставив лишь нижнее бельё.
Толпа загалдела сильнее, кто-то выкрикивал ругательства в его адрес, кто-то искренне жалел, а некоторые, особо ушлые, уже устроили тотализатор, делая ставки на то, после какого удара плети рыжий потеряет сознание. В сторону столба даже прилетело несколько непонятных предметов и овощей, но после громогласного рыка стражника, бесчинства прекратились.
Ичиго старался не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на кого-то из друзей или родных взглядом. Пусть так, пусть как можно дольше он не увидит никого из них.
Вдруг шум резко прекратился и на площади воцарилась почти идеальная тишина, изредка нарушаемая слабыми вздохами и всхлипами особо чувствительных из наблюдателей.
Послышался скрип ступеней и на эшафот не торопясь поднялся палач.
Как ни старался Куросаки держаться и не поддаваться страху, сердце его учащённо забилось в предчувствии скорой расправы, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Приближающиеся шаги заставляли внутренне вздрагивать, гулким эхом отдаваясь в напряжённом сознании.
Всего мгновение тишины, неясный шорох, и вот уже воздух со свистом рассекает взвившаяся плеть. Казалось, палач вложил в первый удар всю свою силу и злость.
Всего за несколько секунд до удара Ичиго смог разглядеть в толпе своих сестёр. Карин опустила голову, её плечи содрогались от рыданий. Она крепко прижимала к себе Юзу, которая захлёбываясь слезами что-то кричала, не сводя глаз с привязанного к столбу брата.
Почти у самого эшафота стоял Исида. Яростно сжимая кулаки, друг что-то шептал одними губами и смотрел как-то отрешённо, будто сквозь происходящее.
Спину обожгло, словно огнём или калёным железом. Ичиго дёрнулся, сильнее обдирая кожу об столб, в тщетной попытке отстраниться от орудия пыток. А ведь он считал себя далеко не слабаком. Работа в кузнице требовала много сил и хорошей физической подготовки, не говоря уже о терпении и выдержке.
Представлять себе боль, думать, что справишься и выдержишь – это одно. На деле всё оказалось совсем иначе…. На шестом ударе Куросаки не смог сдержать громкого стона, а на десятом с его губ слетел первый крик.
Кожа на спине, испещрённая глубокими ранами, превращалась в кровавое месиво, почти до костей раздираемая очередным ударом плети. Немыслимая боль отдавалась во всём теле, будто его за живо поглощало пламя огня.
Сколько ударов он смог выдержать, Куросаки не знал. В какой-то момент, после очередной порции раздирающей боли, он вдруг почувствовал резкое облегчение. Перед глазами всё поплыло, закружилось, и он провалился в спасительное забытье.
Очнулся Ичиго от вновь нахлынувшей боли и оттого, что кто-то пытался отвязать его от столба. С трудом открыв глаза, парень старался в темноте, рассмотреть копошащегося возле него человека. Видимо, в отключке он пробыл очень долго, раз уже стемнело настолько, что черты спасителя удавалось рассмотреть весьма смутно. Неосторожно двинувшись, Куросаки застонал от боли.
- Ичиго! Я уже хотел за водой бежать, думал, ты не очнёшься! – взволнованный голос Урью казался сказочным сном. Он жив, рядом друг и…. Никого больше. Фонари на площади не горят, приглушённый шум и голоса доносятся издалека, словно по близости совсем никого не осталось. Ещё Ичиго показалось, что он услышал отзвуки взрывов, раздающихся где-то на окраине Каракуры.
- Что произошло? – с трудом выдавил из себя Куросаки.
- На город напали, – уже более ровным, не столь срывающимся голосом ответил Исида, опустив в изнеможении затёкшие руки. Справиться с мастерски завязанными верёвками в темноте было непросто, даже при помощи маленького ножа. К тому же каждым неосторожным движением он боялся сделать Ичиго ещё больнее. – Часа два уже как бой идёт, и уж не знаю, к несчастью или к радости, войска Айзена терпят поражение. Ещё немного и в Каракуру ворвутся захватчики. Надо поторапливаться.
- Где Юзу и Карин? Что с ними? – встрепенулся Куросаки, стараясь двигать задеревеневшими руками, чтобы помочь другу быстрее его освободить.
- Их увели…. Я не знаю куда, – Урью замолчал и на какое-то время снова опустил руки. – Мы найдём их, Ичиго, обязательно найдём. Чад уже отправился к вашему дому, вот-вот должен вернуться, а там…. Будем думать, что делать с тобой и где искать девочек.
- Развязывай быстрее! Может…. Может, их заперли в темнице или…
- Не дёргайся, – ровный, уверенный голос Исиды заставил Ичиго замолчать. – В таком состоянии ты им точно не сможешь ничем помочь. Надо дождаться Чада, а потом мы определим тебя в какой-нибудь укромный уголок, и сами поищем Карин и Юзу.
- Так, сейчас я тебя освобожу. Ох, ты ж! - Исида чертыхнулся, выронив в темноте нож, и теперь копошился у ног Куросаки в поисках орудия освобождения. - Всё, нашёл! Как нарочно, всё из рук валится в самый неподходящий момент!
- Успокойся, – хрипло прошептал Куросаки. – Не спеши.
- Нет, надо торопиться, вот-вот город заполонят захватчики, нет времени тут болтаться до рассвета, – отозвался Урью, с новой силой принимаясь терзать верёвки.
- Тогда иди. Иди к моему дому, найди Чада и девочек. А потом, если получится, вернётесь за мной. Я пока сам попробую...
- Ты идиот, Куросаки. Всегда им был, и, судя по всему, останешься им до самой смерти, – с лёгкой усмешкой отозвался Исида. – Никуда я без тебя не пойду, а Чад справится, ты ведь его знаешь.
Так же, как с Исидой, Ичиго дружил с Чадом с самого детства. Поэтому полностью доверял ему и теперь, после слов Урью, немного успокоился. Ясутора справится, он найдёт Карин и Юзу и тогда… Тогда они все вместе уберутся из этого города как можно дальше.
- Так, почти получилось! Половину уже перерезал, осталось совсем чуть-чуть. Потерпи ещё немного.
- Подожди. Ты слышишь? – Ичиго замер, внимательно вслушиваясь в становящийся всё сильнее шум.
- Да. Это же…
Звук приближался, становился громче, и уже совсем скоро стало понятно, что это топот множества копыт.
- Всадники. Много всадников, – Куросаки застонал, на этот раз не только от боли, но и от отчаяния.
- Не успели… – Урью повернулся в сторону главной дороги, выходящей на площадь. Именно по ней захватчики сейчас шествовали по городу.
Отражаясь от стен домов, в конце улицы забрезжил свет, становясь с каждой секундой всё ярче. Топот копыт звонким эхом заполонял окружающее пространство, становясь оглушительно громким.
- Исида, уходи. Беги отсюда, твою мать! – из последних сил хрипло выкрикнул Ичиго. – Убирайся!
- Я же сказал, что ты идиот, – ровным спокойным голосом отозвался Урью и встал ближе к «позорному» столбу.
В этот момент на главной дороге показались несколько всадников с факелами в руках. За ними ещё и ещё. И уже через несколько минут на площадь выехали не меньше трёх десятков конных воинов.
Лязг оружия и брони перемежался с множеством голосов и цокотом копыт. Площадь осветили огни факелов, рыцари в сверкающих от пламени доспехах выстроились вокруг эшафота.
- Очень интересно. Это так владыка Айзен карает преступников? – к месту казни приблизился один из всадников. Укрытый доспехом конь под ним тяжело фыркнул, ударяя копытом по каменной мостовой, дёрнулся, натянув удила, и опустил голову.
- Тише Рагон, тише, – рыцарь спешился и подошёл вплотную к эшафоту. Протянув руку с огнём ближе к неподвижному пленнику, окинул его хмурым взглядом. – Что же ты натворил, несчастный, раз тебя до полусмерти забили свои же? Украл? Убил? Или сотворил что-то ещё более мерзкое? - воин поднялся по лестнице и направился к «позорному» столбу.
Высокий, широкоплечий мужчина в тяжёлых доспехах, с развивающейся гербовой накидкой поверх брони оказался совсем рядом. Шлем воин держал в руках, и его длинные, переливающиеся красным в отблеске пламени, волосы спадали ниже плеч.
Куросаки чувствовал, как последние силы покидают его, теперь было всё равно, что сделают с ним дальше эти люди. Убьют или просто оставят и дальше болтаться на столбе в ожидании долгой и мучительной смерти – без разницы. Вот только Исида…. Он ведь так и не отошёл от него ни на шаг, остался рядом. Верный друг сознательно обрёк себя на гибель, отказавшись бросить его одного. Хотя... Сам бы он поступил точно так же.
Ичиго уже плохо соображал и всеми силами старался держаться, не потерять сознание.
Голова кружилась всё сильнее, держать глаза открытыми было невыносимо тяжело, веки словно налились свинцом и Куросаки на секунду блаженно позволил им закрыться.
Сквозь неясный шум голосов, топот, фырканье лошадей и звон металла, Ичиго слышал, как Урью что-то говорит подошедшему рыцарю. Сам он уже был не в состоянии отвечать на вопросы незнакомца, да и разобрать слова толком не мог, различая, словно в тумане, лишь непонятные обрывки фраз.
- Значит, против Айзена пошёл? Молодец! Подержи, – воин отдал свой шлем в руки стоящему рядом Урью и вынул из ножен меч. – Подробности позже расскажешь, мученик, мне жутко интересно, чем ты сумел насолить владыке. Хисаги, подхвати, – мужчина кивнул кому-то, стоящему за спиной Ичиго.
Оказывается, на эшафот поднялся ещё один человек, которого, увлечённый борьбой с собственным бессилием и рассматриванием подошедшего ранее красноволосого, Куросаки просто не заметил.
Взмах меча и одним отточенным движением рыцарь перерубил толстую верёвку, удерживающую приговорённого. Ичиго не смог удержаться на ногах и сразу же стал заваливаться назад, но, его осторожно подхватили, не давая упасть. Боль с новой силой обожгла спину, затёкшие за много часов руки словно вывернули и переломали. Куросаки зашёлся хриплым слабым криком, распахнув в безумной агонии мучений глаза, и отключился, проваливаясь в спасительное забытьё.
- Давай сюда, – ещё один всадник, спешившись, подошёл к эшафоту. – Тут рядом постоялый двор, я его через седло перекину и довезу.
- Осторожнее, Гриммджо. На нём живого места нет, – бережно передавая находящегося без сознания парня облачённому в белоснежную броню воину, проговорил Хисаги.
- Ничего, выживет! Раз столько времени на этом столбе протянул, значит, не слабый малый.
Ичиго с трудом приоткрыл глаза, щурясь от яркого дневного света. Очнулся он лежащим на животе на мягкой кровати. Не в камере, не на плахе, что само по себе невероятно радовало и даже в какой-то степени удивляло. Он чувствовал себя гораздо лучше, даже спина отдавала тянущей и приглушённой, а не резкой обжигающей болью. Пошевелив пальцами, Ичиго с удовольствием отметил, что руки в порядке и слушаются его, как и прежде, только иссиня-чёрные запястья, разодранные верёвками, саднили при каждом движении.
Пытаясь понять, где он находится, Куросаки осторожно приподнял голову и осмотрелся. Просто маленькая уютная комнатка, потрескивающие угли в согревающем теплом камине и дурманящий аромат еды, доносящийся откуда-то издалека. Собравшись с силами, Ичиго попытался подняться с постели.
В это мгновение дверь хлопнула и в комнату кто-то вошёл.
- Наконец-то! – с громким вздохом облегчения к кровати подскочил Исида. – Я уже переживать начал, ты в отключке больше суток провалялся! Как ты? – взволнованный друг аккуратно присел рядом.
- Кажется, нормально, – Ичиго слегка приподнялся и перевернулся на бок, сморщившись от болезненных ощущений.
- Тише ты, ненормальный! Давай помогу, – Урью принялся сгребать все имеющиеся подушки в изголовье кровати.
- Где мы? – укладываясь боком на сооружённом Исидой возвышении, спросил Куросаки. – Что это за место?
- Постоялый двор. Тот, что на главной площади, – отозвался Исида. - Капитаны оккупировавших Каракуру рыцарей и многие из их окружения обосновались здесь.
- Но как тут оказались мы? В одном месте с захватчиками и почему живы до сих пор? – Ичиго непонимающе уставился на столь спокойно разъясняющего ему ситуацию друга. – И где Чад? Он нашёл девочек?
- Успокойся, – Урью оборвал стремительный поток вопросов Куросаки. – Не так всё плохо на самом деле, может, даже лучше… Будет со временем, если война когда-нибудь закончится. А Чад тоже здесь, он сейчас отправился в кузницу, нужно осмотреть её и приготовить к работе.
- Ничего не понимаю… – Ичиго закрыл глаза, к горлу подкатила тошнота, желудок скрутило болезненным спазмом от голода. – Исида, можешь раздобыть что-нибудь съестное, а то я уже толком не помню, когда последний раз ел.
- Конечно, я сейчас, – Урью поспешил к выходу и у самой двери столкнулся с молодым мужчиной, который старался боком протиснуться в комнату, держа в руках большой поднос с разложенными на нём лекарствами.
- О! Наш друг уже пришёл в себя – это очень хорошо. Надо его накормить, – улыбаясь, проговорил незнакомец и поставил поднос на столик рядом с кроватью.
- Я как раз иду за едой, – отозвался Исида и исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Ну, как тут у нас дела? – черноволосый парень наклонился к Куросаки и потянулся к его ранам на спине, отчего Ичиго, всё ещё не пришедший толком в себя и ничего не понимающий в сложившейся ситуации, инстинктивно дёрнулся.
- Извини, я слишком резко и… Меня зовут Хисаги Шухей, я рыцарь ордена Свободных душ, – молодой мужчина тепло улыбнулся, отойдя от постели Куросаки на шаг, давая ему себя рассмотреть и успокоиться.
Три ровных шрама, расчерчивающие правую половину лица, не делали его уродливым и даже не отталкивали. В отношении этого человека можно было действительно с уверенностью сказать, что шрамы украшают мужчину. Странная татуировка на левой щеке невольно привлекала внимание, заставляя размышлять над тем, чем же могут оказаться эти цифры для её владельца. В довершение всего, коротко стриженые волосы этого парня, как и у самого Куросаки, непослушно торчали в разные стороны, создавая некий обманчиво легкомысленный образ.
Ничего угрожающего, напротив, этот молодой мужчина казался простым и приветливым, что заставило Ичиго немного расслабиться.
Куросаки видел, что Хисаги терпеливо ждёт его реакции и не делает попыток снова подойти, поэтому улыбнулся в ответ и заговорил:
- А меня Ичиго зовут…. Куросаки Ичиго.
- Ну, вот и познакомились! - Шухей явно обрадовался тому, что парнишка перестал смотреть волком и с готовностью пошёл на контакт. – Я тут тебя подлечил немного, но этого недостаточно. Так что давай, переворачивайся на живот, надо обработать спину. – Хисаги потянулся к подносу с разложенными на нём баночками и бутыльками.
- Хорошо, – Ичиго послушно выполнил указания своего неожиданного лекаря. Ведь ему действительно здорово помогли. Он даже не представлял, что после таких увечий, будет чувствовать себя более-менее сносно.
- Вот так. Потерпи немного, – ловкие руки заскользили по испещрённой рубцами спине, даря удивительно приятную прохладу, успокаивая и постепенно снимая боль.
Куросаки зажмурился от удовольствия - было легко и хорошо. Он чувствовал, как его тело восстанавливается, питаясь неведомой, живительной силой, которую дарили заботливые руки Шухея.
- Смотри не усни, тебе ещё поесть надо, обязательно! – прервал блаженную негу своего подопечного Хисаги.
Прикосновения исчезли, оставляя едва заметное ощущение лёгкого покалывания.
- А что ты сейчас делал? – Ичиго всё же решил поинтересоваться невиданной до селе методикой лечения.
- Хм… А это мой маленький секрет! – лучезарно улыбаясь, отозвался Шухей, и игриво подмигнул насупившемуся Куросаки. – Да ладно, сам толком объяснить не могу, этот дар врождённый. Не то чтобы я мог исцелять полностью, но первую помощь оказать в состоянии. Если, конечно, раны на поверхности тела, тяжёлые внутренние повреждения, к сожалению, мне не по силам. Но всё ещё, возможно, впереди! – Хисаги снова потянулся к столику и взял маленькую баночку с прозрачным содержимым. – Стану старше, наберусь опыта и, быть может, смогу оказывать раненым и больным более существенную помощь.
Ичиго в ответ снова улыбнулся. Этот человек заряжал своей энергией и хорошим настроением, просто находясь рядом.
- А теперь, надо твою спину смазать вот этой чудодейственной мазью! – Шухей откупорил емкость, и комната моментально наполнилась пряным, щекочущим ноздри ароматом. – Она поистине творит невозможное. Я тебе уже обработал ей спину один раз и твои ужасные рубцы и гематомы наполовину исчезли. Сейчас повторим, и завтра будешь как новенький! Ну… почти. Уж ходить наверняка сможешь!
Скрипнула дверь, и в комнату вошёл Исида, осторожно неся поднос с едой.
- Ну вот, сейчас поешь и можешь спать дальше, только вот этот отвар выпей обязательно. Можно перед едой, – Хисаги направился к выходу. – Я попозже загляну, выздоравливай!
Ичиго запоздало махнул рукой уже в сторону закрывшейся двери.
- Урью, ты мне так и не сказал, что с девочками? Где они? Что-нибудь известно? – спокойствие мигом превратилось в безумное волнение, стоило Куросаки только отвлечься от нового знакомого и вернуться к своим не радужным мыслям. Он попытался встать с кровати, ища глазами хоть какую-нибудь одежду.
- Погоди, не вскакивай! – одёрнул слишком рьяного друга Урью. – Рано тебе ещё вставать. Успеешь. Чад сам лично посадил Карин и Юзу на последний корабль, отбывший вчера ночью из Каракуры, во время захвата. Помнишь, я говорил тебе о женихе Карин, ты ещё отмахнулся от меня как от назойливой мухи? Так вот, отец парня давний друг капитана этого судна. Пусть с огромным трудом, но всё же удалось уговорить его взять с собой девочек.
- Как? Но, зачем?
- Ичиго! Ты висел на столбе приговорённый к смерти! Твои сёстры даже не знали, жив ты или нет. Айзен потерпел поражение, город заполонили захватчики! Что, по-твоему, им оставалось делать? Кто же знал, что Каракуру у нашего владыки-изверга отвоюет освободительная армия, а не подобное ему стадо головорезов, сметающее всё на своём пути, не оставляющее ни одной живой души! Ты вот мог себе представить, что нас не убьют? Что тебя снимут со столба, залатают раны и уложат в мягкую постельку? А?
- Это да, но…
- Поэтому, Чад принял единственное верное решение! Отправил девочек в безопасное место! По крайней мере, там не воюют, это точно. Корабль направился в Кшерт, там сам знаешь, ближайшие десять лет точно не было войны.
- Да, но как теперь мне их найти и как они устроятся там, одни и…
- Не знаю, подумаем, Ичиго, обязательно подумаем. К тому же, им поможет тот самый жених Карин, не сомневайся. А пока успокойся и ешь, давай. Нет! Выпей сначала вот это, что велел Хисаги.
Поудобнее устроившись в нагромождении из подушек, Куросаки жадно втянул носом аромат горячей пищи, предупредительно поставленной другом на столик перед кроватью. Спина почти не болела, поэтому он с нескрываемым удовольствием наслаждался предвкушением долгожданного обеда, не отвлекаясь больше ни на что. Когда первая ложка горячего жирного бульона приятно обожгла горло, согревая и растекаясь блаженным теплом по внутренностям, Ичиго показалось, что он никогда в жизни не ел ничего вкуснее.
- Как, оказывается, мало надо для счастья. Так ведь, Куросаки? – Урью спокойно наблюдал, как друг жадно уничтожает остатки супа. – А ты меня не слушал…
Ичиго замер с ложкой в руках. Сейчас он как никогда понимал, каким непроходимым глупцом был, и чем было не обернулась его безрассудная выходка. Да что «чуть было»! Неизвестно ещё, что станет с Карин и Юзу там, далеко, в неизвестном городе, пока он не отыщет их.
- Ладно, не будем больше об этом. Сделанного не вернёшь, – Исида поднялся и стал собирать посуду обратно на поднос. – Ты отдыхай, а что и как сделать, мы позже обсудим.
Сразу же после еды Ичиго почувствовал слабость во всём теле. Видимо, горячая пища и отвар, что дал ему Шухей, сделали своё дело - спать хотелось неимоверно.
Так, размышляя о прошедших событиях и пытаясь найти хоть какое-то решение, способное помочь ему отыскать сестёр, Куросаки не заметил, как провалился в глубокий сон.
Проспал он долго, как оказалось, до следующего утра. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта и откуда-то из другой части дома доносились громкие голоса и смех.
Ичиго решил попытаться встать, что, к его удивлению, не составило для него абсолютно никакого труда. Спина почти не болела, голова не кружилась, и даже аппетит снова проснулся. Обрадованный хорошим самочувствием, он решил покинуть своё временное, но очень уютное обиталище, чтобы найти Исиду. Да и того молодого рыцаря, Хисаги, обязательно надо было поблагодарить за помощь. Если на то пошло, то не только его, в памяти отчётливо возник образ окутанного отблесками факелов, красноволосого воина, перерубившего верёвку. А больше Ичиго, как ни старался, ничего вспомнить не мог, до того момента, как очнулся уже здесь, под крышей постоялого двора.
Небольшой тазик и кувшин для умывания, как нельзя кстати, обнаружились в углу комнаты. На стуле возле кровати лежали аккуратно свёрнутая рубашка и брюки. Не раздумывая, Куросаки облачился в оставленные для него вещи и с удовольствием умылся свежей прохладной водой.
Комната, в которой он находился всё это время, располагалась на втором этаже. Пройдя по довольно длинному коридору, мимо дверей с порядковыми номерами, Куросаки остановился у широкой, ведущей вниз лестницы. Звуки голосов стали отчетливее, теперь к ним присоединился звон столовой утвари и скрип деревянных половиц.
Ичиго спустился по лестнице и оказался в большом зале, который служил столовой для постояльцев. Длинные массивные столы, в два ряда, занимали почти всё пространство. За одним из них сидели несколько человек, которые с его появлением замолчали и обернулись. В одном из них Куросаки с радостью узнал своего лекаря.
- Ичиго! – Шухей помахал рукой, подзывая его к столу. – Идём сюда, скорее, ты наверняка голоден!
Несмотря на ощущение неловкости перед незнакомыми людьми, к тому же являющимися захватчиками его родного города, Куросаки осторожно двинулся в сторону стола. Хисаги он уже знал и в какой-то степени даже доверял, на собственной шкуре ощутив всю силу добродетели этого молодого рыцаря. А вот с остальными ещё предстояло познакомиться.
Рядом с Шухеем сидел тот самый красноволосый воин, который произвёл столь сильное впечатление на измученного, ожидающего смерти Ичиго. Ведь именно он тогда подошёл первым, освободил его, хотя мог оставить болтаться на эшафоте до самого конца или попросту добить.
- Двигай сюда, герой, усаживайся! – красноволосый похлопал по скамейке.
Куросаки обошёл стол и сел на предложенное место. Словно из ниоткуда рядом возник высокий мужчина в очках и поставил перед ним порцию горячего обеда.
- Я Абараи Ренджи, капитан шестого отряда рыцарей ордена Свободных душ, – внимание Ичиго снова привлёк к себе его спаситель, представившийся столь официально.
Только сейчас Куросаки разглядел замысловатые линии татуировок, покрывающие лоб мужчины. Эти странные рисунки и переливающиеся в дневном свете кроваво-красным волосы, делали его образ агрессивным, схожим с чем-то нечеловеческим, даже демоническим. Поведение же, напротив, говорило совершенно об ином. Абараи улыбался, с бешеным аппетитом поглощал еду и почти беспрестанно разговаривал, смеялся и всячески подначивал собеседников. Странное несоответствие между званием, внешностью и манерой себя вести этого человека на некоторое время ввели Ичиго в ступор. Он даже не заметил, как пристально на него смотрит сидящий напротив мужчина.
- Как же ты похож на Масаки, – пробасил рядом чей-то голос.
Куросаки вздрогнул от одного только упоминания о матери и медленно развернулся в сторону того, кто сейчас с ним заговорил. Напротив сидел огромный, возвышающийся над всеми за столом, воин и как-то странно, задумчиво смотрел на него. Уродливый шрам рассекал левую сторону лица от самого лба до подбородка, правый глаз был скрыт за чёрной непроницаемой повязкой. По сравнению с ним, красноволосый казался просто очаровательным ангелом.
Инстинктивно сморгнув, словно стараясь отогнать от себя пугающее видение, Ичиго слегка тряхнул головой. В мыслях сейчас не было ничего, кроме бесконечно повторяющегося имени матери, произнесённого этим жутким чужаком.
- Вы знали мою маму? – Куросаки сейчас даже сам не смог бы узнать собственный голос. Он не сказал, не произнёс, он выдохнул эту фразу осторожно и трепетно, как будто боялся, что она растает в воздухе и никто его не услышит.
- Конечно! – довольно оскалившись, отозвался громила. – И Исшина тоже, мы с ним вообще дружили с самого детства.
Ичиго забыл о голоде, с волнением и тоскливой горечью, поневоле накатывающей от тяжёлых воспоминаний, он слушал короткий рассказ этого внезапно объявившегося друга родителей об их давнем прошлом.
- Ты ведь знаешь, что твой отец родом не из Каракуры? – мужчина чуть наклонился, нависая над столом. – Он переехал сюда гораздо позже, следом за своей возлюбленной – Масаки. Они были замечательной парой, можно сказать, предназначенные друг другу судьбой, – лицо верзилы озарила мягкая тёплая улыбка, так неестественно смотрящаяся на нём. – Вскоре родился ты, Исшин написал мне об этом в письме. Он был безумно счастлив рождению первенца, особенно сына, способного перенять его умения.
Потом, года два спустя, нам удалось встретиться в Таграше, когда твой предок ездил туда с группой торговцев, выбирать качественный металл для вооружения армии этого грязного ублюдка, – взгляд могучего воина на мгновение потемнел, становясь тяжёлым и непроницаемым. – А потом… Потом мы набрались до чёртиков, Исшин опоздал к отправке, и пришлось тайно перевозить его под видом груза на рыболовецком судне, следующем в Каракуру. В итоге он оказался дома раньше, чем прибыли остальные и укрывался до их возвращения, чтобы не вызвать лишних расспросов.
Куросаки не смог сдержать смешок. Да, Исшин был именно таким. Сумасшедшим, взбалмошным, самым лучшим мастером, отцом и просто очень хорошим человеком. Ичиго снова остро ощутил нехватку твёрдого плеча рядом, его поддержки, понимания и… Как же сильно его не хватало!
Мужчина, что представился другом Куросаки-старшего, понимающе кивнул, перегнулся через стол и по-отечески похлопал парня по плечу, глядя на него с сожалением и восхищением одновременно.
- Ты молодец, Ичиго! Продолжил дело своего отца, можно сказать, воплотил в жизнь его мечту! Смотри! Этот меч он выковал для меня, когда был ещё совсем молод, почти как ты!
Над столом, со свистом рассекая воздух, возник меч. Близ сидящие пригнулись, но особо не отреагировали, всем своим видом давая понять, что подобное поведение вояки для них привычно. Длинное тонкое лезвие, промелькнуло у самого носа Куросаки.
- Это подарок, подарок Исшина… – с тёплой грустью в голосе проговорил рыцарь. – Мой верный друг и помощник, который ни разу меня не предал и не подвёл! И я надеюсь, что когда-нибудь, именно ты выкуешь мне новый. Сын своего отца, только ты способен сотворить подобное чудо!
В этот момент входная дверь распахнулась, и в столовую вошли несколько рыцарей. Один из них, самый высокий, с просто невероятными голубыми волосами, подошёл к их столу.
Ичиго уже не особенно удивился столь яркой необычной внешности новоприбывшего. Казалось, в этом самом ордене Свободных душ собрались те, кто мог шокировать простого обывателя только одним своим внешним видом, не говоря уже обо всём остальном.
- Гриммджо, ну наконец-то! – Абараи поднялся навстречу подошедшему мужчине. – Удалось вернуть хоть кого-нибудь из местных жителей?
- Да, мы нашли почти сотню человек у южного грота. Эти ненормальные пытались сопротивляться поначалу, пришлось убеждать, что им ничего не грозит и буквально уговаривать вернуться, – устало отозвался голубоволосый. – Хммм… Смотрю, рыжий герой уже на ногах. Говорил же, ничего с ним не станется, выживет, – небрежно бросил воин и смерил Куросаки тяжёлым, пронзительным взглядом ярких голубых глаз, заставляя мысленно поёжиться и напрячься.
Ичиго был в полном замешательстве. От взгляда этого мужчины по спине пробежали мурашки, его сила ощущалась на расстоянии. Уверенность в голосе и манера держаться не оставляли сомнений в его лидерстве.
Но, судя по тому, что говорил этот человек, они пытались вернуть в город мирных жителей, которые в страхе перед армией завоевателей покинули свои дома. Почему и зачем им это делать, было непонятно.
- Кстати, это один из твоих друзей сообщил, что довольно большая группа гражданских, не сумевшая вовремя покинуть Каракуру, укрылась неподалёку, у подножья южного холма, – пояснил Хисаги. – Здоровый такой, молчит постоянно.
- Чад!
- Да-да, он самый.
- Шухей, подлатай меня по-быстрому, – Гриммджо бесцеремонно прервал их разговор. - Нужно ещё успеть до отправки восстановить северные ограждения и заполнить ров водой. Абараи, в шесть часов сборы, в половине седьмого выдвигаемся.
- Хорошо, пойдём в мою комнату, – отозвался Хисаги, поднимаясь из-за стола. – Беречь себя ты совершенно не умеешь.
Только сейчас, когда Гриммджо снял накидку, Куросаки заметил, что левая рука его перебинтована. Кое-где перевязь пропиталась кровью, окрасившись багряными пятнами.
- Вот же неугомонный! – Ренджи вздохнул и снова сел за стол. – Можно было выйти рано утром. Так нет, нам надо по темноте мотаться, а потом ещё весь день шпарить без привалов до следующей ночи! До Рарзуры в любом случае почти неделя пути.
- Вы покидаете Каракуру? – всё это время внимательно вслушивающийся в разговор Ичиго, решился задать вопрос.
- Не совсем, – Абараи отодвинул от себя тарелку и взялся за кружку с квасом. – Зараки с одиннадцатым и десятым отрядами останется здесь. Наверняка Айзен в скором времени восстановит силы и попытается отвоевать город. Так что, нужно хорошенько подготовиться к его возвращению. А мы с Джаггерджеком, это тот грубый мужлан, которого ты сейчас видел, и своими отрядами отправимся обратно. Нужно собрать дополнительную армию для защиты Каракуры и, возможно, для противостояния ответным ударам Соуске. Этот гад может напасть в любой момент и в совершенно непредсказуемом месте.
- Для этого вы возвращаете жителей в Каракуру?
- Конечно, нужно чтобы город функционировал и ожил как можно быстрее, – подтвердил Ренджи.
- Очень хорошо, что есть возможность наладить работу кузницы, оружия понадобится очень много. Твои друзья как раз сейчас этим занимаются. Оказалось, что ещё пара работников вашего цеха не покинули город и готовы вернуться на свои места.
- Ренджи, – Куросаки решил попытать счастья, это был его реальный шанс найти своих сестёр. – Ты сказал, что вы отправляетесь в Рарзуру…
- Не конкретно в Рарзуру, мы остановимся там, на время, а потом продолжим путь к своим землям, – отозвался Абараи, заинтересованно глядя на взволнованного парня. – А почему ты интересуешься?
- Понимаешь… Мои сёстры отбыли на корабле в Кшерт. Когда вы захватили город, многие жители в страхе его покинули. Я не был с ними, ты и сам знаешь почему, в общем, теперь мне нужно их найти как можно быстрее. Они ведь пропадут без меня и… – Куросаки тяжело вздохнул, опустив голову, а потом поднял глаза, и решительно посмотрел на Абараи. – Возьмите меня с собой. Рарзура не далеко от Кшерта, оттуда я смогу отправится искать Карин и Юзу, – Ичиго на одном дыхании произнёс эту фразу и теперь с содроганием ждал ответа.
- Хммм… Ты, конечно, смелый парень и желание найти сестёр вполне естественно, но пойми, мы отправляемся не на прогулку. В пути может произойти что угодно, вплоть до столкновения с врагами. Дорога длинная и опасная…
- Я всё понимаю! Но оставаться здесь, в безопасности, зная, что самые дорогие мне люди могут оказаться в беде, не могу! Не могу и не стану этого делать. Если не возьмёте с собой, отправлюсь сам. Отыщу сестёр, и мы вместе вернёмся в Каракуру, если, конечно, это окажется возможным.
- Тише-тише! Ишь как разошёлся! Ты же вот только пластом лежал, не в силах пошевелится! - Абараи с улыбкой смотрел на дрожащего от волнения Ичиго, готового несмотря ни на что, ринутся за своими родными.
- Возьми его с собой, Ренджи, – Кенпачи встал из-за стола и принялся поправлять одежду и убирать меч в ножны. – Всё равно уйдёт. Вот только шансов у него тогда будет значительно меньше. А доберётся с вами до Рарзуры, там и впрямь до Кшерта рукой подать, глядишь, и получится девчонок найти.
Ичиго с благодарностью посмотрел на возвышающегося над ними огромного воина и перевёл взгляд на Абараи. Всё-таки, как понял Куросаки, решающее слово именно за ним.
- К тому же, оружейник в пути никогда не помешает, – добавил ещё один веский аргумент Зараки. – Как я понял из рассказанного мне, Ичиго весьма преуспел в деле отца для своих лет. Пока ты был в отключке, я расспросил о тебе твоих друзей и прекрасно понял, что Исшин не зря гордился своим сыном, – Кенпачи положил свою тяжёлую ладонь на плечо Куросаки и ободряюще сжал его. – Я верю, что у тебя всё получится. И не забудь, ты должен выковать мне новый меч, так что не задерживайся там, в чужих землях. Найди сестер, и возвращайтесь в Каракуру. Уж я приложу все силы, чтобы этот город больше не достался ублюдку Айзену.
- Хорошо, пойдёшь с нами, – Абараи подмигнул с волнением ожидающему его ответа парню. – Ну, чего сидишь, как каменный? Быстро ешь, у тебя два часа, чтобы сходить домой и собраться, надеюсь, мародёры не добрались до вашего жилища. Никто ждать тебя не будет, герой, так что поторапливайся! – Ренджи и Кенпачи переглянулись и одновременно улыбнулись, глядя как яростно Ичиго принялся уничтожать еду.
Ичиго с трудом уложился в отведённое ему на сборы время. На обратном пути ему пришлось сделать крюк, чтобы попасть в кузницу и поговорить с друзьями. Наскоро обсудив самое важное и попрощавшись с Исидой и Чадом, Куросаки заторопился к центральному входу в город. Перейти на бег не было возможности, растревоженные движеньем раны, давали о себе знать, заставляя злиться на собственную слабость. Ичиго облегчённо выдохнул, сбавляя шаг, когда, наконец, увидел начинающих построение воинов у главных городских ворот, точнее, у того, что от них осталось.
Здесь, на окраине, перед глазами представала совершенно другая картина, заставляющая вспомнить о произошедшем сражении. Две из трёх наблюдательных башен были полностью уничтожены. Стена, опоясывающая южную часть города, была практически разрушена в тех местах, где она подверглась обстрелу дальнобойных орудий нападавших. Левая створка ворот накренилась, повисла на верхних петлях, а правая мелкими щепками рассыпалась по земле. Несколько продовольственных складов сгорели дотла, скорее всего подожженные своими же отступающими войсками.
Увидев издалека огненную шевелюру капитана Абараи, который что-то оживленно обсуждал с остальными командирами отрядов, Куросаки направился в его сторону. Яростно жестикулируя, указывая в направлении собирающихся воинов, Ренджи спорил с Джаггерджеком. Не обращая особого внимания на его крики, Гриммджо спокойно давал указания остающемуся в городе Кенпачи. Могучий воин молча стоял рядом, периодически кивая в знак согласия. Ещё двое мужчин, которые, судя по виду, тоже являлись кем-то из командного состава, были Куросаки не знакомы. Ичиго остановился, не решаясь подойти ближе.
Заметив стоящего неподалёку Ичиго с походным ранцем в руках, Гриммджо замолчал и медленно перевёл взгляд на Абараи.
- Ты что, собрался взять с собой этого пацана? – ледяной тон Джаггерджека не сулил ничего хорошего.
- Да, ему нужно в Кшерт, а мы как раз будем останавливаться в соседней Рарзуре. Почему бы не помочь?
- Ты совсем разум потерял или притворяешься? – Гриммджо угрожающе посмотрел на Абараи, делая шаг вперёд. – По-твоему, мы отправляемся на увеселительную прогулку? Айзен стремительно собирает новые войска, с разных сторон к нему направляются отряды из вассальных городов и селений. Нам наверняка придется вступить в бой с кем-нибудь из них!
- Он не пятилетний мальчишка! Прекрасно понимает, куда мы идём, и чем это может обернуться! – Ренджи отвечал с вызовом, давая понять, что отступать не собирается. – Не думаю, что его присутствие кому-то помешает!
- Ты сам знаешь, кавалерия практически уничтожена, лошадей в Каракуре не осталось, и больше половины воинов пойдут пешком. Обозы с оружием и провизией не могут взять ни одного лишнего человека! Ты о чём думаешь вообще? Два дня назад этот рыжий чуть не сыграл в ящик, как, по-твоему, он выдержит длительный переход?
Название: Путь к себе
Автор: _SHAMBALA_
Бета: Daiko.
Гамма: Хасяндра
Иллюстраторы: Vitce
Тип: слэш, гет
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, драма, романс
Размер: макси (48 тыс. слов)
Саммари: Страшное время царит на земле – тёмное, кровавое, время беспощадной резни и разорения городов, время феодальной иерархии и жестокой власти правителей. Сверхсила и всемогущество – главное оружие в этой борьбе, которым мечтает обладать каждый.
Но даже в это суровое время в сердцах людей находит своё место любовь.
Примечания: фик написан на Bleach Big Bang 2013
Предупреждения: AU, ООС, смерть персонажа
Путь к себе
Глава 1
Суметь свыкнуться с потерей дорогого тебе человека очень непросто, а полностью похоронить в памяти его образ – невозможно. Но проходит время, дни сменяются месяцами, которые, в свою очередь, вырастают в года, и боль притупляется. Становится проще дышать, вспоминая родное лицо, сердце уже не заходится в надсадном биении при одной только мысли, что тот, кто был рядом, с самого детства, покинул этот мир навсегда.
За те три года, что прошли после смерти отца, Ичиго уже научился вспоминать о нём лишь с тёплой улыбкой и грустью, оставив период тяжких страданий и невыносимой боли позади. Надо было жить дальше.
Кроме Куросаки круглыми сиротами остались еще две его младшие сестры. Свою мать все трое почти не помнили, она умерла, когда они были ещё совсем маленькими. Лишь Ичиго иногда во сне являлся образ улыбающейся женщины с ярко рыжими, как у него самого, волосами, нежно прижимающей его к груди и ласково гладящей по голове тёплой ладонью. Просыпаясь утром, Ичиго всеми силами старался вспомнить, как же выглядела мама, чувствуя, что во сне видел именно её.
Теперь Ичиго оказался единственным кормильцем в семье. В свои восемнадцать он успел перенять от отца все тонкости кузнечного дела, оставалось лишь с годами оттачивать своё мастерство и дальше, чтобы когда-нибудь стать таким же великолепным мастером оружейником, каким был Куросаки Исшин. Ичиго, как и прежде трудился в доставшейся ему по наследству кузнице вместе с Исидой и Чадом. Несколько помощников разнорабочих так же не пожелали покидать его после смерти хозяина и продолжали работать как раньше, не нарушая установленного порядка цеха.
Помимо обожаемых младших сестрёнок в жизни Куросаки появился ещё один важный человек – его возлюбленная Орихиме. Самая милая, добрая и очаровательная девушка, которая стала для Ичиго первой любовью. Искренней, разжигающей пламя в душе, путающей мысли и заставляющей чувствовать себя способным свернуть горы и положить возле ног несравненной Химе все мыслимые и немыслимые богатства мира. Куросаки боготворил свою любимую, сердце учащённо билось только от одной мысли, что их чувства взаимны, в чём он не сомневался. Смущённая улыбка, прикрытые пушистыми ресницами, отведённые в сторону глаза и яркий румянец на щеках, когда он осторожно, словно боясь разрушить своим прикосновением хрупкую, изящную красоту, брал её за руку, не могли лгать. Ичиго искренне верил, что они созданы друг для друга. Ничто и никогда не сможет их разлучить. Вот только…
Только он был простым кузнецом, а его возлюбленная Орихиме племянницей градоначальника Каракуры - Айзена. Столь разительное различие в их положении не давало возможности влюблённым открыто быть вместе, и поэтому они уже почти год тайно встречались в тихом, скрытом от посторонних глаз местечке на берегу озера. Об их укромном уголке не знал больше никто, благодаря чему Ичиго и Орихиме удавалось пару раз в неделю в течение двух – трёх часов наслаждаться обществом друг друга.
Куросаки категорически не хотел мириться с таким положением вещей. Несмотря ни на что он даже был готов покинуть Каракуру вместе с Химе, сбежать, лишь бы иметь возможность быть рядом с любимой. Единственное, что его останавливало - Карин и Юзу. Как они будут жить без него? Справятся ли? В конечном итоге Ичиго пришёл к выводу, что уйти из города можно будет всем вместе. Его способности помогут им устроиться в каком-нибудь отдалённом городке или лучше неприметной деревеньке, где их не достанут ищейки Айзена.
Градоначальника стоило опасаться всерьёз. Несмотря на внешне приветливый, непринуждённый вид, и тихий, спокойный, даже завораживающий своей размеренностью голос, властитель Каракуры был страшным человеком. Айзен Соуске шёл к своим целям в прямом смысле слова по трупам. С лёгкостью казнил неугодных, сурово наказывал провинившихся, добивался полнейшего повиновения своих подданных, не гнушаясь самыми грязными и ужасающими методами. Очень влиятельный и могущественный человек, имеющий в своём распоряжении немаленькую армию, при помощи которой регулярно опустошал и завоёвывал близлежащие небольшие города и деревни, не способные противостоять его мощи.
К тому же, среди простых людей с момента начала его правления появились необычные слухи. Будто бы Айзен был непростым человеком, а обладающим сверх способностями и невиданной силой, равной которой в бою не было. Те из воинов, кто видел владыку на поле боя, беспрекословно следовали за ним и готовы были идти на смерть по его приказу в любое время. Многие также поговаривали, что Соуске обладал особым даром, заставляющим людей, помимо собственной воли попадая под его влияние, терять связь с реальностью, становясь послушными игрушками в умелых руках.
Поэтому Ичиго старательно продумывал каждую мелочь, каждый нюанс своего предстоящего побега. Ведь от его действий зависела судьба сестёр и даже Орихиме. Несмотря на безграничную любовь к своей племяннице, неизвестно как бы владыка отнёсся к её намерениям покинуть его и родную Каракуру вместе с простолюдином. То, что девушка в ответ на его порывистое предложение сбежать подальше от дяди, чтобы, наконец, стать счастливыми, лишь скромно улыбнулась и вновь отвела глаза, пряча пылающие щёки, Ичиго принял за согласие. Ещё бы! По-другому не может быть! Они ведь любят друг друга!
Куросаки толком не спал уже несколько ночей, тщательно прокручивая в голове подробности плана, чуть ли не посекундно расписывая каждый свой предстоящий шаг. Даже маленькая, незначительная оплошность могла стоить очень дорого.
Сестёр он в свои планы решил посвятить непосредственно перед уходом, так как, имея время на раздумья, девочки могли попытаться его остановить и переубедить, что привело бы к нежелательному и крайне опасному промедлению. А если Куросаки поставит их уже непосредственно перед фактом и появится на пороге дома вместе с Орихиме, отпираться не будет возможности. В том, что сёстры последуют за ним, Ичиго не сомневался. Теперь оставалось только обговорить подробности с любимой и осторожно, не привлекая внимания Юзу и Карин, собрать самые необходимые вещи, которые они возьмут с собой.
- Ты с ума сошёл! – обычно невозмутимый Исида, сняв очки, нервно теребил их подрагивающими пальцами, не сводя глаз с Ичиго. – Айзен тебя из-под земли достанет, можешь не сомневаться!
- Перестань, всё уже решено, – уверенно отозвался Куросаки, вдумчиво выбирая для своего предстоящего, непростого путешествия подходящее оружие.
- Ты хоть о сёстрах подумай! Здесь у них дом, своё подворье, у Карин, между прочим, уже потенциальный жених из столярного цеха появился, а ты…
- Жених? Да ей ведь только пятнадцать! Успеет ещё,– недовольно пробурчал Ичиго. – Вот обживёмся на новом месте, тогда и о женихах поговорим.
- К твоему сведению, в наше время в пятнадцать уже замуж выдают, – невозмутимо ответил Урью и продолжил наседать на друга, пытаясь отговорить его от рискового мероприятия. – Ты сейчас только о своих чувствах печёшься, да об Иное своей ненаглядной, наплевав на сестёр. Ох, пожалеешь ещё о своём выборе, даже если случится чудо и тебе удастся воплотить задуманное в жизнь! Только поздно будет!
- Ты это о чём, Исида? – Куросаки с подозрением уставился на взбеленившегося друга.
- Сам знаешь, о чём. Не пара она тебе, не твоего полёта птица, не по зубам, не по уровню и всё такое прочее. Только намаешься и родных из-за неё сгубишь!
- Я люблю её! – почти прокричал Ичиго, со злостью глядя на пытающегося перечить ему Урью. – И мы будем вместе, чего бы мне это не стоило!
- Идиот! Набитый идиот! Потом поймёшь, да только поздно будет что-то менять!
- Всё, давай закроем тему, – стараясь успокоиться, проговорил Куросаки. – Я всё прекрасно понимаю. И что сестёр в неизвестность тащить придётся, и что вас всех подвожу своим побегом, но ничего поделать не могу, я решил. Надеюсь, только кузница достанется приличному хозяину, может, даже тебе и ребятам удастся остаться здесь работать…
- Не думаю, что после всего нас оставят в покое. В некоторых моментах, Куросаки, ты действительно полный идиот. Но, не будем об этом, раз ты всё решил, и переубедить тебя не удастся, со своими проблемами мы сами как-нибудь справимся, – Исида старался изобразить как можно более невозмутимый вид. Надев очки, он отвернулся от Ичиго, чтобы снова не сорваться и не начать вдалбливать в его неразумную голову основы бытия чем-нибудь покрепче простых слов.
- Урью…. – Тихий голос отвлёк молодого человека от невесёлых размышлений. – Спасибо тебе за всё, мы ведь с тобой с детства вместе. Очень жаль, что всё так вышло и... Может быть, когда-нибудь снова встретимся и...
- Иди уже, идиот, – так же тихо отозвался Исида, накрыв своей рукой ладонь Куросаки, крепко сжимающую его плечо. – А то до рассвета не успеете выбраться.
Собрав всё необходимое, Ичиго вышел из кузницы и направился в сторону своего дома, не заметив стоящего в тени, почти у самой двери, человека. Собственно говоря, его судьба уже была предрешена. Несколько дней назад Айзен через своих верных помощников узнал о связи племянницы с безродным кузнецом и теперь за парнем неотрывно следили.
- Ну что ж, Куросаки Ичиго, сын Исшина, мой долг доложить о твоих намерениях господину, – человек с серебристыми волосами и сощуренными, словно от яркого солнца глазами, торопливо зашагал в противоположную сторону.
Ичиго пришёл домой и пока сестрёнки хлопотали на подворье, спрятал в своей комнате оружие, аккуратно сложив его вместе с собранными вещами.
Сегодня днём Орихиме не пришла в назначенное время на их место, и Куросаки здорово переживал, не случилось ли чего с девушкой. Прежде Иное всегда предупреждала его, если не могла прийти, присылая служанку с запиской. Поэтому Ичиго решил, не откладывая, как только стемнеет отправиться в поместье, где она жила.
Пробраться в сад незамеченным было несложно, он уже проделывал такое прежде. Ещё в самом начале их романа, когда Орихиме заболела и не выходила из дома, Куросаки пару раз тайком пробирался через сад к самым окнам спальни девушки и наблюдал за ней, так и не отважившись показаться на глаза.
Охранники поместья дежурят только у главных ворот, поэтому Ичиго вместе с Химе собирался покинуть его изученной им потаённой тропой. Медлить нельзя, сегодня ночью они должны уйти из Каракуры.
За час до полуночи Куросаки тихо проскользнул незамеченным мимо кухни, в которой всё ещё возились Карин и Юзу и направился к поместью возлюбленной. Уже у самой калитки он обернулся и внимательно, в последний раз окинул взглядом виднеющиеся в темноте очертания старого дома и небольшого двора, где прошло его детство. Когда они вернутся сюда с Орихиме, времени на прощальные взгляды не будет.
Здесь он жил, здесь он был счастлив, но теперь судьба уводила его прочь от родного дома, и Ичиго с готовностью принимал такой поворот событий, мечтая там, вдали, найти своё собственное место, где никто не посмеет помешать ему любить ту, которой он отдал своё сердце.
Как Куросаки и предполагал, проблем на пути к дому девушки не возникло. Осталось только тихо, не привлекая внимания, забраться на маленький балкончик, в метре от земли, и пробраться в её спальню.
Как только Ичиго перешагнул через перила и приблизился к приоткрытой балконной двери, плотно занавешаной тяжёлыми шторами, до его слуха донеслись странные звуки. Он прислушался, стараясь понять, что же происходит в комнате Химе.
Неразборчивое бормотание, стоны и вздохи становились всё громче. Ичиго совершенно точно слышал голос Орихиме и второй, незнакомого мужчины. Мужчины!
Сделав ещё шаг вперёд, Куросаки осторожно отодвинул штору, стараясь не привлекать своими действиями ненужного внимания. Представшая перед его глазами картина заставила замереть на месте, лишив сил пошевелиться. Ичиго сейчас даже при всём желании не смог бы справиться со своим, словно остолбеневшим телом, чтобы двинуть рукой или ногой. Он просто стоял как вкопанный и смотрел на освещённую тусклым светом ночника большую кровать, на которой его возлюбленная предавалась страстным утехам с другим мужчиной.
Орихиме…. Его милая, нежная, скромная Иное, которую он решился поцеловать только спустя четыре месяца их совместных встреч. Она была такая…. Такая чистая, невинная, хрупкая, что о чём-либо большем Ичиго даже не помышлял, довольствуясь быстрой разрядкой наедине с самим собой в собственной спальне. Конечно же, он мечтал! Мечтал обладать этим прекрасным, юным телом, когда-нибудь, как только они станут свободными от гнёта Айзена и создадут свой собственный маленький мир. Никогда и ни за что он не посягнул бы на невинность Орихиме до того, как назовёт её своей законной супругой. Невинность…. Это слово просто невероятной горечью сейчас отозвалось в сердце Куросаки, смотрящего сквозь застилающие глаза слёзы на свою любимую, которая со всей возможной страстью отдавалась другому.
Молодой мужчина с белоснежной кожей и чёрными как смоль волосами до плеч полулежал на кровати, прислонившись спиной к изголовью. В какое-то мгновение он повернул голову в сторону окна, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, в свете ночника его глаза заблестели яркой зеленью.
Иное сидела у него на бёдрах, раскачиваясь и наклоняясь всё ближе к лицу, словно тянулась за поцелуем. Парень крепко держал её за талию, сильнее притягивая к себе, не позволяя отстраняться, приподнимая свои бёдра навстречу её ритмичным движениям.
Отблески мягкого света скользили по обнажённым телам, всё сильнее приникающим друг к другу, сливающимся в жарких объятиях. Едва уловимая поволока дыма свечей, догорающих на столике рядом с кроватью, окутывала невесомой сизой пеленой разгорячённых любовников, превращая их действо в таинственный чувственный ритуал.
Глухие стоны, всхлипы и вскрики от каждого движения, завораживающие, заставляющие просыпаться первобытные инстинкты, до боли резали слух, выворачивая наизнанку душу и сознание. Стоя сейчас каменным изваянием за шторой, в тёмной стороне комнаты, Куросаки оставался незамеченным для двоих, упоённых близостью людей. Ему казалось, что ещё мгновение этой невыносимой ужасающей реальности, и он умрёт! Или просто сойдёт с ума от невозможности принять столь разрушающую всё его естество действительность.
Ичиго не смог бы вспомнить, каким образом он покинул усадьбу, как на ощупь пробрался к выходу, с трудом находя заветную тропу, как оказался дома, в своей комнате. Он рухнул на кровать, не раздеваясь, с головой накрылся одеялом, стараясь спрятаться, отгородиться от взрывающих память образов. Но ничто сейчас не было в состоянии заглушить его безумную боль. Боль, раскалённым железом растекающуюся по всему телу, острыми когтями впивающуюся в истерзанную душу, что за какие-то мгновения превратилась в пепел.
Оглушительный стук, донесшийся из прихожей, лишь на секунду заставил его приоткрыть глаза. Уже через несколько мгновений послышались шаги и громкие голоса, тут же дверь в его комнату распахнулась.
В неё стремительно ворвались четыре вооружённых воина из личной охраны Айзена. Узнать их было нетрудно, по знакам на нагрудных доспехах. Они молча встали по сторонам его кровати и замерли в ожидании приказа.
Следом за ними в спальню медленно вошёл Ичимару Гин – правая рука градоначальника, можно сказать, его связующее звено с миром обывателей Каракуры. Человек, знающий всё и обо всём, непредсказуемый, хитрый, обманчиво дружелюбный. Он служил властителю с самого начала его правления и был единственным, кому он полностью доверял. Не зря говорили, что не понравиться Ичимару – значит быть посланным Айзеном на плаху.
Гин что-то говорил, не сводя с него вечно прищуренных глаз, но Ичиго, прибывавший словно в тумане, отрешённый от действительности не слышал его слов.
Только спустя какое-то время Куросаки начал понимать, почему эти люди вломились к нему в дом и почему сейчас его сёстры со слезами на глазах умоляют непреклонного вершителя судеб о помиловании.
Его грубо сдёрнули с постели и поволокли к выходу. Сопротивляться не было сил, да и что бы он мог сделать, против четверых вооружённых бойцов самого элитного армейского подразделения.
До утра Ичиго продержали в одной из подземных тюремных камер, расположенных под зданием суда, которое находилось у центральных ворот города. Подземные казематы были расположены у самого основания вершительного дома и путанными лабиринтами разбредались от него почти до середины Каракуры. Некоторые коридоры даже проходили под огораживающими город укреплениями и стенами, выводя к тайным лазам и убежищам, на случай непредвиденных ситуаций.
Сырость… Влага, казалось, пробирала до самых костей, норовя растворить в себе последние остатки ощущений живого тела. Тепло слишком быстро испарялось с каждым выдохом, оставляя организм беззащитным перед неминуемо настигающим холодом. Лёгкая летняя одежда Ичиго была не в состоянии противостоять столь суровому натиску властвующего в подземной обители климата.
Если поначалу он взволнованно мерил шагами маленькую камеру, силясь увидеть через решетку хоть кого-нибудь, то, буквально через пару часов забился в самый дальний угол своей импровизированной комнаты и затих. Свернувшись почти клубком на разбросанной по полу соломе, он старательно подгреб под себя остатки подстилки, пытаясь сохранить хоть какие-то крохи тепла.
Содрогающееся от холода тело и клацающие друг о друга зубы, не давали уснуть. Только под утро, вымотанный ожиданием и почти замерзающий, Ичиго провалился в короткий, неглубокий сон.
Лязг запора двери камеры прогрохотал словно взрыв, пробуждая несчастного парня, заставляя его в считанные секунды вспомнить, что и как с ним произошло, и что для него наступают действительно последние часы, или даже минуты в его жизни. Отшатнувшись как от удара, Куросаки вскочил на ноги, заспанными глазами глядя на двух, поджидающих его у входа, охранников. Как он успел заметить, это снова были люди из личной охраны Айзена. Тюремные служащие носили совершенно другую одежду.
Сколько же внимания ему, простолюдину, за последние сутки! Но при воспоминании о причине этого внимания, Ичиго передёрнуло. Его мечта привела его в тюрьму, более того, вряд ли это ограничится столь малым. Его мечта привела его к гибели…
Боль в связанных руках, когда его, не раздумывая, почти волокли за собой два бугая вверх по лестнице, была мизерной, по сравнению с той, что росла и ширилась в душе. В какой-то момент Ичиго даже показалось, что будет лучше, проще и безболезненнее, если его казнят и прекратят эти безутешные страдания.
Стоя на коленях в просторном, залитом светом зале, перед троном владыки, Куросаки даже не мог толком пошевелиться. Острые наконечники копий, врезающиеся в шею с двух сторон, не давали возможности даже повернуть голову, чтобы посмотреть в сторону доносящихся до него разговоров.
- Это он? – тягучий, мягкий баритон, словно обволакивал своей обманчивой теплотой. Соуске даже в минуты самого сильного раздражения и гнева не повышал голос, от чего его речь казалась ещё более зловещей.
- Да, это он, мой Господин, – Ичиго по голосу узнал доставившего его сюда Гина.
- Что ж…. Посмотрим.
К высокому, украшенному драгоценными камнями и затейливой резьбой, трону подошёл человек, чьё имя со страхом и трепетом застывало на губах его подданных. Айзен небрежно махнул рукой, приказывая стражникам отстраниться от пленника, и сел.
- Куросаки Ичиго, – не спрашивая, а констатируя данность, ровным, мягким голосом проговорил владыка. – Я присматривался к тебе после смерти твоего отца, ты мог стать достойной его заменой. Со временем попав ко мне в услужение и превратившись из простого кузнеца в моего личного оружейника. Но ты перешагнул черту, простой смертный. Позарился на то, что никогда не будет дано тебе по праву рождения. И теперь, учитывая произошедшие события, я вынужден тебя наказать.
Не просто наказать, а в назидание тебе подобным преподать урок... – градоначальник лишь на секунду замешкался, а потом продолжил. – Я приговариваю тебя, Куросаки Ичиго, к сорока пяти ударам хлыста. Сегодня в полдень, тебя высекут на главной площади, на виду у всего народа. И это ещё не всё, Ичиго. Как бы мне того ни не хотелось, - Айзен намеренно сделал тон более мягким и заговорил с сожалением и придыханием. – Но, утром следующего дня тебя казнят. Отрубят голову. По нашим меркам весьма гуманная казнь. Кстати, на моей снисходительности настояла Орихиме, я бы приговорил тебя к четвертованию.
И в без того раскалывающейся голове загудело, мысли безумным хороводом заметались, сводя тщетные попытки удержать разум в подобии ясности к нулю. Ичиго инстинктивно дёрнулся, даже, скорее, вздрогнул от свалившегося на него груза суровой реальности, ощутив за спиной напряжённое движение стражников.
Представлять себе кару за желание быть рядом с возлюбленной, а тем более смерть ради неё, это одно…. А вот оказаться один на один с уже вынесенным решением, лишающим его права на жизнь - совсем другое.
Ичиго с трудом сделал очередной вдох, затем почувствовал, как крепкие руки снова грубо подняли его с пола и потащили куда-то прочь, от этих благоухающих ароматами жизни, благополучия, силы и вседозволенности комнат. Куда-то вниз, снова в сырую, тёмную подземную камеру.
Счёт времени был потерян давно. По ощущениям Куросаки, полдень должен был наступить, но за ним всё ещё не приходили.
Странным было то, что мысли о распутной, не оправдавшей его надежд Иное, почему-то отошли на второй план. Сейчас, Ичиго думал только о своих сёстрах, которым предстояло совсем скоро остаться без него.
Прав был Исида. Не зря он так беспокоился и отговаривал его от связи с девушкой из высшего общества ещё с самого начала. Неспроста так настойчиво просил присмотреться и обдумать всё более тщательно. Только что теперь об этом говорить…. Остаётся лишь вспоминать в эти оставшиеся часы, отмеренные на вдохи и выдохи, всё самое хорошее, что было в его жизни, и скорбеть по упущенным возможностям. Нельзя было так безрассудно бросаться в омут сжигающей страсти, нужно было больше думать о своих родных, которые действительно любят по-настоящему.
Ичиго с силой зажмурился и застонал. Как он мог не замечать очевидного! Он ведь был не нужен Орихиме с самого начала! Просто… Просто для неё Куросаки был чем-то сродни источнику острых ощущений. Тайные встречи, свидания, разговоры о любви и…. Проклятом побеге на свободу, который, по существу, оказался необходимым только ему и стал его же посмертным достижением.
Снова лязгнул затвор двери, и Ичиго весь внутренне сжался. Наверное, никто не смог бы держать себя в руках, зная, что его сейчас отведут на смерть. Пусть не сразу, сначала помучают. Почему-то это не слишком пугало храброго юношу, гораздо страшнее было увидеть там, на площади, лица тех, перед кем он по-настоящему виноват. «Карин, Юзу… Сможете ли вы когда-нибудь меня простить?» - бормоча эти слова, Куросаки покинул свою сырую холодную камеру, грубо подталкиваемый сопровождающими его надзирателями.
Ослепительный солнечный свет. После полумрака подземелья он был особенно ярким, бьющим по глазам, заставляющим щуриться. Свежий ветерок растрепал волосы. Ичиго с жадностью вдохнул чистый воздух, после затхлого смрада камеры показавшийся ему почти сладким.
Вот в такие моменты и начинаешь понимать, насколько ценны для нас самые простые, доступные вещи, за которые даже не требуется платить и которые не нужно зарабатывать кровью и потом. Блага, доступные каждому, делающие жизнь по-настоящему прекрасной. И как же легко в одночасье всего этого лишиться.
По направлению к площади уже вовсю стекался народ. Два здоровых охранника почти волоком потащили осужденного к месту расправы.
Кое-как привыкнув к яркому свету, Ичиго старался рассмотреть в галдящей толпе людей кого-то из своих. До безумия не хотелось, чтобы на его казни присутствовали сёстры, на что, естественно, надежды не было никакой.
На самой площади его повели гораздо медленнее, чтобы дать возможность сполна насладиться последними минутами без боли и унижения, или же, наоборот, чтобы намеренно потянуть время, позволить прочувствовать всю силу безысходности и страха.
В очередной раз прищурившись от солнечных лучей, Куросаки споткнулся о первую ступеньку эшафота и буквально повис в крепко сжимающих его с обеих сторон руках.
- Что, уже идти не в состоянии? От страха ноги отнимаются? – мерзким хриплым голосом пробасил один из конвоиров и, подтолкнув рыжеволосого, буквально втащил его наверх.
На вершине эшафота уже стоял худой, пожилой мужчина в чёрной мантии. Как только Ичиго подтащили к "позорному" столбу, он начал зачитывать приговор.
Из-за гвалта и шума Куросаки не расслышал толком, что ему вменяли в вину и за что по официальной версии собирались казнить.
Как понял молодой кузнец, остальных, пришедших поглазеть на бесплатное представление, тоже не особо интересовало, за что и почему сегодня казнят человека. Среди этой разношёрстной, безликой толпы мало кто по-настоящему сопереживал приговорённому и ещё меньше, кто искренне горевал по этому поводу.
Несколько минут нехитрых манипуляций и Куросаки уже подвешен к «позорному» столбу за руки таким образом, что ноги едва достают до пола. В запястья с силой врезались верёвки, обдирая кожу, щербатое дерево столба оцарапало грудь и живот. Предварительно с него сняли одежду, оставив лишь нижнее бельё.
Толпа загалдела сильнее, кто-то выкрикивал ругательства в его адрес, кто-то искренне жалел, а некоторые, особо ушлые, уже устроили тотализатор, делая ставки на то, после какого удара плети рыжий потеряет сознание. В сторону столба даже прилетело несколько непонятных предметов и овощей, но после громогласного рыка стражника, бесчинства прекратились.
Ичиго старался не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на кого-то из друзей или родных взглядом. Пусть так, пусть как можно дольше он не увидит никого из них.
Вдруг шум резко прекратился и на площади воцарилась почти идеальная тишина, изредка нарушаемая слабыми вздохами и всхлипами особо чувствительных из наблюдателей.
Послышался скрип ступеней и на эшафот не торопясь поднялся палач.
Как ни старался Куросаки держаться и не поддаваться страху, сердце его учащённо забилось в предчувствии скорой расправы, руки похолодели, а на лбу выступила испарина. Приближающиеся шаги заставляли внутренне вздрагивать, гулким эхом отдаваясь в напряжённом сознании.
Всего мгновение тишины, неясный шорох, и вот уже воздух со свистом рассекает взвившаяся плеть. Казалось, палач вложил в первый удар всю свою силу и злость.
Всего за несколько секунд до удара Ичиго смог разглядеть в толпе своих сестёр. Карин опустила голову, её плечи содрогались от рыданий. Она крепко прижимала к себе Юзу, которая захлёбываясь слезами что-то кричала, не сводя глаз с привязанного к столбу брата.
Почти у самого эшафота стоял Исида. Яростно сжимая кулаки, друг что-то шептал одними губами и смотрел как-то отрешённо, будто сквозь происходящее.
Спину обожгло, словно огнём или калёным железом. Ичиго дёрнулся, сильнее обдирая кожу об столб, в тщетной попытке отстраниться от орудия пыток. А ведь он считал себя далеко не слабаком. Работа в кузнице требовала много сил и хорошей физической подготовки, не говоря уже о терпении и выдержке.
Представлять себе боль, думать, что справишься и выдержишь – это одно. На деле всё оказалось совсем иначе…. На шестом ударе Куросаки не смог сдержать громкого стона, а на десятом с его губ слетел первый крик.
Кожа на спине, испещрённая глубокими ранами, превращалась в кровавое месиво, почти до костей раздираемая очередным ударом плети. Немыслимая боль отдавалась во всём теле, будто его за живо поглощало пламя огня.
Сколько ударов он смог выдержать, Куросаки не знал. В какой-то момент, после очередной порции раздирающей боли, он вдруг почувствовал резкое облегчение. Перед глазами всё поплыло, закружилось, и он провалился в спасительное забытье.
Очнулся Ичиго от вновь нахлынувшей боли и оттого, что кто-то пытался отвязать его от столба. С трудом открыв глаза, парень старался в темноте, рассмотреть копошащегося возле него человека. Видимо, в отключке он пробыл очень долго, раз уже стемнело настолько, что черты спасителя удавалось рассмотреть весьма смутно. Неосторожно двинувшись, Куросаки застонал от боли.
- Ичиго! Я уже хотел за водой бежать, думал, ты не очнёшься! – взволнованный голос Урью казался сказочным сном. Он жив, рядом друг и…. Никого больше. Фонари на площади не горят, приглушённый шум и голоса доносятся издалека, словно по близости совсем никого не осталось. Ещё Ичиго показалось, что он услышал отзвуки взрывов, раздающихся где-то на окраине Каракуры.
- Что произошло? – с трудом выдавил из себя Куросаки.
- На город напали, – уже более ровным, не столь срывающимся голосом ответил Исида, опустив в изнеможении затёкшие руки. Справиться с мастерски завязанными верёвками в темноте было непросто, даже при помощи маленького ножа. К тому же каждым неосторожным движением он боялся сделать Ичиго ещё больнее. – Часа два уже как бой идёт, и уж не знаю, к несчастью или к радости, войска Айзена терпят поражение. Ещё немного и в Каракуру ворвутся захватчики. Надо поторапливаться.
- Где Юзу и Карин? Что с ними? – встрепенулся Куросаки, стараясь двигать задеревеневшими руками, чтобы помочь другу быстрее его освободить.
- Их увели…. Я не знаю куда, – Урью замолчал и на какое-то время снова опустил руки. – Мы найдём их, Ичиго, обязательно найдём. Чад уже отправился к вашему дому, вот-вот должен вернуться, а там…. Будем думать, что делать с тобой и где искать девочек.
- Развязывай быстрее! Может…. Может, их заперли в темнице или…
- Не дёргайся, – ровный, уверенный голос Исиды заставил Ичиго замолчать. – В таком состоянии ты им точно не сможешь ничем помочь. Надо дождаться Чада, а потом мы определим тебя в какой-нибудь укромный уголок, и сами поищем Карин и Юзу.
Глава 2
- Так, сейчас я тебя освобожу. Ох, ты ж! - Исида чертыхнулся, выронив в темноте нож, и теперь копошился у ног Куросаки в поисках орудия освобождения. - Всё, нашёл! Как нарочно, всё из рук валится в самый неподходящий момент!
- Успокойся, – хрипло прошептал Куросаки. – Не спеши.
- Нет, надо торопиться, вот-вот город заполонят захватчики, нет времени тут болтаться до рассвета, – отозвался Урью, с новой силой принимаясь терзать верёвки.
- Тогда иди. Иди к моему дому, найди Чада и девочек. А потом, если получится, вернётесь за мной. Я пока сам попробую...
- Ты идиот, Куросаки. Всегда им был, и, судя по всему, останешься им до самой смерти, – с лёгкой усмешкой отозвался Исида. – Никуда я без тебя не пойду, а Чад справится, ты ведь его знаешь.
Так же, как с Исидой, Ичиго дружил с Чадом с самого детства. Поэтому полностью доверял ему и теперь, после слов Урью, немного успокоился. Ясутора справится, он найдёт Карин и Юзу и тогда… Тогда они все вместе уберутся из этого города как можно дальше.
- Так, почти получилось! Половину уже перерезал, осталось совсем чуть-чуть. Потерпи ещё немного.
- Подожди. Ты слышишь? – Ичиго замер, внимательно вслушиваясь в становящийся всё сильнее шум.
- Да. Это же…
Звук приближался, становился громче, и уже совсем скоро стало понятно, что это топот множества копыт.
- Всадники. Много всадников, – Куросаки застонал, на этот раз не только от боли, но и от отчаяния.
- Не успели… – Урью повернулся в сторону главной дороги, выходящей на площадь. Именно по ней захватчики сейчас шествовали по городу.
Отражаясь от стен домов, в конце улицы забрезжил свет, становясь с каждой секундой всё ярче. Топот копыт звонким эхом заполонял окружающее пространство, становясь оглушительно громким.
- Исида, уходи. Беги отсюда, твою мать! – из последних сил хрипло выкрикнул Ичиго. – Убирайся!
- Я же сказал, что ты идиот, – ровным спокойным голосом отозвался Урью и встал ближе к «позорному» столбу.
В этот момент на главной дороге показались несколько всадников с факелами в руках. За ними ещё и ещё. И уже через несколько минут на площадь выехали не меньше трёх десятков конных воинов.
Лязг оружия и брони перемежался с множеством голосов и цокотом копыт. Площадь осветили огни факелов, рыцари в сверкающих от пламени доспехах выстроились вокруг эшафота.
- Очень интересно. Это так владыка Айзен карает преступников? – к месту казни приблизился один из всадников. Укрытый доспехом конь под ним тяжело фыркнул, ударяя копытом по каменной мостовой, дёрнулся, натянув удила, и опустил голову.
- Тише Рагон, тише, – рыцарь спешился и подошёл вплотную к эшафоту. Протянув руку с огнём ближе к неподвижному пленнику, окинул его хмурым взглядом. – Что же ты натворил, несчастный, раз тебя до полусмерти забили свои же? Украл? Убил? Или сотворил что-то ещё более мерзкое? - воин поднялся по лестнице и направился к «позорному» столбу.
Высокий, широкоплечий мужчина в тяжёлых доспехах, с развивающейся гербовой накидкой поверх брони оказался совсем рядом. Шлем воин держал в руках, и его длинные, переливающиеся красным в отблеске пламени, волосы спадали ниже плеч.
Куросаки чувствовал, как последние силы покидают его, теперь было всё равно, что сделают с ним дальше эти люди. Убьют или просто оставят и дальше болтаться на столбе в ожидании долгой и мучительной смерти – без разницы. Вот только Исида…. Он ведь так и не отошёл от него ни на шаг, остался рядом. Верный друг сознательно обрёк себя на гибель, отказавшись бросить его одного. Хотя... Сам бы он поступил точно так же.
Ичиго уже плохо соображал и всеми силами старался держаться, не потерять сознание.
Голова кружилась всё сильнее, держать глаза открытыми было невыносимо тяжело, веки словно налились свинцом и Куросаки на секунду блаженно позволил им закрыться.
Сквозь неясный шум голосов, топот, фырканье лошадей и звон металла, Ичиго слышал, как Урью что-то говорит подошедшему рыцарю. Сам он уже был не в состоянии отвечать на вопросы незнакомца, да и разобрать слова толком не мог, различая, словно в тумане, лишь непонятные обрывки фраз.
- Значит, против Айзена пошёл? Молодец! Подержи, – воин отдал свой шлем в руки стоящему рядом Урью и вынул из ножен меч. – Подробности позже расскажешь, мученик, мне жутко интересно, чем ты сумел насолить владыке. Хисаги, подхвати, – мужчина кивнул кому-то, стоящему за спиной Ичиго.
Оказывается, на эшафот поднялся ещё один человек, которого, увлечённый борьбой с собственным бессилием и рассматриванием подошедшего ранее красноволосого, Куросаки просто не заметил.
Взмах меча и одним отточенным движением рыцарь перерубил толстую верёвку, удерживающую приговорённого. Ичиго не смог удержаться на ногах и сразу же стал заваливаться назад, но, его осторожно подхватили, не давая упасть. Боль с новой силой обожгла спину, затёкшие за много часов руки словно вывернули и переломали. Куросаки зашёлся хриплым слабым криком, распахнув в безумной агонии мучений глаза, и отключился, проваливаясь в спасительное забытьё.
- Давай сюда, – ещё один всадник, спешившись, подошёл к эшафоту. – Тут рядом постоялый двор, я его через седло перекину и довезу.
- Осторожнее, Гриммджо. На нём живого места нет, – бережно передавая находящегося без сознания парня облачённому в белоснежную броню воину, проговорил Хисаги.
- Ничего, выживет! Раз столько времени на этом столбе протянул, значит, не слабый малый.
Ичиго с трудом приоткрыл глаза, щурясь от яркого дневного света. Очнулся он лежащим на животе на мягкой кровати. Не в камере, не на плахе, что само по себе невероятно радовало и даже в какой-то степени удивляло. Он чувствовал себя гораздо лучше, даже спина отдавала тянущей и приглушённой, а не резкой обжигающей болью. Пошевелив пальцами, Ичиго с удовольствием отметил, что руки в порядке и слушаются его, как и прежде, только иссиня-чёрные запястья, разодранные верёвками, саднили при каждом движении.
Пытаясь понять, где он находится, Куросаки осторожно приподнял голову и осмотрелся. Просто маленькая уютная комнатка, потрескивающие угли в согревающем теплом камине и дурманящий аромат еды, доносящийся откуда-то издалека. Собравшись с силами, Ичиго попытался подняться с постели.
В это мгновение дверь хлопнула и в комнату кто-то вошёл.
- Наконец-то! – с громким вздохом облегчения к кровати подскочил Исида. – Я уже переживать начал, ты в отключке больше суток провалялся! Как ты? – взволнованный друг аккуратно присел рядом.
- Кажется, нормально, – Ичиго слегка приподнялся и перевернулся на бок, сморщившись от болезненных ощущений.
- Тише ты, ненормальный! Давай помогу, – Урью принялся сгребать все имеющиеся подушки в изголовье кровати.
- Где мы? – укладываясь боком на сооружённом Исидой возвышении, спросил Куросаки. – Что это за место?
- Постоялый двор. Тот, что на главной площади, – отозвался Исида. - Капитаны оккупировавших Каракуру рыцарей и многие из их окружения обосновались здесь.
- Но как тут оказались мы? В одном месте с захватчиками и почему живы до сих пор? – Ичиго непонимающе уставился на столь спокойно разъясняющего ему ситуацию друга. – И где Чад? Он нашёл девочек?
- Успокойся, – Урью оборвал стремительный поток вопросов Куросаки. – Не так всё плохо на самом деле, может, даже лучше… Будет со временем, если война когда-нибудь закончится. А Чад тоже здесь, он сейчас отправился в кузницу, нужно осмотреть её и приготовить к работе.
- Ничего не понимаю… – Ичиго закрыл глаза, к горлу подкатила тошнота, желудок скрутило болезненным спазмом от голода. – Исида, можешь раздобыть что-нибудь съестное, а то я уже толком не помню, когда последний раз ел.
- Конечно, я сейчас, – Урью поспешил к выходу и у самой двери столкнулся с молодым мужчиной, который старался боком протиснуться в комнату, держа в руках большой поднос с разложенными на нём лекарствами.
- О! Наш друг уже пришёл в себя – это очень хорошо. Надо его накормить, – улыбаясь, проговорил незнакомец и поставил поднос на столик рядом с кроватью.
- Я как раз иду за едой, – отозвался Исида и исчез, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Ну, как тут у нас дела? – черноволосый парень наклонился к Куросаки и потянулся к его ранам на спине, отчего Ичиго, всё ещё не пришедший толком в себя и ничего не понимающий в сложившейся ситуации, инстинктивно дёрнулся.
- Извини, я слишком резко и… Меня зовут Хисаги Шухей, я рыцарь ордена Свободных душ, – молодой мужчина тепло улыбнулся, отойдя от постели Куросаки на шаг, давая ему себя рассмотреть и успокоиться.
Три ровных шрама, расчерчивающие правую половину лица, не делали его уродливым и даже не отталкивали. В отношении этого человека можно было действительно с уверенностью сказать, что шрамы украшают мужчину. Странная татуировка на левой щеке невольно привлекала внимание, заставляя размышлять над тем, чем же могут оказаться эти цифры для её владельца. В довершение всего, коротко стриженые волосы этого парня, как и у самого Куросаки, непослушно торчали в разные стороны, создавая некий обманчиво легкомысленный образ.
Ничего угрожающего, напротив, этот молодой мужчина казался простым и приветливым, что заставило Ичиго немного расслабиться.
Куросаки видел, что Хисаги терпеливо ждёт его реакции и не делает попыток снова подойти, поэтому улыбнулся в ответ и заговорил:
- А меня Ичиго зовут…. Куросаки Ичиго.
- Ну, вот и познакомились! - Шухей явно обрадовался тому, что парнишка перестал смотреть волком и с готовностью пошёл на контакт. – Я тут тебя подлечил немного, но этого недостаточно. Так что давай, переворачивайся на живот, надо обработать спину. – Хисаги потянулся к подносу с разложенными на нём баночками и бутыльками.
- Хорошо, – Ичиго послушно выполнил указания своего неожиданного лекаря. Ведь ему действительно здорово помогли. Он даже не представлял, что после таких увечий, будет чувствовать себя более-менее сносно.
- Вот так. Потерпи немного, – ловкие руки заскользили по испещрённой рубцами спине, даря удивительно приятную прохладу, успокаивая и постепенно снимая боль.
Куросаки зажмурился от удовольствия - было легко и хорошо. Он чувствовал, как его тело восстанавливается, питаясь неведомой, живительной силой, которую дарили заботливые руки Шухея.
- Смотри не усни, тебе ещё поесть надо, обязательно! – прервал блаженную негу своего подопечного Хисаги.
Прикосновения исчезли, оставляя едва заметное ощущение лёгкого покалывания.
- А что ты сейчас делал? – Ичиго всё же решил поинтересоваться невиданной до селе методикой лечения.
- Хм… А это мой маленький секрет! – лучезарно улыбаясь, отозвался Шухей, и игриво подмигнул насупившемуся Куросаки. – Да ладно, сам толком объяснить не могу, этот дар врождённый. Не то чтобы я мог исцелять полностью, но первую помощь оказать в состоянии. Если, конечно, раны на поверхности тела, тяжёлые внутренние повреждения, к сожалению, мне не по силам. Но всё ещё, возможно, впереди! – Хисаги снова потянулся к столику и взял маленькую баночку с прозрачным содержимым. – Стану старше, наберусь опыта и, быть может, смогу оказывать раненым и больным более существенную помощь.
Ичиго в ответ снова улыбнулся. Этот человек заряжал своей энергией и хорошим настроением, просто находясь рядом.
- А теперь, надо твою спину смазать вот этой чудодейственной мазью! – Шухей откупорил емкость, и комната моментально наполнилась пряным, щекочущим ноздри ароматом. – Она поистине творит невозможное. Я тебе уже обработал ей спину один раз и твои ужасные рубцы и гематомы наполовину исчезли. Сейчас повторим, и завтра будешь как новенький! Ну… почти. Уж ходить наверняка сможешь!
Скрипнула дверь, и в комнату вошёл Исида, осторожно неся поднос с едой.
- Ну вот, сейчас поешь и можешь спать дальше, только вот этот отвар выпей обязательно. Можно перед едой, – Хисаги направился к выходу. – Я попозже загляну, выздоравливай!
Ичиго запоздало махнул рукой уже в сторону закрывшейся двери.
- Урью, ты мне так и не сказал, что с девочками? Где они? Что-нибудь известно? – спокойствие мигом превратилось в безумное волнение, стоило Куросаки только отвлечься от нового знакомого и вернуться к своим не радужным мыслям. Он попытался встать с кровати, ища глазами хоть какую-нибудь одежду.
- Погоди, не вскакивай! – одёрнул слишком рьяного друга Урью. – Рано тебе ещё вставать. Успеешь. Чад сам лично посадил Карин и Юзу на последний корабль, отбывший вчера ночью из Каракуры, во время захвата. Помнишь, я говорил тебе о женихе Карин, ты ещё отмахнулся от меня как от назойливой мухи? Так вот, отец парня давний друг капитана этого судна. Пусть с огромным трудом, но всё же удалось уговорить его взять с собой девочек.
- Как? Но, зачем?
- Ичиго! Ты висел на столбе приговорённый к смерти! Твои сёстры даже не знали, жив ты или нет. Айзен потерпел поражение, город заполонили захватчики! Что, по-твоему, им оставалось делать? Кто же знал, что Каракуру у нашего владыки-изверга отвоюет освободительная армия, а не подобное ему стадо головорезов, сметающее всё на своём пути, не оставляющее ни одной живой души! Ты вот мог себе представить, что нас не убьют? Что тебя снимут со столба, залатают раны и уложат в мягкую постельку? А?
- Это да, но…
- Поэтому, Чад принял единственное верное решение! Отправил девочек в безопасное место! По крайней мере, там не воюют, это точно. Корабль направился в Кшерт, там сам знаешь, ближайшие десять лет точно не было войны.
- Да, но как теперь мне их найти и как они устроятся там, одни и…
- Не знаю, подумаем, Ичиго, обязательно подумаем. К тому же, им поможет тот самый жених Карин, не сомневайся. А пока успокойся и ешь, давай. Нет! Выпей сначала вот это, что велел Хисаги.
Поудобнее устроившись в нагромождении из подушек, Куросаки жадно втянул носом аромат горячей пищи, предупредительно поставленной другом на столик перед кроватью. Спина почти не болела, поэтому он с нескрываемым удовольствием наслаждался предвкушением долгожданного обеда, не отвлекаясь больше ни на что. Когда первая ложка горячего жирного бульона приятно обожгла горло, согревая и растекаясь блаженным теплом по внутренностям, Ичиго показалось, что он никогда в жизни не ел ничего вкуснее.
- Как, оказывается, мало надо для счастья. Так ведь, Куросаки? – Урью спокойно наблюдал, как друг жадно уничтожает остатки супа. – А ты меня не слушал…
Ичиго замер с ложкой в руках. Сейчас он как никогда понимал, каким непроходимым глупцом был, и чем было не обернулась его безрассудная выходка. Да что «чуть было»! Неизвестно ещё, что станет с Карин и Юзу там, далеко, в неизвестном городе, пока он не отыщет их.
- Ладно, не будем больше об этом. Сделанного не вернёшь, – Исида поднялся и стал собирать посуду обратно на поднос. – Ты отдыхай, а что и как сделать, мы позже обсудим.
Сразу же после еды Ичиго почувствовал слабость во всём теле. Видимо, горячая пища и отвар, что дал ему Шухей, сделали своё дело - спать хотелось неимоверно.
Так, размышляя о прошедших событиях и пытаясь найти хоть какое-то решение, способное помочь ему отыскать сестёр, Куросаки не заметил, как провалился в глубокий сон.
Проспал он долго, как оказалось, до следующего утра. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта и откуда-то из другой части дома доносились громкие голоса и смех.
Ичиго решил попытаться встать, что, к его удивлению, не составило для него абсолютно никакого труда. Спина почти не болела, голова не кружилась, и даже аппетит снова проснулся. Обрадованный хорошим самочувствием, он решил покинуть своё временное, но очень уютное обиталище, чтобы найти Исиду. Да и того молодого рыцаря, Хисаги, обязательно надо было поблагодарить за помощь. Если на то пошло, то не только его, в памяти отчётливо возник образ окутанного отблесками факелов, красноволосого воина, перерубившего верёвку. А больше Ичиго, как ни старался, ничего вспомнить не мог, до того момента, как очнулся уже здесь, под крышей постоялого двора.
Небольшой тазик и кувшин для умывания, как нельзя кстати, обнаружились в углу комнаты. На стуле возле кровати лежали аккуратно свёрнутая рубашка и брюки. Не раздумывая, Куросаки облачился в оставленные для него вещи и с удовольствием умылся свежей прохладной водой.
Комната, в которой он находился всё это время, располагалась на втором этаже. Пройдя по довольно длинному коридору, мимо дверей с порядковыми номерами, Куросаки остановился у широкой, ведущей вниз лестницы. Звуки голосов стали отчетливее, теперь к ним присоединился звон столовой утвари и скрип деревянных половиц.
Ичиго спустился по лестнице и оказался в большом зале, который служил столовой для постояльцев. Длинные массивные столы, в два ряда, занимали почти всё пространство. За одним из них сидели несколько человек, которые с его появлением замолчали и обернулись. В одном из них Куросаки с радостью узнал своего лекаря.
- Ичиго! – Шухей помахал рукой, подзывая его к столу. – Идём сюда, скорее, ты наверняка голоден!
Несмотря на ощущение неловкости перед незнакомыми людьми, к тому же являющимися захватчиками его родного города, Куросаки осторожно двинулся в сторону стола. Хисаги он уже знал и в какой-то степени даже доверял, на собственной шкуре ощутив всю силу добродетели этого молодого рыцаря. А вот с остальными ещё предстояло познакомиться.
Рядом с Шухеем сидел тот самый красноволосый воин, который произвёл столь сильное впечатление на измученного, ожидающего смерти Ичиго. Ведь именно он тогда подошёл первым, освободил его, хотя мог оставить болтаться на эшафоте до самого конца или попросту добить.
- Двигай сюда, герой, усаживайся! – красноволосый похлопал по скамейке.
Куросаки обошёл стол и сел на предложенное место. Словно из ниоткуда рядом возник высокий мужчина в очках и поставил перед ним порцию горячего обеда.
- Я Абараи Ренджи, капитан шестого отряда рыцарей ордена Свободных душ, – внимание Ичиго снова привлёк к себе его спаситель, представившийся столь официально.
Только сейчас Куросаки разглядел замысловатые линии татуировок, покрывающие лоб мужчины. Эти странные рисунки и переливающиеся в дневном свете кроваво-красным волосы, делали его образ агрессивным, схожим с чем-то нечеловеческим, даже демоническим. Поведение же, напротив, говорило совершенно об ином. Абараи улыбался, с бешеным аппетитом поглощал еду и почти беспрестанно разговаривал, смеялся и всячески подначивал собеседников. Странное несоответствие между званием, внешностью и манерой себя вести этого человека на некоторое время ввели Ичиго в ступор. Он даже не заметил, как пристально на него смотрит сидящий напротив мужчина.
- Как же ты похож на Масаки, – пробасил рядом чей-то голос.
Куросаки вздрогнул от одного только упоминания о матери и медленно развернулся в сторону того, кто сейчас с ним заговорил. Напротив сидел огромный, возвышающийся над всеми за столом, воин и как-то странно, задумчиво смотрел на него. Уродливый шрам рассекал левую сторону лица от самого лба до подбородка, правый глаз был скрыт за чёрной непроницаемой повязкой. По сравнению с ним, красноволосый казался просто очаровательным ангелом.
Инстинктивно сморгнув, словно стараясь отогнать от себя пугающее видение, Ичиго слегка тряхнул головой. В мыслях сейчас не было ничего, кроме бесконечно повторяющегося имени матери, произнесённого этим жутким чужаком.
- Вы знали мою маму? – Куросаки сейчас даже сам не смог бы узнать собственный голос. Он не сказал, не произнёс, он выдохнул эту фразу осторожно и трепетно, как будто боялся, что она растает в воздухе и никто его не услышит.
- Конечно! – довольно оскалившись, отозвался громила. – И Исшина тоже, мы с ним вообще дружили с самого детства.
Ичиго забыл о голоде, с волнением и тоскливой горечью, поневоле накатывающей от тяжёлых воспоминаний, он слушал короткий рассказ этого внезапно объявившегося друга родителей об их давнем прошлом.
- Ты ведь знаешь, что твой отец родом не из Каракуры? – мужчина чуть наклонился, нависая над столом. – Он переехал сюда гораздо позже, следом за своей возлюбленной – Масаки. Они были замечательной парой, можно сказать, предназначенные друг другу судьбой, – лицо верзилы озарила мягкая тёплая улыбка, так неестественно смотрящаяся на нём. – Вскоре родился ты, Исшин написал мне об этом в письме. Он был безумно счастлив рождению первенца, особенно сына, способного перенять его умения.
Потом, года два спустя, нам удалось встретиться в Таграше, когда твой предок ездил туда с группой торговцев, выбирать качественный металл для вооружения армии этого грязного ублюдка, – взгляд могучего воина на мгновение потемнел, становясь тяжёлым и непроницаемым. – А потом… Потом мы набрались до чёртиков, Исшин опоздал к отправке, и пришлось тайно перевозить его под видом груза на рыболовецком судне, следующем в Каракуру. В итоге он оказался дома раньше, чем прибыли остальные и укрывался до их возвращения, чтобы не вызвать лишних расспросов.
Куросаки не смог сдержать смешок. Да, Исшин был именно таким. Сумасшедшим, взбалмошным, самым лучшим мастером, отцом и просто очень хорошим человеком. Ичиго снова остро ощутил нехватку твёрдого плеча рядом, его поддержки, понимания и… Как же сильно его не хватало!
Мужчина, что представился другом Куросаки-старшего, понимающе кивнул, перегнулся через стол и по-отечески похлопал парня по плечу, глядя на него с сожалением и восхищением одновременно.
- Ты молодец, Ичиго! Продолжил дело своего отца, можно сказать, воплотил в жизнь его мечту! Смотри! Этот меч он выковал для меня, когда был ещё совсем молод, почти как ты!
Над столом, со свистом рассекая воздух, возник меч. Близ сидящие пригнулись, но особо не отреагировали, всем своим видом давая понять, что подобное поведение вояки для них привычно. Длинное тонкое лезвие, промелькнуло у самого носа Куросаки.
- Это подарок, подарок Исшина… – с тёплой грустью в голосе проговорил рыцарь. – Мой верный друг и помощник, который ни разу меня не предал и не подвёл! И я надеюсь, что когда-нибудь, именно ты выкуешь мне новый. Сын своего отца, только ты способен сотворить подобное чудо!
В этот момент входная дверь распахнулась, и в столовую вошли несколько рыцарей. Один из них, самый высокий, с просто невероятными голубыми волосами, подошёл к их столу.
Ичиго уже не особенно удивился столь яркой необычной внешности новоприбывшего. Казалось, в этом самом ордене Свободных душ собрались те, кто мог шокировать простого обывателя только одним своим внешним видом, не говоря уже обо всём остальном.
- Гриммджо, ну наконец-то! – Абараи поднялся навстречу подошедшему мужчине. – Удалось вернуть хоть кого-нибудь из местных жителей?
- Да, мы нашли почти сотню человек у южного грота. Эти ненормальные пытались сопротивляться поначалу, пришлось убеждать, что им ничего не грозит и буквально уговаривать вернуться, – устало отозвался голубоволосый. – Хммм… Смотрю, рыжий герой уже на ногах. Говорил же, ничего с ним не станется, выживет, – небрежно бросил воин и смерил Куросаки тяжёлым, пронзительным взглядом ярких голубых глаз, заставляя мысленно поёжиться и напрячься.
Ичиго был в полном замешательстве. От взгляда этого мужчины по спине пробежали мурашки, его сила ощущалась на расстоянии. Уверенность в голосе и манера держаться не оставляли сомнений в его лидерстве.
Но, судя по тому, что говорил этот человек, они пытались вернуть в город мирных жителей, которые в страхе перед армией завоевателей покинули свои дома. Почему и зачем им это делать, было непонятно.
- Кстати, это один из твоих друзей сообщил, что довольно большая группа гражданских, не сумевшая вовремя покинуть Каракуру, укрылась неподалёку, у подножья южного холма, – пояснил Хисаги. – Здоровый такой, молчит постоянно.
- Чад!
- Да-да, он самый.
- Шухей, подлатай меня по-быстрому, – Гриммджо бесцеремонно прервал их разговор. - Нужно ещё успеть до отправки восстановить северные ограждения и заполнить ров водой. Абараи, в шесть часов сборы, в половине седьмого выдвигаемся.
- Хорошо, пойдём в мою комнату, – отозвался Хисаги, поднимаясь из-за стола. – Беречь себя ты совершенно не умеешь.
Только сейчас, когда Гриммджо снял накидку, Куросаки заметил, что левая рука его перебинтована. Кое-где перевязь пропиталась кровью, окрасившись багряными пятнами.
- Вот же неугомонный! – Ренджи вздохнул и снова сел за стол. – Можно было выйти рано утром. Так нет, нам надо по темноте мотаться, а потом ещё весь день шпарить без привалов до следующей ночи! До Рарзуры в любом случае почти неделя пути.
- Вы покидаете Каракуру? – всё это время внимательно вслушивающийся в разговор Ичиго, решился задать вопрос.
- Не совсем, – Абараи отодвинул от себя тарелку и взялся за кружку с квасом. – Зараки с одиннадцатым и десятым отрядами останется здесь. Наверняка Айзен в скором времени восстановит силы и попытается отвоевать город. Так что, нужно хорошенько подготовиться к его возвращению. А мы с Джаггерджеком, это тот грубый мужлан, которого ты сейчас видел, и своими отрядами отправимся обратно. Нужно собрать дополнительную армию для защиты Каракуры и, возможно, для противостояния ответным ударам Соуске. Этот гад может напасть в любой момент и в совершенно непредсказуемом месте.
- Для этого вы возвращаете жителей в Каракуру?
- Конечно, нужно чтобы город функционировал и ожил как можно быстрее, – подтвердил Ренджи.
- Очень хорошо, что есть возможность наладить работу кузницы, оружия понадобится очень много. Твои друзья как раз сейчас этим занимаются. Оказалось, что ещё пара работников вашего цеха не покинули город и готовы вернуться на свои места.
- Ренджи, – Куросаки решил попытать счастья, это был его реальный шанс найти своих сестёр. – Ты сказал, что вы отправляетесь в Рарзуру…
- Не конкретно в Рарзуру, мы остановимся там, на время, а потом продолжим путь к своим землям, – отозвался Абараи, заинтересованно глядя на взволнованного парня. – А почему ты интересуешься?
- Понимаешь… Мои сёстры отбыли на корабле в Кшерт. Когда вы захватили город, многие жители в страхе его покинули. Я не был с ними, ты и сам знаешь почему, в общем, теперь мне нужно их найти как можно быстрее. Они ведь пропадут без меня и… – Куросаки тяжело вздохнул, опустив голову, а потом поднял глаза, и решительно посмотрел на Абараи. – Возьмите меня с собой. Рарзура не далеко от Кшерта, оттуда я смогу отправится искать Карин и Юзу, – Ичиго на одном дыхании произнёс эту фразу и теперь с содроганием ждал ответа.
- Хммм… Ты, конечно, смелый парень и желание найти сестёр вполне естественно, но пойми, мы отправляемся не на прогулку. В пути может произойти что угодно, вплоть до столкновения с врагами. Дорога длинная и опасная…
- Я всё понимаю! Но оставаться здесь, в безопасности, зная, что самые дорогие мне люди могут оказаться в беде, не могу! Не могу и не стану этого делать. Если не возьмёте с собой, отправлюсь сам. Отыщу сестёр, и мы вместе вернёмся в Каракуру, если, конечно, это окажется возможным.
- Тише-тише! Ишь как разошёлся! Ты же вот только пластом лежал, не в силах пошевелится! - Абараи с улыбкой смотрел на дрожащего от волнения Ичиго, готового несмотря ни на что, ринутся за своими родными.
- Возьми его с собой, Ренджи, – Кенпачи встал из-за стола и принялся поправлять одежду и убирать меч в ножны. – Всё равно уйдёт. Вот только шансов у него тогда будет значительно меньше. А доберётся с вами до Рарзуры, там и впрямь до Кшерта рукой подать, глядишь, и получится девчонок найти.
Ичиго с благодарностью посмотрел на возвышающегося над ними огромного воина и перевёл взгляд на Абараи. Всё-таки, как понял Куросаки, решающее слово именно за ним.
- К тому же, оружейник в пути никогда не помешает, – добавил ещё один веский аргумент Зараки. – Как я понял из рассказанного мне, Ичиго весьма преуспел в деле отца для своих лет. Пока ты был в отключке, я расспросил о тебе твоих друзей и прекрасно понял, что Исшин не зря гордился своим сыном, – Кенпачи положил свою тяжёлую ладонь на плечо Куросаки и ободряюще сжал его. – Я верю, что у тебя всё получится. И не забудь, ты должен выковать мне новый меч, так что не задерживайся там, в чужих землях. Найди сестер, и возвращайтесь в Каракуру. Уж я приложу все силы, чтобы этот город больше не достался ублюдку Айзену.
- Хорошо, пойдёшь с нами, – Абараи подмигнул с волнением ожидающему его ответа парню. – Ну, чего сидишь, как каменный? Быстро ешь, у тебя два часа, чтобы сходить домой и собраться, надеюсь, мародёры не добрались до вашего жилища. Никто ждать тебя не будет, герой, так что поторапливайся! – Ренджи и Кенпачи переглянулись и одновременно улыбнулись, глядя как яростно Ичиго принялся уничтожать еду.
Глава 3
Ичиго с трудом уложился в отведённое ему на сборы время. На обратном пути ему пришлось сделать крюк, чтобы попасть в кузницу и поговорить с друзьями. Наскоро обсудив самое важное и попрощавшись с Исидой и Чадом, Куросаки заторопился к центральному входу в город. Перейти на бег не было возможности, растревоженные движеньем раны, давали о себе знать, заставляя злиться на собственную слабость. Ичиго облегчённо выдохнул, сбавляя шаг, когда, наконец, увидел начинающих построение воинов у главных городских ворот, точнее, у того, что от них осталось.
Здесь, на окраине, перед глазами представала совершенно другая картина, заставляющая вспомнить о произошедшем сражении. Две из трёх наблюдательных башен были полностью уничтожены. Стена, опоясывающая южную часть города, была практически разрушена в тех местах, где она подверглась обстрелу дальнобойных орудий нападавших. Левая створка ворот накренилась, повисла на верхних петлях, а правая мелкими щепками рассыпалась по земле. Несколько продовольственных складов сгорели дотла, скорее всего подожженные своими же отступающими войсками.
Увидев издалека огненную шевелюру капитана Абараи, который что-то оживленно обсуждал с остальными командирами отрядов, Куросаки направился в его сторону. Яростно жестикулируя, указывая в направлении собирающихся воинов, Ренджи спорил с Джаггерджеком. Не обращая особого внимания на его крики, Гриммджо спокойно давал указания остающемуся в городе Кенпачи. Могучий воин молча стоял рядом, периодически кивая в знак согласия. Ещё двое мужчин, которые, судя по виду, тоже являлись кем-то из командного состава, были Куросаки не знакомы. Ичиго остановился, не решаясь подойти ближе.
Заметив стоящего неподалёку Ичиго с походным ранцем в руках, Гриммджо замолчал и медленно перевёл взгляд на Абараи.
- Ты что, собрался взять с собой этого пацана? – ледяной тон Джаггерджека не сулил ничего хорошего.
- Да, ему нужно в Кшерт, а мы как раз будем останавливаться в соседней Рарзуре. Почему бы не помочь?
- Ты совсем разум потерял или притворяешься? – Гриммджо угрожающе посмотрел на Абараи, делая шаг вперёд. – По-твоему, мы отправляемся на увеселительную прогулку? Айзен стремительно собирает новые войска, с разных сторон к нему направляются отряды из вассальных городов и селений. Нам наверняка придется вступить в бой с кем-нибудь из них!
- Он не пятилетний мальчишка! Прекрасно понимает, куда мы идём, и чем это может обернуться! – Ренджи отвечал с вызовом, давая понять, что отступать не собирается. – Не думаю, что его присутствие кому-то помешает!
- Ты сам знаешь, кавалерия практически уничтожена, лошадей в Каракуре не осталось, и больше половины воинов пойдут пешком. Обозы с оружием и провизией не могут взять ни одного лишнего человека! Ты о чём думаешь вообще? Два дня назад этот рыжий чуть не сыграл в ящик, как, по-твоему, он выдержит длительный переход?
@музыка: без музыки сижу
@настроение: иду по приборам...
@темы: Блич, Позитива кусок, Слэш
-
-
13.06.2013 в 15:50- Вот именно! – с готовностью поддержал его Ренджи. – Можем везти его поочерёдно, а периодически будет топать вместе с пешими, не развалится!
- А почему бы нам тогда ещё десяток другой горожан не прихватить? Сами спешимся, освободим обозы и вперёд! Вдруг кому-нибудь с нами по пути! – Джаггерджек прищурился, со злостью выплёвывая слова.
- Не перегибай! Создаёшь проблему из ничего!
- Да ты сам ходячая проблема и другим себе подобных навязываешь! – Гриммджо вплотную приблизился к Абараи, толкая того в плечо.
- Ты не переживай, всё будет хорошо. Эти двое просто повздорят, в крайнем случае, наставят друг другу синяков и успокоятся, – Хисаги всё так же улыбался, словно в действительности и не происходило ничего серьёзного. – Это все твои вещи?
- Д-да, – ответил Ичиго непослушным от волнения голосом, поправляя, впивающийся в поясницу пояс с ножнами. После столь яростной реакции Джаггерджека, он всерьёз опасался, что его не возьмут с собой.
- Тогда пошли, скоро выдвигаемся. Может, отдашь мне пока своё оружие? Спина ведь ещё не зажила.
Отрицательно махнув головой, Куросаки последовал за Шухеем, стараясь не обращать внимания на боль и раздающиеся позади крики.
- Изгир, это Ичиго, он поедет с нами, ты ведь не против? – Хисаги любовно погладил по шее гнедого, стоящего неподалёку от собирающегося войска. – Ты ведь сильный, а мы с ним довольно лёгкие, так что тебе не придётся особо напрягаться.
Уже через несколько минут Куросаки вместе с Шухеем выехали к месту общего построения.
Почти сразу же был отдан приказ выступать. Первыми город покинули конные воины, выстроившиеся ровным прямоугольником, они медленно двинулись вперёд. Казалось, даже лошади шли исключительно в ногу не смея сбиться с шага и нарушить установленный ритм. За ними тронулись обозы с продовольствием и оружием, а замыкали процессию множество пеших воинов, соблюдающих ровный строй колонны. Кавалерия на данный момент действительно была в меньшинстве.
С наступлением темноты пришлось сбавить ход. Яркая полная луна освещала путь.
- А не слишком опасно идти ночью? – Ичиго решил задать Шухею мучающий его вопрос. – Не проще ли было остаться до утра в Каракуре?
- Проще. Но сейчас время работает против нас, и промедление может быть чревато последствиями. Айзен, с помощью своих приспешников, очень быстро восстанавливает армию. Мы точно знаем, что из, как минимум, четырёх его вассальных городов выдвинулось подкрепление. Наше же состояние в данный момент оставляет желать лучшего. Во время нападения мы потеряли слишком много солдат, два самых сильных отряда, не считая многочисленных раненых, остались в Каракуре под командованием Зараки. Запасы оружия и провизии, к счастью, удалось пополнить, но нехватку людей это не компенсирует. Поэтому, чем быстрее мы будем продвигаться к своим землям, тем меньше вероятности встретиться с врагами.
- Но ведь можно было остаться, отправить за подкреплением и…
- Нельзя. Соуске прекрасно понимает, что нам нужно время на восстановление и непременно попытается напасть. Надо как можно быстрее вернуться и укрепить позиции в местах его возможного появления.
Куросаки решил больше не задавать вопросов. Хоть он и был оружейником, неплохо владел мечом, но в вопросах стратегии не имел никакого опыта.
Мерное покачивание, отзвук шагов и глухой стук копыт по просёлочной дороге убаюкивали. Ичиго резко встрепенулся, поняв, что задремал, облокотившись на спину Хисаги.
- Можешь спать дальше, мне не тяжело. Возможность толком отдохнуть появится не раньше следующей ночи, – насмешливый голос Шухея согнал с Ичиго остатки сна.
- Я не устал, просто разморило.
- Ладно, как хочешь. С рассветом остановимся на короткий привал.
Вдалеке над лесом небо побагровело, являя первые, ещё не пробившиеся лучи восходящего солнца. Ночная промозглая сырость постепенно отступала, и Куросаки с удовольствием откинул за плечи надоевший капюшон. Выглядывая из-за спины Хисаги, он старался рассмотреть впереди идущих всадников, выискивая глазами Абараи и Джаггерджека, возглавлявших строй.
Во время непродолжительного привала к обозу с провизией выстроились солдаты за питьевой водой и сухим пайком. Ичиго с удовольствием сжевал кусок серого хлеба и вяленое мясо, расположившись на всё ещё прохладной в утренний час траве. Солнце слепило, с поля доносилось сбивчивое пение птиц, лёгкий ветерок приятно щекотал кожу и трепал волосы. Зажмурившись, можно было представить себя сидящим на поляне, у озера. Того самого, где они когда-то встречались с Орихиме. Куросаки отметил про себя, что при воспоминании о бывшей возлюбленной сердце уже не заходится в бешеном ритме, к горлу не подкатывает тошнотворный комок из смеси боли и обиды. Сам виноват! Ослеплённый обманчивыми словами и восхитительным обликом, не обратил внимания на самое главное. В итоге, его предали. Предали с лёгкостью, словно и не было всех этих встреч, свиданий в укромном, скрытом от чужих глаз, месте, томных вздохов в тиши и еле слышных фраз, перебиваемых шелестом листвы и криками пролетающих птиц.
Всё пережитое, казашееся когда-то единственно верным и нужным, превратилось в смутные воспоминания. А, может, и не было столь сильным и действительно значимым, раз так быстро отошло на второй план, перегорело, словно померкло. Теперь все стремления Ичиго настроены только на то, чтобы как можно быстрее отыскать сестёр и вернуться с ними в Каракуру, в родительский дом. Судя по тому, как разворачивались последние события, город уже вряд ли попадёт обратно в руки алчному, бесчеловечному Айзену. А значит, можно не беспокоиться, главное, найти Карин и Юзу. А для этого необходимо дойти с войском Гриммджо и Ренджи до Рарзуры.
- Я пойду пешком, – уверенно заявил Куросаки протянувшему руку Шухею, который попытался помочь ему сесть на лошадь. Хисаги явно не разделял его мнения и продолжал настойчиво ехать рядом, не спеша перестраиваться в ряды всадников. – Я хорошо себя чувствую, спина почти не болит.
- Не стоит переоценивать свои силы. Давай-ка, запрыгивай. Будет ещё возможность потоптать пыль. Изгир в порядке, для него наш совместный вес ни о чём, к тому же, ночью отдохнёт как надо.
- До ночи ещё далеко, я немного пройду пешком, а потом поеду с тобой. Можешь забрать мой ранец пока…
- Я же говорил, что с этим мальчишкой проблем не оберёшься, – неожиданно появившийся сзади Джаггерджек, восседающий на своём чёрном коне, укрытом белоснежной попоной, смотрел на Куросаки свысока, словно на надоедливую букашку.
- Не будет со мной никаких проблем! – презрительный тон этого надменного командира задел Ичиго за живое. Ведь он, наоборот, всеми силами старается не причинять никому лишних неудобств, хочет свести хлопоты, связанные с его нахождением среди воинов, к минимуму. Вот и сейчас, решил дать Шухею возможность хотя бы какое-то время проехать одному, ведь как ни крути, вдвоём в одном седле не слишком удобно.
- Тогда не спорь со старшими и выполняй приказы. Раз уж ты напросился идти с нами, то вести себя должен согласно военному уставу. И самый наиважнейший пункт – не перечь старшему по званию! А так как ты, рыжий, не военный, здесь любой солдат имеет право отдавать тебе распоряжения. Ясно? – Гриммджо не стал дожидаться ответа и, сверкнув недобрым взглядом из-под нависающей чёлки, направился в сторону остальных всадников.
- Чёрт! Вот заноза! – Куросаки выругался и забрался на коня к поджидающему его Шухею. – Как вообще можно уживаться с таким капитаном? – рассмеявшийся в голос Хисаги, только прибавил негодования и злости.
- Далеко не всегда первое впечатление соответствует действительности. И в данный момент, это как раз такой случай, – отсмеявшись, Шухей резко стал серьёзным. – Джаггерджек – командир, каких ещё поискать, он как никто другой заботится о сохранности каждого, даже самого низшего воина в своём отряде. Да, грубый, порой бесцеремонный и своенравный, с изрядной долей здорового эгоизма, но неизменно справедливый, умеющий находить выход из самых сложных ситуаций и дорожащий жизнью каждого вверенного ему человека, как своей собственной. Ради этих положительных качеств, порой, стоит и потерпеть его молниеносные гневные порывы, на которые он не особо скупится, – Хисаги снова заулыбался, подстёгивая коня к более быстрому шагу.
Куросаки стало несколько неудобно после услышанного, видимо, этот Гриммджо действительно заслужил такое отношение к себе не словом, а делом. Но он всё равно не собирался брать своих слов обратно, издеваться над собой он не позволит никому, даже непревзойдённому командиру.
До глубоких сумерек больше не останавливались. Только когда на небе появились первые звёзды и незаметно идущие впереди разведчики вернулись, не обнаружив ничего подозрительного вокруг, чтобы оповестить об удачном месте ночлега возле небольшой деревеньки, был дан приказ спешиться и разбить лагерь.
Воины заторопились, вытаскивая из обозов палатки и устанавливая их на небольшом скошенном поле. Тут и там запылали костры, после долгого перехода солдатам была необходима горячая пища.
Палатки для командиров поставили в центре, на приличном расстоянии от остальных. Большие, имеющие возможность вместить в себя по необходимости до десяти человек, они были заметны издалека и окружены многочисленными часовыми.
- Будешь спать вместе с нами, – Хисаги потянул Ичиго к месту ночлега. – Раскладывай одеяло, бросай рюкзак и пошли к костру, есть уже невыносимо хочется.
Заметив, что Куросаки прилично разморило возле огня, после еды, Шухей потянул его в палатку.
- Давай я твою спину ещё раз полечу, не повредит. Раздевайся, а я пока схожу за своими вещами, принесу мазь.
-
-
13.06.2013 в 16:00- Ну, как дела, путешественник? Всё в порядке? – Ренджи не глядя в его сторону, принялся раздеваться.
- Всё хорошо, – Ичиго старался, чтобы его голос звучал как можно убедительнее. Несмотря на смертельную усталость, он усиленно улыбался, всем своим видом пытаясь показать своё прекрасное самочувствие. Не хватало только, чтобы Абараи усомнился в целесообразности взять его с собой в Рарзуру.
- Здорово, а я устал, как собака. Вообще уже плохо помню, когда удавалось выспаться по-человечески, – кожаной брони на Ренджи уже не было, поэтому, сняв с себя свободную нательную рубашку, он остался по пояс обнажённым.
Совершенно случайно обернувшись в сторону собеседника, Куросаки застыл с открытым ртом, не в силах отвести взгляд от впечатляющего зрелища. Почти всё тело Ренджи было покрыто замысловатыми татуировками. Его руки, плечи, спину и шею покрывали немыслимые узоры, напоминающие раскраску тигра. Яркие полосы, разбредающиеся по коже, переплетающиеся и расходящиеся в стороны, украшали смуглую кожу, делая образ Абараи схожим с диким зверем.
- Это не простая татуировка, этот рисунок куда более значимый. Если говорить точнее, и не рисунок вовсе, – вернувшийся Шухей встал рядом с Ичиго, со странным, непонятным огнём в глазах, наблюдая за раздевающимся капитаном. – Печать силы, дарующая своему обладателю невероятную мощь и возможность взаимодействия с личным оружием. Ну, это в случае Ренджи. У меня она совершенно другая, – Хисаги шагнул чуть в сторону, рукой указывая на своё лицо. – Странные цифры, благодаря ним, я владею медицинскими навыками, умею использовать лечебную магию и немного пользоваться защитой. Правда, пока только для себя.
Куросаки замер, словно заворожённый наблюдая за необыкновенными людьми. Он и раньше слышал о подобных волшебных свойствах тайных печатей, но, как заведено, просто не принимал эти россказни всерьёз.
- Ты извини, но сейчас я не в состоянии тебе что-либо демонстрировать, – Абараи устало потирая виски, сел на расстеленный матрас. – Как-нибудь, в другой раз, обязательно покажу, на что способны эти загогулины.
- Ложись, Ичиго, я обработаю твою спину, – Шухей ненавязчиво подтолкнул Куросаки к его спальному месту. – Тебе ещё обязательно представится возможность увидеть в действии нашего Свободного тигра, а пока давай отдыхать.
Куросаки лёг и, чувствуя расходящееся по спине приятное тепло, немного расслабился. Всё увиденное им и сказанное Хисаги не укладывалось в голове, но тщательно обдумать происходящее не позволяла дикая усталость. Наслаждение от нехитрых манипуляций Шухея заставляло расслабиться и позабыть обо всех тревогах и переживаниях. Уже через несколько минут Ичиго провалился в глубокий сон, не чувствуя, как волшебные руки бережно укрыли его одеялом.
Пробуждение было менее приятным. Как понял Куросаки, он один находился спящим в палатке, когда в неё вошёл Джаггерджек и не терпящим возражений тоном, произнёс, что на подготовку к отправке даётся всего сорок минут, за которые нужно успеть укомплектовать спальные места, поесть и собраться.
Посмотрев исподлобья на ничего не понимающего спросонья Ичиго, Гриммджо развернулся и вышел, оставляя его метаться в поисках одежды.
Было удивительно наблюдать как слаженно и быстро солдаты сворачивали лагерь. Подготовка к отправке была закончена вовремя и капитан Абараи, проехавший на своём коне мимо выстроившихся воинов, одобрительно кивнул, отдавая приказ выдвигаться.
В этот раз Хисаги позволил Ичиго идти пешком, пока тот не устанет.
- Ты пойми, я ни в коем случае не считаю тебя слабым, не способным самостоятельно передвигаться или что-то подобное. Ты ведь с детства работаешь в кузнице, насколько я знаю, значит, изнеженным мальчиком точно не являешься, – Шухей насмешливо подмигнул, глядя, как Куросаки недовольно поморщился, услышав такое определение. С каждым днём этот парень нравился ему всё больше. Упорный, настойчивый, несмотря на возможную опасность, идёт к своей цели, стараясь достигнуть её любым путём. А его любовь к младшим сёстрам – это же так замечательно. Шухей, с раннего детства оставшийся сиротой, особенно ценил такие проявления человеческих чувств, как привязанность к родным и близким, которых он совсем не помнил. Сейчас в его жизни был лишь один, особенный, самый важный для него человек. Искоса глядя на что-то объясняющего солдатам Ренджи, Хисаги не смог сдержать лёгкой улыбки.
- Военный поход, это совершенно иное, нежели изнурительная работа в кузнице. К тому же, довольно продолжительный. Учитывая твоё состояние, до полного выздоровления ещё очень далеко, и для тебя это действительно очень непростой и сложный поход. Поэтому я прошу, не пытайся казаться сильнее и выносливее, чем на самом деле. Тебе ведь нужно дойти с нами до Рарзуры, а потом отправиться в Кшерт, за сёстрами. Кто позаботится о них, если с тобой что-нибудь случится по собственной глупости?
Ичиго опустил глаза, Хисаги был прав - он единственный, кто может помочь Карин и Юзу.
- Как только устану или почувствую себя плохо, я обязательно дам знать и попрошусь к тебе на лошадь, честно.
- Вот и хорошо, тогда я поехал вперёд, а ты держись рядом с остальными пешими, не отставай!
Под палящим солнцем, в непрерывном движении Ичиго выдержал пять часов. Чувствуя, как начинают заплетаться ноги, и боль в спине отдаётся всё сильнее при каждом следующем шаге, Куросаки стал высматривать Шухея, идущего вместе с остальными всадниками в авангарде. И когда Хисаги, заметивший его состояние, повернул лошадь и вернулся за ним, был несказанно рад снова оказаться в седле.
- Нагулялся? – Шухей смотрел серьёзно, без издёвки.
- Ага, никогда не думал, что просто идти, может быть так трудно.
- Это смотря сколько идти, как и в каком состоянии. Теперь до привала даже не думай слезать с лошади.
Куросаки не стал спорить, снова напоминая себе самому о цели столь непростого путешествия.
Ближе к вечеру по первым рядам конников прошло ощутимое волнение. Как оказалось, спешно вернувшиеся разведчики доложили о войске неприятеля, переходящем вброд ближайшую речушку. На всё про всё, до встречи с неприятелем оставалось не больше получаса. В срочном порядке был отдан приказ о мобилизации войск. С невиданной скоростью солдаты стали разбирать с обозов оружие и доспехи, в полной боеготовности выстраиваясь в строй в две шеренги.
- Конница. Их меньше, но они все на лошадях. Тяжело экипированных нет, видимо, отправили обозы другим путём, чтобы спокойно форсировать реку, – Гриммджо и Ренджи внимательно слушали запыхавшегося разведчика, максимально подробно описывающего им войско, с которым предстояло сразиться с минуты на минуту.
- Так, Ичиго, знаешь, кто такой оруженосец и что входит в его обязанности? – Хисаги спешился и потянул следующего за ним Куросаки в сторону обоза с вооружением. Самого большого, предназначенного для перевозки оружия и брони для тяжёлых рыцарей.
- Приблизительно, а что…
- С этого момента становишься моим оруженосцем. И, если успеем, ещё и Ренджи облачиться поможем. Слуг у нас почти совсем не осталось. Сейчас воинам предстоит помогать друг другу, насколько это возможно.
Ичиго сосредоточенно слушал указания Хисаги, пока тот доставал с помощью одного из ведущих обоз, тяжёлые боевые доспехи для себя и капитана Абараи, уже подъехавшего к ним и спрыгнувшего со своей лошади.
- Давай, помоги мне, – Шухей присел и, поддерживая тяжёлые нательные щиты, попросил Куросаки помочь ему надеть их. – Вот так, в принципе, ничего сложного. А теперь, застегни мне замки на голенищах сзади, – вдев ноги в высокие сапоги, покрытые спереди металлическими пластинами, Хисаги объяснял Ичиго, как справиться с мудрёными застёжками, крепко фиксируя на руках защитные рукавицы.
- Я думал, боевая экипировка рыцарей более… основательная, что ли, – Ичиго удивлённо смотрел на Шухея. - У нас в Каракуре как-то проходил турнир, и мы изготавливали для участников доспехи. Так из-под них даже кусочка тела видно не было, а ты только частично закрыт металлической бронёй.
– Слишком много железа тоже на себя не оденешь. В бою ведь можно и без коня остаться, тогда придётся самому подниматься и продолжать драться на земле. К тому же, каждый лишний килограмм делает тебя более медленным и неповоротливым. Слишком тяжёлая, заковывающая воина с головы до пят броня, пригодна лишь для показательных состязаний, если его опрокинут с лошади в реальной битве, считай он уже покойник. Так, мне ещё нужен мой шлем и попона для Изгира.
Через несколько минут Хисаги был полностью готов, предстояло помочь Ренджи. Куросаки искоса наблюдал, как чуть в стороне помогают одеваться Гриммджо. Его доспехи были абсолютно белыми, с подобным металлом Ичиго ещё не доводилось работать.
-
-
13.06.2013 в 16:04Джаггерджек и Абараи уже верхом отдавали приказы на построение.
Впереди, заняв максимально возможную окружную позицию, в два ряда выстроились копейщики, прикрываясь огромными щитами, готовые принять на себя первый удар противника. Этих воинов было большинство. За ними небольшими группами рассредоточились всадники, прикрывая ровный строй пехотинцев и арбалетчиков.
На руку играла местность, на которой войско готовилось вступить в бой. Небольшая возвышенность позволяла стрелкам значительно увеличить радиус поражения.
- Хисаги, обозы на тебе! – в последний раз окинув взглядом выстроившихся воинов, Джаггерджек занял свою позицию как можно ближе к линии атаки. Вражеские воины, обогнув пролесок, остановились. Вперёд выехал рыцарь в тёмных доспехах с развивающимся на флагштоке чёрным знаменем. Через мгновение раздался протяжный звон горна, и армия противника стремительно пошла в наступление.
- Ичиго, за мной! – Шухей направил коня в сторону сдвинутых вплотную повозок, расположенных у подножья небольшого холма, что так кстати оказался в их распоряжении. Собрав ещё несколько мечников, Хисаги приказал окружить обозы, сосредоточив основные силы на прилегающей дороге.
Всего несколько секунд и первые группы вражеских всадников достигли переднего фланга обороняющихся. Лязг брони и оружия перемежался с оглушительным свистом стрел. Грохот многочисленных копыт заставлял дрожать землю, хрип лошадей и крики солдат становились всё громче, заполняя сознание ужасом.
Ичиго не был трусом, но глядя как падают, опрокинутые копейщиками кони, как на ходу, рассекая щиты тяжёлыми мечами, прорываются вглубь всадники, он невольно почувствовал дрожь в коленях.
Для того, кто никогда не видел настоящего сражения, первый бой навсегда останется в памяти. Куросаки хорошо владел мечом, тренировки с отцом не прошли даром. Но крики боли и отчаяния, запах крови, пропитавший воздух с первых же мгновений сражения, не давали успокоиться и вспомнить всё, чему его учил Исшин. До боли сжимая влажными ладонями рукоять меча, он всеми силами старался сосредоточиться, избавиться от сковавшего его страха.
Потерявшие лошадей воины продолжали яростно биться на земле. Грохочущая железом масса превратилась в кровавое месиво, свои и чужие смешались в орущей толпе, стремясь вырвать победу любой ценой. Яростный свист стрел почти стих, арбалетчики меняли позиции, подбираясь ближе, чтобы вести прицельную стрельбу по противнику.
Земля содрогалась под тяжестью сотен воинов, воздух пропитался кровью и наполнился неистовыми криками боли и агонии.
В поле зрения Ичиго попал Абараи, сражающийся сразу с несколькими врагами. Наверное, он тоже был сброшен или его коня ранили во время первого натиска.
То, с какой лёгкостью Ренджи удавалось парировать их выпады, уходя из-под смертоносных ударов, наносящихся с разных сторон, не поддавалось описанию. Создавалось впечатление, что он вовсе не ощущает тяжести собственных доспехов. Его движения были быстрыми и точными, не позволяющими врагам приблизиться вплотную.
В какое-то мгновение Абараи сделал резкий выпад, крутанулся на месте, выставив меч вперёд, заставляя противников отступить, и на секунду застыл. Его доспехи потемнели, что-то ярко красное, похожее на пламя заструилось из-под них, окутывая всё тело. Огненные языки словно покрыли Ренджи второй, дополнительной бронёй. В это время меч в его руках удлинился, острое лезвие изменилось, покрываясь с одной стороны частыми зубьями.
Вражеские воины сильнее расступились вокруг Абараи, не решаясь напасть первыми. Куросаки не расслышал слов, что прокричал Ренджи, они растворились в общем оглушительном грохоте, но в тот же миг увидел, как его меч полыхнул алым, и объятый дьявольским пламенем командир бросился в атаку. Он играючи раскидывал врагов одного за другим, рубя налево и направо, кроша клыкастым оружием калёные доспехи, словно глиняные черепки, разрывая острыми зубами тела как бумагу. Не прошло и минуты как растерзанные на куски противники пали на землю, затаптываемые продолжающими сражение солдатами и мечущимися в испуге, оставшимися на поле боя лошадьми.
- Ичиго, держись позади меня! – крик Шухея заставил Куросаки обернуться, отрываясь от немыслимого зрелища. С другой стороны к обозам, которые они охраняли, приближались два всадника, а за ними ещё несколько пеших вражеских воинов. Видимо, часть вражеского войска обошла стороной основную линию схватки и подбиралась с тыла.
Ичиго видел, как в самый последний момент Хисаги удалось развернуть своего коня и отклониться, когда несущийся на полном скаку рыцарь чуть не протаранил его мощным щитом, пытаясь свалить на землю. В руках у Шухея блеснула длинная цепь с лезвиями на концах. Лёгким, почти незаметным движением, он раскрутил её, заставляя взвиться, со свистом рассекая воздух вокруг, и молниеносно послал вслед проскакавшему мимо врагу. Короткие ножи без труда рассекли тяжёлый щит, и цепь чёрной змеёй опутала всадника, пытающегося остановиться и развернуться в их сторону. Хисаги пригнулся, удерживаясь в седле, и рывком сдёрнул врага с лошади. Второй тёмный рыцарь стремительно налетел сзади. Шухей не успел отвернуть Изгира и поднял свой щит, укрываясь от нападения. Массивная палица пробила металл, с лёгкостью превращая плотную древесину в бесполезные щепки. Вторым сокрушительным ударом, последовавшим слишком быстро, враг выбил из его рук остатки защиты. Понимая, что удержаться в седле ему не удастся, Хисаги наклонился и, ухватив нападающего за руку в момент очередного замаха, потянул следом за собой на землю.
Сковывающий страх мгновенно отступил, когда на глазах Куросаки Шухей, падая, зацепился сапогом за стремя и дёрнувшийся в сторону Изгир протащил его пару метров за собой. Поваленный им рыцарь уже поднялся и, занеся над головой палицу, двинулся следом. До побелевших костяшек сжав рукоять меча, Ичиго вздрогнул, стряхивая с себя липкое оцепенение, и решительно рванул вперёд. Все тревожные мысли разом выветрились из головы, оставляя лишь слепую уверенность в собственных силах. Нужно было помочь другу - спасти Хисаги. Кроме этого на данный момент не существовало больше ничего - ни страха, ни воспоминаний, ничего более важного и необходимого.
-
-
13.06.2013 в 16:38Перед глазами всё поплыло, Куросаки задыхался, изо всех сил пытаясь оторвать от себя вцепившегося мёртвой хваткой врага. В тот миг, когда ноги уже стали слабеть, предательски подгибаясь, а образ перед глазами совершенно потускнел, Ичиго словно издали услышал свой собственный сдавленный хрип и тут же почувствовал лёгкость и что-то тёплое на своём лице. Тёмный рыцарь перестал его душить и упал на колени, с закатывающимися глазами хватаясь за собственное горло, перерезанное одним из охраняющих обозы мечников. Пожилой воин, командующий пехотинцами, держал в руке нож, с которого всё ещё капали алые капли крови поверженного врага. Слабо улыбнувшись пытающемуся отдышаться Куросаки, он хрипло проговорил:
- Наша возьмёт. Вот увидишь, кузнец, мы их почти дожали…
Ичиго не слышал, говорил ли старый вояка что-нибудь дальше или тут же вернулся на помощь к своим соратникам. Подхватив с земли свой меч, он всё ещё откашливаясь и мотая головой, чтобы прийти в себя после удушья, рванулся в сторону Шухея, надеясь, что не слишком поздно. В груди что-то ёкнуло, отдалённо похожее на облегчение, тёплое чувство мягко расползлось по напряжённому телу. Ичиго увидел Хисаги уже выпутавшегося из стремени и стоявшего на ногах. Рыцарь, сбивший его с коня, переступал с ноги на ногу, выгадывая момент для атаки. В его руках уже не было той громадной палицы, вместо неё он держал широкий, довольно короткий меч. Ещё мгновение и кто-нибудь из них сделает первый шаг навстречу, стремясь завершить затянувшуюся схватку, ни тот ни другой не сомневались в собственных силах, смотрели в глаза решительно, бросая вызов жизни и смерти.
Куросаки прислушался. Ему показалось или звуки битвы стали тише? Может, прав был тот мечник, враг отступает? Или попросту в живых с каждым мгновением остаётся всё меньше, предсмертные хрипы стихают, воинственные кличи и крики азарта раздаются всё реже.
Вдруг позади Шухея, всего в нескольких шагах возник тёмный воин, которого он первым скинул с лошади. Рыцарь держал ту самую цепь, намереваясь набросить её же на шею владельца. Враг подбирался всё ближе, оставаясь незамеченным, и уже вскинул руки, когда опрометью бросившийся ему наперерез Куросаки с размаху рубанул его сзади по ногам. Боковым зрением Ичиго успел заметить, что этот рывок отвлёк противника Хисаги, и тот, воспользовавшись всего долей секунды замешательства, кинулся вперёд и, проломив стальной шлем тёмного, раскроил ему голову топором, падая следом, увлекаемый за собой поверженным врагом.
Неуместная мысль о том, что он не видел в экипировке Шухея этого оружия, промелькнула молниеносно и развеялась вместе с полоснувшей болью в лодыжке. Сваленный им на колени вражеский воин вместе с оружием Хисаги держал в руке зажатый нож, который и вонзил в ногу Куросаки, проворачивая, разрывая мышцы. Цепь ударила по рукам, вышибая меч, и воин стал медленно подниматься, с неестественной, страшной ухмылкой надвигаясь на оглушённого болью Ичиго.
В ту же секунду произошло что-то невообразимое. Воздух вдруг стал ледяным, земля под ногами задрожала, словно разбуженная топотом дикого табуна. Прямо перед лицом Куросаки вспыхнули ярко голубые молнии и пронзили насквозь вставшего на ноги тёмного рыцаря, пробив стальные доспехи словно тряпичные. Всполохи исчезли так же молниеносно, как появились, а позади послышался громкий гортанный рык и звон металла, приближающийся с каждой секундой. Ичиго развернулся, снова чувствуя, как его ослепляет этот странный голубой свет, и в тот же миг на него навалилось уже безжизненное тело вражеского воина, всё ещё крепко сжимающего меч, занесённый над головой, заливая горячей кровью, прижимая тяжестью к земле.
- Глупый щенок! – голос Джаггерджека раздался совсем близко.
Поддев ногой бездыханное тело, Гриммджо легко скинул его с обездвиженного Куросаки и резко вздёрнул того с земли, поднимая на ноги. Ичиго, не сдержавшись, охнул от боли и практически повис на нём, стараясь не наступать на повреждённую конечность.
- Прежде чем бежать вперёд, посмотри назад! Сам голову потеряешь и своего соратника не спасёшь! – Джаггерджек резко отдёрнул Ичиго от себя, ухватив как котёнка за шкирку. – Это не тёплая кузница, а поле битвы, где каждое твоё движение может стать последним!
Куросаки тяжело дышал, сидя на земле, прямо у ног полыхающего гневом командира. Каждое слово, выплюнутое с неимоверной злостью, словно стрела пронзала сознание, заставляя задыхаться от разочарования в собственных силах, от обиды и просто смертельной усталости, что разом навалилась, грозя погрести под собой всего без остатка.
- Хисаги, подготовьте обозы к погрузке раненых, посмотри, что можно оставить, людей много. И соберите лошадей, тех, что не смогут идти - добейте. Ренджи сейчас оттесняет оставшихся пеших к реке, а нам надо как можно быстрее отсюда убираться.
Как же тяжело было смотреть в спину уходящему прочь Джаггерджеку, раздающему указания уцелевшим солдатам, сильному, несгибаемому, невероятно резкому, рубящему словами, точно острым клинком, человеку, который его только что спас от смерти. Смешанные чувства признания силы и раздражения на бесчеловечный нрав, даже некоторой оторопи перед капитаном раздирали сердце Ичиго на части. Никто и никогда ещё не вызывал в нём столько противоречивых, непонятных эмоций.
- Не обращай внимания. Выражаясь простым языком, это он так за тебя переживает, – оказавшийся рядом Шухей, протянул руку и помог Куросаки подняться. – Обопрись на меня, раны я тебе смогу толком обработать только на месте следующей стоянки, главное пока ногу перевязать, чтобы кровь остановилась. А сейчас нужно как можно быстрее собирать оставшихся и выдвигаться.
Хисаги подвёл Ичиго к большому дереву, около которого уже расположились несколько раненых, подручными средствами оказывающие друг другу посильную помощь.
- Посиди здесь, я сейчас вернусь, – Шухей заторопился обратно к обозам.
От усталости и потери крови Куросаки почувствовал сильную слабость. Он, сколько мог, держал глаза открытыми, сражаясь с наваливающимся сном, стараясь отвлекаться на слабые стоны и негромкие разговоры солдат рядом, но в итоге всё-таки проиграл. Уже сквозь забытьё Ичиго слышал грохот колёс повозок, ржание и хрипы лошадей, голоса и крики раненых. Все вокруг сосредоточились на поставленной задаче, как можно быстрее привести оставшееся после боя войско в боеспособное состояние, а также организовать безопасный отход к месту следующей стоянки.
- Ичиго. Ичиго! Просыпайся, – Куросаки с трудом разомкнул тяжёлые веки. Шухей сидел возле него на земле и уже разрезал высокое голенище сапога ножом, чтобы добраться до раны и перевязать. Резкая боль отрезвила, помогла сбросить липкий морок нездорового сна. – Вот, попей немного, – Хисаги протянул ему небольшую флягу с водой. – Постарайся собраться, скоро сможешь отдохнуть, когда разобьём лагерь.
- Как тут наш герой? – со стороны основного места сбора к ним подошёл Абараи. Широкая добродушная улыбка озаряла его лицо, будто они сейчас находились где угодно, только не на месте недавно произошедшего сражения. Не вдыхали тяжёлый воздух, пропитанный густой смесью пыли и крови, не собирали воедино разрозненные остатки сил и выносливости, так необходимые чтобы выжить. А возможно, капитан и должен вести себя именно так, несмотря на боль, страх и потерянные жизни. Только так, чтобы суметь сделать всё, что от него требуется. Помочь, организовать, поддержать и вселить надежду. Заставить поверить в собственные силы абсолютно каждого, не оглядываться назад, решительно вести за собой к поставленной цели.
- В порядке, жить будет! – насмешливо отозвался Шухей и затянул туже повязку. Ичиго тихо застонал и сам произвольно улыбнулся. Глядя на этих людей, по-другому было просто невозможно. Они живы. Он жив. А ведь всё могло быть иначе…
- Тогда вперёд! В обозах с ранеными мест не осталось, так что придётся снова верхом. Поедешь как и прежде с Хисаги, или со мной, если хочешь.
- Пусть лучше со мной, так уже вроде привычно, согласен, Ичиго?
- Конечно, только я сам сейчас в седло не запрыгну и…
- Не боись! Закинем куда надо, не проблема! – Ренджи наклонился и легко похлопал Куросаки по плечу. – Пошли, поднимай его, Шухей, наш ледяной демон пятнадцатиминутную готовность объявил. Ползти будем как черепахи, так как пеших теперь ещё вдвое больше, да и обозы с людьми потяжелели. Но ничего, разведчики нашли небольшую деревеньку милях в пятнадцати отсюда, рядом очень хорошее место для стоянки, почти спрятанное в лесу. Придётся, конечно, отклониться от основного пути, но нам нужно время для передышки и восстановления сил.
-
-
13.06.2013 в 16:43Как и в прошлый раз, солдаты засуетились, разжигая костры и ставя палатки. Это место стоянки было полностью отгорожено от большой дороги живой изгородью деревьев, поэтому шансов, что их огни заметят, было немного.
- Главное успеть вскипятить воду для раненых и приготовить горячую пищу до рассвета. – Проговорил Шухей, помогая Куросаки спуститься с Изгира.
Рана в ноге перестала отдавать невыносимой болью при каждом невесомом движении, теперь она ныла, и Ичиго вообще плохо чувствовал свою повреждённую конечность. Кажется, он всё-таки потерял довольно много крови или началось заражение. Ему было жарко, даже слишком, высокая температура нещадно раскаляла кровь, заставляя её с бешеной скоростью метаться по венам, болезненно ударяя в виски.
- Так, первым делом я подлатаю тебя, а уж потом займусь остальными, – Хисаги попытался перекинуть руку Куросаки через своё плечо, но тот совсем не стоял на ногах и повис на нём, не в силах сделать ни шагу.
Ичиго часто дышал, жадно хватая ртом свежий ночной воздух, который словно в печи раскалялся при вдохе и в лёгкие попадал уже обжигающим будто пламя.
- Чёрт! Да тебе совсем плохо! – забеспокоился Шухей, посадив Куросаки на землю, пытаясь распахнуть ему рубашку. – Держи, попей немного.
Трясущимися руками Ичиго вцепился во флягу и сделал несколько больших глотков, чувствуя одновременно и облегчение и резко накатывающую тошноту.
- Что же ты раньше не сказал, что тебе стало хуже? Это не шутки, твою мать! Надо было всё-таки задержаться и обработать твою рану как следует. А я, дурак, не посмотрел толком. Ладно, сейчас дойдём до нашей палатки и разберёмся что к чему.
- Я его отнесу, – когда и как возле них оказался Джаггерджек, Ичиго не понял. Он только ощутил ещё более сильный жар, опаляющий не только тело, но и сознание, когда Гриммджо осторожно поднял его с земли и прижал к себе очень аккуратно, словно ребёнка. Почему-то, несмотря на то, что этот грубый, холодный капитан откровенно презирал его, не упуская случая ткнуть в неприспособленность к походной жизни, в его руках было невероятно спокойно.
Казалось, что даже температура отступает, а неистовый жар становится приятным, мягко растекаясь по изнурённому телу. Захотелось спрятаться в этих незатейливых объятиях, ощутить всю неимоверную силу, которой бесспорно обладал Джаггерджек и…. Очень-очень хотелось прижаться к нему ещё крепче.
Куросаки с трудом подавил в себе этот странный, неестественный порыв, даже постарался немного отвернуться в сторону, ища затуманенным взглядом идущего рядом Шухея. Просто он болен. Правильно, будь он хоть немного в лучшей форме, да хотя бы с трудом, но передвигался бы на своих двоих, ничего кроме очередного упрёка или насмешки от Гриммджо бы не услышал. Видимо, выглядит он действительно хреново, раз Джаггерджек молча несёт его на руках в палатку.
Хисаги провозился с ним довольно долго, первым делом осматривая ногу. Сначала было больно, очень больно, Ичиго даже едва сдержался, чтобы в голос не закричать. А потом снова ощутил приятную прохладу чудодейственных прикосновений и полностью расслабился.
- Ну вот, теперь я спокоен, даже ходить сможешь, только похромаешь первое время немного, но это не страшно, - Шухей дал Куросаки выпить какую-то горькую настойку, уверив, что после неё от жара не останется и следа. – Давай ещё руку подлечим, и я пойду, а ты немного поспишь. Позже разбужу тебя, когда еду приготовят.
- Спасибо, – почти сквозь сон пробормотал Ичиго. Этот человек уже дважды вытаскивал его, можно сказать, с того света, никогда ещё совершенно посторонние так о нём не заботились. Свои родные да, от навязчивой опеки отца порой хотелось удавиться, эти замашки успешно переняла от него самая младшая сестра – Юзу. Куросаки, засыпая, очень отчётливо увидел перед собой образ своих сестёр и все трудности, через которые ему уже пришлось пройти и ещё предстояло, теперь казались не слишком и высокой платой за то, чтобы снова их увидеть.
- Ичиго. Ичиго! Подъём! – Шухей растормошил Куросаки и с весёлой усмешкой смотрел на его заспанное, встревоженное от резкого пробуждения, лицо. – Скоро рассвет, пойдём, поешь и погреешься немного у костра, пока их не затушили. Потом ещё доспишь. Ближайшие сутки всё равно никуда не двинемся.
Ичиго с неохотой выбрался из-под одеяла, которые в походных условиях считались роскошью и имелись в основном только в командирских палатках. Как ни странно, при поддержке Хисаги он довольно легко смог встать на ноги и даже наступить на повреждённую. Так, прихрамывая, почти не держась за своего спасителя, Куросаки пошёл к догорающему костру. Есть не хотелось, пока он не думал о еде, но лишь почувствовав ароматный запах каши, понял, как проголодался.
- Ну вот, наш герой снова на ногах и готов к великим свершениям! – извечное веселье Абараи уже не казалось странным, а наоборот, придавало уверенности. Хотелось вместе с ним так же беззаботно улыбаться, пусть и не было для этого особых причин.
- Руки Хисаги творят чудеса. Я не думал, что так быстро смогу встать, даже не верится, – Ичиго устроился на широком бревне, рядом с Ренджи, и тот сразу же протянул ему полную миску горячей каши.
- Да… Шухей особенный.
Куросаки показалось, что голос пламенного капитана дрогнул, а привычная улыбка потухла, превращаясь во что-то иное, более глубокое и тайное, когда он произносил эти слова. Решив не зацикливаться на копаниях в чужих мыслях и словах, Ичиго с аппетитом принялся за еду.
- Ладно, ты кушай, грейся, а мы пойдём отдыхать. Наш целитель уже на ногах еле держится после такой нагрузки. Ему нужно восстановиться, чтобы снова лечить раненых, – Абараи поднялся и тронул за плечо клюющего носом Хисаги. – Вставай, тебе надо поспать.
- Ичиго, а ты сам до палатки доберёшься и…
- Конечно, доберусь, я же нормально хожу, просто пока медленно. Так что не беспокойся за меня, посижу немного и приду, – Куросаки не дал Шухею договорить. – Я недолго, как костры затушат, так сразу вернусь.
-
-
13.06.2013 в 16:44Подойдя к палатке, Ичиго ещё раз потянулся до хруста в суставах, едва удержав равновесие при этом. Осторожно, стараясь не шуметь, отодвинул край тяжёлой ткани, чтобы войти и замер, так и не сделав шаг вперёд.
Сначала он даже зажмурился, пытаясь отогнать невероятное видение, а потом снова распахнул глаза, но образы перед ним всё равно остались прежними. С бешено колотящимся где-то на уровне горла сердцем Куросаки смотрел на освещённых тусклым светом масляной лампы мужчин, боясь пошевелиться и выдать своё присутствие.
Они стояли почти посередине, оба по пояс обнажённые, только штаны Хисаги были немного приспущены. Ренджи обнимал Шухея сзади, прижимаясь к спине. Одной рукой он медленно скользил по тяжело вздымающейся груди, а второй ритмично двигал, сжимая в ладони его член. Шухей постанывал, закусив нижнюю губу, иногда срываясь на хриплые выдохи, и двигал бёдрами, будто старался тереться задом о пах прильнувшего капитана. Потом он запрокинул голову, и Абараи явно с огромным удовольствием потянулся к его шее и стал вылизывать языком, плавно перемещаясь к уху и обратно. Прикусил зубами и слегка потянул мочку, отчего Шухей громко всхлипнул и сильнее подался назад, а Ренджи стал резко толкаться бёдрами ему навстречу.
Неяркий свет мягко обволакивал их тела, движения становились то сильными и даже грубыми, то мягкими и почти невесомыми. Эти двое явно наслаждались друг другом, словно одержимые старались утолить жажду близости.
Ичиго как можно аккуратнее закрыл вход в палатку и буквально отпрянул от неё, выдёргивая себя из омута, накрывающего с головой безумия. Всё, что он чувствовал сейчас, не поддавалось никакому описанию и объяснению. В голове шумело, сердце глухо ухало уже где-то на корне языка, заставляя задыхаться от нахлынувших эмоций. Нет, ему не было противно или неприятно. Скорее, наоборот, в собственных штанах стало очень неудобно, напрягшийся от небывалого зрелища член до боли упирался в жёсткую ткань.
Он и раньше прекрасно знал об отношениях такого рода между мужчинами, только теоретически, понаслышке или случайным сплетням. Но чтобы увидеть вот так, воочию – никогда. И, как он подразумевал, сейчас перед ним предстало далеко не полное действо. От этих мыслей Куросаки даже перекосило от невероятного возбуждения. Чёрт! Так он чувствовал себя, когда впервые поцеловал Орихиме.
Теперь оставалось только стоять и ждать снаружи, потревожить в такой момент Шухея и Ренджи он не смог бы себя заставить даже с ножом у горла. Стараясь успокоиться, Куросаки медленно глубоко вдохнул и выдохнул, повторил ещё раз и закрыл глаза, пытаясь мысленно представить себе что-нибудь обыденное, далёкое от происходящего, укрытого плотным слоем ткани.
Совсем рядом хрустнула ветка, и Ичиго услышал голос Джаггерджека.
- Ты чего здесь стоишь? Почему не спишь, горе герой?
Как раз в этот момент из палатки раздался громкий стон Хисаги, перемежающийся с гортанным рыком Абараи. Куросаки не видел толком лица Гриммджо в полумраке рассвета, но явно услышал, как он многозначительно насмешливо хмыкнул.
- Понятно. Пойдём ко мне, уж запасное одеяло для тебя найдётся, – и, ухватив за рукав застывшего на месте парня, повёл его к своей палатке.
Ичиго неуверенно топтался у входа, когда Джаггерджек расстелил ему одеяло и небрежно бросил сверху ещё одно небольшое, которым можно было укрыться, пусть и не полностью.
- Ну и что ты там застыл, проходи, располагайся. Или боишься находиться со мной в закрытом пространстве, скрытом от чужих глаз? Я не зверь, не имею привычки поедать на завтрак бестолковых рыжих кузнецов.
Кажется, Гриммджо забавляла вся эта ситуация. По его реакции Куросаки понял, что он прекрасно знает, что происходит сейчас в соседней палатке, и это определённо не было для него новостью. И то, в каком состоянии он застал его снаружи, тоже не укрылось от внимательного, прожигающего насквозь взгляда ледяных, цвета осеннего неба, глаз. Ичиго дал себе мысленно пинка. Что он за ненормальный такой, в самом деле, в своих размышлениях уже добрался до любования зенками этого грубого, властного, самовлюблённого… Запутавшись в подборе очередного слова, подходящего для описания сего доблестного воина, Куросаки чертыхнулся и уверенно прошёл к предоставленному ему спальному месту.
- И с чего бы мне тебя бояться? Я хоть и не солдат, не умею выживать на поле боя, не знаю правил и военных уставов, но в жизни видел много чего пострашнее твоей персоны, – стараясь выглядеть и вести себя как можно спокойнее, Ичиго снял походную куртку и, аккуратно свернув, положил поверх нижнего одеяла в качестве подушки. Нестерпимо хотелось снять и рубашку, но уловив боковым зрением, что Джаггерджек насмешливо и одновременно как-то странно внимательно смотрит на него, решил лечь в ней. К тому же, и сам капитан был в нательной рубашке, с широким вырезом до середины груди. Одна сторона распахнулась, и в неярком свете лампы стал отчётливо виден край большого уродливого шрама, уходящего вниз, к животу, прячущегося под тонкой тканью.
Боевое ранение, наверняка очень серьёзное, даже смертельное. Интересно, кто вытаскивал его с того света, Хисаги? Вот если бы Джаггерджек был без одежды…. Куросаки снова мысленно одёрнул себя. Не хватало ещё думать о голом Гриммджо! Что за бред! Хотя, после всего произошедшего, вернее увиденного несколько минут назад, теперь немудрено, что его мировоззрение несколько поменяется. По крайней мере, на мужчин он теперь будет смотреть иначе. Нет! Не в смысле себя самого или чего-то подобного, а просто. Ну, если знаешь, как оно бывает и… Твою мать! Ичиго, ты точно набитый идиот! Представляешь себе обнажённого хама, вечно издевающегося над тобой, презирающего за слабость, или за что-то ещё понятное только ему. Это всё из-за недосыпа, усталости, ранения, резкой смены образа жизни и прочих свалившихся в последнее время прелестей. Именно так! Выспишься, и всё пройдёт, исчезнет этот навязчивый образ и глупые мысли, надо просто отдохнуть.
Хоть немного успокоив себя тем самым, Ичиго старательно натянул повыше одеяло. Пусть ноги открыты, зато голова с её безумными размышлениями надёжно спрятана под плотной тканью!
Но даже через удушливую пелену покрывала, Куросаки чувствовал, что Джаггерджек не сводит с него глаз. Ага, и смотрит так пристально, даже не пристально, а как-то по-другому, слишком внимательно. Глаза блестят, сверкая всполохами тусклого пламени, словно смотрят насквозь. Под тяжёлым алчным взглядом Куросаки произвольно поёжился, было такое ощущение, что он раздет и полностью открыт перед этим ненормальным. Нормальные так не смотрят. Зверь. Как есть зверь. Такой проглотит и не подавится. Быстрее бы уснуть, чтобы не видеть, не чувствовать и не думать ни о чём подобном. Слишком много противоречивых чувств вызывал в нём Джаггерджек. До не правильного много.
Только закрыв глаза, Ичиго словно по чьей-то воле или расшалившемуся воображению, вспомнил себя в крепких объятиях Гриммджо, несущего его в палатку. Очень явственно ощутил то тепло, которое незримо пробиралось внутрь, согревало и навевало совершенно безумные мысли и желания, а крепкие руки всё сильнее прижимали его к горячему, сильному телу. Суметь в голос не зашипеть от досады, на самого себя было делом непростым, но Куросаки искренне надеялся, что у него получилось.
-
-
13.06.2013 в 16:46Хорохорится, старается показать себя сильным и самостоятельным. Молодец. Гриммджо сразу заметил, что этот парнишка ему запомнился, и не только из-за жутких обстоятельств первого знакомства. Ещё там, на центральной площади Каракуры, которую они взяли штурмом, он, как только увидел это изувеченное, сломанное тело, до последнего сражающееся за свою жизнь, понял, что этот мальчик особенный. Он действительно непростой, тот, кто нашёл в себе силы пойти против Айзена. Не важно, каким путём, важно другое. Этому Куросаки гораздо важнее были его настоящие чувства и эмоции, нежели страх перед неминуемой расплатой за необдуманные поступки. А такие настоящие проявления характера Гриммджо всегда ценил.
К тому же рыжик был весьма недурен собой. Правильно, кузнец. Ладный, в меру мускулистый, с красивыми крепкими руками, упругим торсом, хоть и довольно худощав, но впечатления мелкого не производит. Просто ещё молодой, окрепнет и возмужает со временем.
Чёрт! Ренджи и Шухей вечно выводят его из себя своими любовными игрищами. Слишком сильно у них всё, слишком серьёзно. Один без другого уже попросту жить не может. Возможно, это даже хорошо. Быть привязанным к кому-то по-настоящему целое искусство. Необходимость в ком-то другом, это очень сильное чувство.
А Гриммджо сейчас безо всяких неимоверно глупых проволочек и заискиваний, просто хотелось поддаться зову плоти, немедленно утолить вполне осязаемые желания. Уже очень давно у него никого не было. Даже в Каракуре он умудрился настолько уйти в дела военные и безмерно необходимые, что о себе любимом даже не подумал. Сейчас же длительное воздержание исступлённо било по нервам, словно специально оголённым для большей чувствительности. До звона в ушах хотелось, к тому же, рядом, совсем близко, старательно пыхтел, выдавая себя за спящего, невыносимый рыжик. Можно, конечно, было забить на все и вся. Воспользоваться положением и просто-напросто взять то, что очень хочется. Отыметь этого милого маленького мальчика, выплеснув наружу всю свою безумную жажду. Только вот потом он вряд ли посмотрит на него с той же забавной смесью раздражения и признания. Он упёртый, и если обидеть, никакие силы не помогут вернуть утраченное доверие. Собственная рассудительность порой бесила не хуже ахов и вздохов из соседней палатки.
Ладно, пусть сегодня немного обвыкнется, успокоится и поспит, а завтра можно будет припадать ему урок, под названием «не дай умереть своему командиру». Упёртость легко превращается в уступчивость, если постараться. А уж если разжечь ответный огонь, то особой мороки вообще не предвидится. Как ни крути, а Джаггерджек прекрасно видел, как смотрит на него Куросаки, пусть даже и не понимает толком, почему и зачем. Маленький, домашний мальчик, пусть не совсем домашний, просто не видавший ничего кроме собственного города и привычного окружения, вдруг вырвался на волю. Жадную, беспощадную, голодную, но неизменно дарующую великолепное чувство свободы и силы. Уверенности в себе самом и не только.
Зная, что Ичиго всё ещё не спит, судорожно сжимая колени, пытаясь выровнять дыхание и наконец, провалиться в спасительное забытье, Джаггерджек тихо проговорил:
- Ты молодец, – не дождавшись ответа, на который, в принципе, особо не рассчитывал, он продолжил дальше: – Пусть опрометчиво, глупо и неразумно, но ты поступил правильно. Ты смелый. Если захочешь, сможешь стать достойным воином.
Гриммджо замолчал, так же неожиданно, как и заговорил.
Проснулся Ичиго уже ближе к обеду. Убедившись, что один в палатке, он позволил себе ещё немного полежать, поразмышлять о событиях прошлой ночи, а если точнее, раннего утра.
С Шухеем и Ренджи всё ясно - сомнений в том, что у них действительно серьёзные, настоящие отношения, не было. По-другому Куросаки и представить себе не мог. То, что он увидел в это утро в палатке, не могло быть просто разовым удовлетворением оголодавшей за время похода похоти. Хотя, как можно ему, совершенно ничего не понимающего в таких вещах, делать подобные выводы, может быть, на самом деле всё иначе, гораздо проще и обыденнее. Но, как ни крути, эти двое действительно каким-то немыслимым образом подходят друг другу, а если задуматься, вспомнить, как они держатся, как ведут себя, без показухи, просто и естественно, всё само собой встаёт на свои места. Со стороны их взаимоотношения кажутся вполне обычными: верные друзья, близкие по духу люди, сплочённые многолетними сражениями. Он сам не мог даже предположить подобное, да и не задумывался об этом никогда до сегодняшнего утра.
А теперь в голове сумбур и совершенно не из-за Абараи и Хисаги. Нет, теперь его мучает совершенно другое, странное, неизведанное, пугающее. Настоящие это чувства или что-то другое - не важно, он все равно не понял до конца... Главная проблема к кому. К Джаггерджеку…. Такого Ичиго от себя никак не ожидал. Грубый, холодный, неприступный, самовлюблённый эгоист, одним словом, полная противоположность тому, что всегда нравилось Куросаки в людях. Вот взять того же Шухея. Замечательный друг, добрый, отзывчивый, умный и…. Но это Хисаги, это не Гриммджо, он не заставляет замирать, с бешено бьющимся сердцем, с ним не нужно притворяться, терпеть и улыбаться когда больно, лишь бы не выглядеть слабым ни на секунду. Почему-то теперь Куросаки стало очень важно, чтобы Джаггерджек перестал считать его никчёмной обузой, бесполезным слабаком, привыкшим к размеренной гражданской жизни. Хотелось увидеть в ледяном блеске глаз что-то живое и тёплое, как тогда, когда Гриммджо нёс его на руках.
- Чёрт! Это вообще уже ни в какие ворота! – Ичиго со злостью отпихнул от себя маленькое одеяло и сел, обхватив руками голову. – Прочь! Пошёл прочь! Невероятно! Он колдун, что ли? С чего бы столько чести ему, обосноваться в моих мыслях?
Самым неприятным, как бы Куросаки ни отмахивался от этого, было понимание, что Джаггерджек никогда не посмотрит на него как на равного. Да хотя бы с меньшим презрением и желанием быстрее отделаться от никчёмной букашки. И чего Гриммджо так взъелся? Ну, идёт он себе тихонько вместе с ними, доберутся до Рарзуры и всё. Ичиго навсегда распрощается с ледяным капитаном. Он и с другими себя так ведёт?
- Всё! Чёрт с тобой, Джаггерджек! Мне совершенно всё равно как ты там с кем кроме меня разговариваешь, что и как делаешь! – Ичиго понял, что забылся и говорил слишком громко. Он с беспокойством посмотрел вокруг, но убедившись, что крик не привлёк ненужного внимания, продолжил. – Просто, очень просто. Доберёмся до Рарзуры, разойдёмся в разные стороны и…. Забуду этот поход как кошмарный сон.
Куросаки поднялся, аккуратно сложил одеяла и вышел из палатки. Щурясь от яркого дневного света, он остановился, соображая, где сейчас можно найти Хисаги. Наверняка занимается ранеными, только как узнать, в какой стороне искать. Хоть бы Ренджи попался навстречу, он уж точно подскажет куда идти.
- А я уже шёл тебя будить. Как ты себя чувствуешь? – Шухей ловко обогнул небольшую солдатскую палатку и остановился в паре шагов, будто не решался подойти ближе.
- Всё в порядке, почти не болит, через день-другой побегу, - Куросаки чувствовал внутренне напряжение друга и старался своим насмешливым тоном разрядить обстановку. - Ты лучше занимайся теми, кому действительно срочно нужна помощь. И вообще, я тебя собирался идти искать, может, смогу что-нибудь полезное сделать. Толку от меня мало, но подать, принести, поддержать вполне сумею.
- Спасибо, помощь действительно не помешает. Раз ты себя действительно нормально чувствуешь, то буду рад, если присоединишься. И ещё…. Ичиго, ты извини, за то, что сегодня утром так вышло. Тебе пришлось спать у Гриммджо, а мы…. Ну, то, что ты увидел, я бы очень хотел, чтобы ты всё правильно понял…
- Шухей, всё нормально, я всё понимаю. В этом нет ничего страшного, по крайней мере, на мой взгляд, – Куросаки даже захотелось в какое-то мгновение встряхнуть друга, который, видимо, подумал, что после увиденного он изменит к нему своё отношение. - Вы ведь вместе?
- А? Ну, да… – Хисаги выглядел слегка растерянным, словно не ожидал такой реакции. – Всё действительно серьёзно, мы не просто друзья и это не случайное снятие напряжения, как нередко бывает в походных условиях. Ренджи для меня самый… – в этот момент мимо прошли несколько солдат, один из которых остановился и стал расспрашивать о чём-то Шухея, указывая в сторону обозов с провизией.
- Ладно, поговорить сейчас спокойно не получится. Если захочешь, как-нибудь позже расскажу тебе что и как. Ты ещё не передумал помогать? Тогда пошли, раненых много, – Хисаги, наконец, улыбнулся своей привычной тёплой добродушной улыбкой, и, ухватив Ичиго за руку, повёл, петляя, между рядами палаток. – Нужно взять бинты и воду, а потом принесешь еще кое-какие инструменты.
-
-
13.06.2013 в 17:21В этом непрекращающемся круговороте людей, стонов боли, запахов лекарств Куросаки практически забыл о гнетущих его раздумьях, связанных с одним небезызвестным голубоволосым капитаном. Лишь изредка, когда они с Шухеем в очередной раз шли к повозкам за бинтами и лекарствами или набирали воду, вскипяченную заранее в больших чугунных чанах, он тайком озирался по сторонам, надеясь хотя бы мельком увидеть Гриммджо. И только один раз, перед осмотром последней группы раненых, у самой дальней палатки, до которой они с Хисаги уже буквально ползли, еле передвигая ноги от усталости, Куросаки удалось встретиться с Джаггерджеком.
Встретиться, пожалуй, звучит слишком громко. Гриммджо шёл в сторону обозов, раздражённо что-то втолковывая семенящему за ним солдату. Даже не взглянув на Ичиго, он перекинулся парой слов с Шухеем и зашагал дальше.
Куросаки нахмурился собственным мыслям, понимая, что как последний дурак ждал от этого своенравного человека хотя бы какого-то знака внимания. Чего угодно, слова, взгляда или…. Никаких «или» быть не может, весь этот сумбур и странные желания только плод воображения его уставшего мозга, не более. Всё верно, Джаггерджеку нет никакого дела до бестолкового рыжего кузнеца, теперь он на своих двоих и незачем с ним возиться, хорошо хоть обошлось без очередных придирок и оскорблений.
- Чувствую себя, словно меня били целый день или заставляли копать ров вокруг городских стен, – Хисаги вымучено улыбнулся. – Пойдём к костру, надо поесть и хотя бы попытаться не уснуть с тарелкой в руках.
У костра, к которому они подошли, сидели только Гриммджо и Ренджи, о чём-то снова споря, временами переходя на повышенные тона. Пламенный капитан, как всегда, яростно, не скупясь на эмоции, пытался что-то втолковать Джаггерджеку, но тот лишь иногда поворачивался к нему и обрывал безумный поток фраз резким весомым «нет». Как только Куросаки и Шухей подошли ближе, спор прекратился, и капитаны одновременно замолчали.
- Ичиго, садись рядом, – Абараи немного подвинулся, освобождая место для Куросаки, хотя на длинном широком бревне его было предостаточно. – Ты уж извини за вчерашнее, – Ренджи явно чувствовал себя неуютно, даже его улыбка в этот момент казалась виноватой. – Мы… совсем забылись, и ты остался на улице… В общем, по-дурацки вышло. Чёрт! Похоже, впервые в жизни не знаю что сказать! – Абараи взлохматил распущенные волосы, запустив ладони в густую, сияющую в отблесках пламени, шевелюру и как-то грустно усмехнулся, скорее самому себе. – Одержимые страстью идиоты, но сегодня…
- Сегодня он, как и прошлой ночью, останется в моей палатке, – мучительные изъяснения Ренджи прервал Джаггерджек. – Вам там и без него есть чем заняться, а у меня место свободное под боком. Не вижу проблем, всё равно где спать.
- Под боком, говоришь… – Ренджи как-то странно, посмотрел на Куросаки, вручив ему тарелку с горячей едой, а потом перевёл взгляд на Гриммджо. – Ну да, пожалуй, оно так действительно лучше будет, удобнее. Свободного места у тебя в палатке больше и всё такое. – Абараи многозначительно хмыкнул и даже, как показалось Ичиго, весело усмехнулся.
- Но, если не хочешь, можешь ночевать у нас. Мы больше… не заставим тебя стоять на улице. Правда, ты нам не помешаешь, – Шухей с интересом посматривал в сторону продолжающего посмеиваться Абараи.
- Я не знаю, мне всё равно, где спать, – Куросаки понимал, что сейчас пытается врать в первую очередь себе самому. Сегодня он даже мысли не допускал, что Джаггерджек снова может позволить ему остаться у него на ночь. А тут… Да что тут? Всё правильно, Шухей и Ренджи не скрывают своих отношений от Гриммджо, а теперь и сам Ичиго в курсе. Так почему же не поступить так, как действительно будет удобнее?
- Значит, решено – доедай, и пойдём, нечего рассиживаться. Надо бы следующий раз приказать поставить наши палатки подальше друг от друга, тишина хорошо способствует крепкому, здоровому сну, – Джаггерджек скривил губы в насмешливой улыбке, оглядывая забавно прячущего взгляд Хисаги и довольно оскалившегося Абараи. – Под одной крышей с этими двумя уж точно не выспишься.
- Ага, а с тобой, конечно, всё иначе! – не удержался от поддёвки Ренджи. - С тобой у него обязательно получится полноценно отдохнуть или, что скорее всего, провалиться в забытье от изнеможения! Ладно, идите уже, мы тоже на покой отчаливаем через пару минут.
Ичиго непонимающе переводил взгляд с одного капитана на другого. Когда до него дошёл смысл сказанных Абараи слов, в груди что-то резко сжалось, на какое-то мгновение стало трудно дышать, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Если бы не темнота, разбавленная светом костра, все бы сейчас любовались на его покрасневшую физиономию. Странные мысли, преследующие его в последнее время относительного Гриммджо, стали только ярче, после недвусмысленных намёков чрезмерно разговорчивого Ренджи.
Пока он шёл к месту ночлега, словно завороженный абсолютно бесшумной походкой Джаггерджека, идущего чуть впереди, Куросаки вспоминал все странные фразы и насмешки, что прозвучали всего несколько минут назад у костра. Может, для людей, живущих не совсем обычной жизнью, такие шутки в порядке вещей? Как ни странно, обидными или оскорбительными они не казались, по крайней мере, Ичиго ничего подобного не почувствовал. Ничего, кроме до безобразия несвоевременно появившегося возбуждения, от одной только мысли о голубоволосом хаме, бесцеремонно разглядывающем его в то раннее утро в палатке.
- Стели одеяла, сегодня за тобой ухаживать не буду. Надеюсь, с этим заданием справишься? – Гриммджо насмешливо хмыкнул, глядя на скрипнувшего зубами от злости парня. При этом свой свёрток со спальными принадлежностями он положил совсем рядом с местом Ичиго.
Куросаки шумно сглотнул. Ещё вчера, когда они спали довольно далеко друг от друга, он не мог уснуть под пристальным взглядом Джаггерджека. Казалось, даже одеяло не помогало укрыться от этих невозможных, прожигающих насквозь каким-то непонятным, пронзительным блеском глаз. А уж если этот своенравный хам уляжется рядом с ним, об отдыхе можно будет забыть до самого утра. Может, ещё не поздно перебраться в палатку к Шухею и Ренджи? Ичиго неимоверным усилием подавил в себе этот постыдный, трусливый порыв. Чего собственно он боится? На этот вопрос ответить никак не получалось.
Куросаки явно тянуло к Джаггерджеку, к этому сильному, свободному человеку, который в нужный момент оказывается рядом и, несмотря на всю свою внешнюю холодность и отчуждённость, внушает доверие и своего рода признание. В тоже время явная, нескрываемая агрессия и уничижительное отношение к другим, порой, просто выводили из себя. Хотелось врезать этому зарвавшемуся господину по морде и высказать всё как есть! Что не только он такой самый-самый! Хотя… бесспорно, один из лучших. Что вокруг тоже живые люди со своими чувствами, возможностями и способностями, которые зачастую не могут соответствовать его неимоверным требованиям, сколько не ори и не оскорбляй.
Но… Наверное, это было бы нормально, взять и спустить этого бездушного командира с небес на землю, если бы происходило в мирное время, в тихом родном городе, среди друзей и соседей. А здесь, во время похода и на поле боя, он бесспорно прав, управляя людьми в столь жёсткой, не поддающейся обсуждениям манере, он спасает им жизни. Как недавно и самому Ичиго.
Грубые обидные слова, небрежно брошенные Джаггерджеком во время сражения, уже почти стёрлись из памяти, оставляя лишь тихую, нарастающую с каждым днём, благодарность. Мог ведь и не спасать, просто не заметить или сделать вид, навсегда избавляясь от никчёмного рыжего кузнеца. Но нет, он помог ему и теперь у Куросаки есть возможность идти дальше и найти своих сестёр. Только за одно это можно было простить извечные насмешки и грубость, являющиеся, скорее всего, ничем иным, как способом демонстрации превосходства. Не лучший способ, даже глупый, но примириться можно. Вон Шухей и Ренджи вообще внимания на его слова не обращают. Абараи так и сам кого хочешь за пояс заткнёт. Просто они давно друг друга знают и это намного больше, чем извечные споры и ругань. Это знание их объединяет…
-
-
13.06.2013 в 17:23Зачем ему это и почему он так много думает о Гриммджо, о его жизни, смысле и желаниях, Куросаки не понимал. Вернее, это самое понимание потихоньку приходило, никуда от этого деться было уже не возможно, но Ичиго мужественно задвигал подобные мысли подальше, отмахиваясь и оправдывая собственные стремления благодарностью и банальным интересом к неординарной личности, которой бесспорно являлся Джаггерджек. Вот только… Что делать со столь странным и необъяснимым волнением под пристальным взглядом голубых глаз? Непонятным желанием и даже возбуждением? Все эти непривычные ощущения выводили из себя. Почему вообще он так переживает и незаметно для себя самого чего-то ждёт? Чего ему ждать от считающего его полным ничтожеством Джаггерджека? Не говоря уже о том, что они оба мужчины и испытывать влечение к себе подобному несколько не… Хотя теперь, в свете последних событий, это уже не слишком определяющий довод, оказывается, половая принадлежность не способна возводить границы между теми, кто их в принципе не видит и не принимает. И, возможно, это даже правильно.
- Ты чего там замёрз? - насмешливый голос капитана вывел Куросаки из состояния полного погружения в раздумья. Джаггерджек умывался. У самого входа в палатку на невысоком деревянном кругляке стояла небольшая миска и кувшин с водой. Плеснув на лицо несколько раз, Гриммджо с удовольствием отфыркался. Стянув с себя рубашку, он наклонился и потянулся за кувшином, но на мгновение замешкался. - Или даже в таком простецком деле, как устройство лежака, тебе требуется помощь? Тогда, сначала помоги мне. Иди сюда, полей на шею.
Ичиго часто заморгал от неожиданности и неуверенно шагнул к Джаггерджеку. Оказывается, он умудрился настолько задуматься, что не заметил, как тот почти разделся и теперь стоит перед ним по пояс голый. Память тут же услужливо подбросила фрагмент вчерашнего раннего утра, нарисовала образ сидящего напротив Гриммджо, в небрежно распахнутой рубашке до середины груди и огромный, частично открывшийся взору шрам. Ведь он сейчас повернётся и тогда… Можно будет увидеть всё до конца. Куросаки даже затрясло от волнения, почему-то ему казалось, что этот шрам является для ледяного капитана чем-то очень личным и несёт груз воспоминаний из прошлого.
Откуда эти бредовые мысли? Ичиго уже отчаялся достучаться до собственного рассудка. Шрам как шрам, подобных полно на телах воинов, а Джаггерджек воин! Было бы странно с его боевым опытом не иметь на себе смертельных отметин.
- Иду, а одеяло я, к твоему сведению, могу и без посторонней помощи расстелить. Слава богу, бестолковые кузнецы этому обучены! – прозвучало даже резче, чем того хотелось, но постоянные издевательства со стороны Гриммджо вполне заслуживали соответствующего ответа.
В этот момент в палатку буквально влетел Абараи.
- Гриммджо, разведчики вернулись, пойдём. Новости не слишком утешающие.
- Что ж, всё-таки тебе придётся справиться с одеялом своими силами, – Джаггерджек на ходу подхватил рубашку и вышел следом за Ренджи.
Заснуть одному, в слишком просторной палатке, без пристального пронзительного взгляда нахального капитана, оказалось даже сложнее, чем в его присутствии. Тяжёлые мысли метались в уставшей голове, не давая отдохнуть и хотя бы ненадолго провалиться в спасительное забытье.
Что же могло произойти? Почему Абараи так встревожен? Какую весть принесли разведчики издалека? Все эти «что» и «почему» изнуряли многострадальное сознание, Куросаки промаялся на скомканном от возни одеяле почти до рассвета, так и не сумев сомкнуть глаз. Только когда снаружи послышались первые пересвисты ранних лесных птиц, и потянуло влажной прохладой, Ичиго удалось забыться тяжёлым сном.
- Просыпайся, Ичиго, вставай! – Шухей сидел рядом и осторожно тряс за плечо укутавшегося с головой в одеяло парня.
С трудом приподняв отяжелевшие от недосыпа веки, Ичиго попытался сконцентрироваться на словах Хисаги. Снаружи слышались громкие голоса и шум колёс гружёных телег. Машинально глянув в сторону спального места Джаггерджека, Куросаки увидел всё тот же не разобранный свёрток. Значит, Гриммджо так и не возвращался в палатку.
- Давай-давай, надо по-быстрому собираться, лагерь уже сворачивают, через полчаса выдвигаемся, – Шухей затормозил на выходе и ободряюще улыбнувшись, проговорил: – Ничего страшного, просто небольшое отклонение от курса, второй раз уже за этот поход. Я по пути тебе всё расскажу, выходи быстрее.
Ичиго быстро поднялся, чувствуя, что остатки сна испарились без следа. Наспех свернув одеяла и сложив свою импровизированную постель рядом со свёртком капитана, Куросаки успел умыться и найти свой ранец, когда в палатку заглянул солдат и попросил его выйти.
Спустя некоторое время, Шухей рассказывал Ичиго, сидящему за его спиной, почему им пришлось организовывать столь стремительные сборы и срочно покидать удачное место стоянки.
- Ночью вернулись разведчики, которых Гриммджо ещё рано утром отправил вперёд. – Хисаги потянулся к сумке, подвешенной на поясе и, достав небольшой тряпичный свёрток, протянул его Куросаки. – Вот, поешь, хлеб и мясо. Фляжку с водой потом дам. Так вот, разведчики чуть не наткнулись на большой вражеский отряд, идущий прямиком нам навстречу. Они лагерь разбили в неприметном месте, наши их чуть не прошляпили и не прошли мимо. Суть вот в чём, нам сейчас нужно поднажать, чтобы успеть добраться до переправы и свернуть с основной дороги на северную. Таким образом, мы сможем разминуться с противником и не вступать с ним в бой. В нашем теперешнем положении это равносильно самоубийству.
- А если вдруг… – Ичиго попытался представить себе новую схватку с врагом. В его памяти всё ещё были отчётливо запечатлены мгновения, длиной в целую жизнь, проведённые на поле боя, в своём первом настоящем сражении.
- Нет, об этом лучше даже не думать, а постараться этого «если» избежать всеми силами. Времени у нас достаточно, если не произойдёт ничего из ряда вон, успеем. Только теперь ближайшая стоянка будет не раньше, чем свернём с основной дороги. Самое большее, в течение суток нам светит короткий привал, чтобы поесть.
Как и сказал Хисаги, двигались они почти без остановок. Только раз в конце дня сделали короткий привал, да ещё остановились уже глубокой ночью, когда одна из повозок на хорошей кочке лишилась колеса и завалилась на бок. На удивление довольно быстро, слаженными действиями, солдаты вернули телегу в строй, и войско продолжило свой путь.
Ранним утром следующего дня впереди показалась небольшая, но довольно бурная речка, возле которой их поджидали двое, только что перебравшихся вброд разведчиков. Издалека было видно, как к ним подъехали Гриммджо и Ренджи, чтобы как можно быстрее получить новую информацию. В это время был объявлен кратковременный привал, с целью подготовки к форсированию реки.
-
-
13.06.2013 в 17:26- Хорошо, я буду рядом и сразу вернусь.
Минут через пятнадцать отряды начали готовиться к переправе. Обозы вытягивались в узкую линию по одному, пешие и конные воины располагались по обеим сторонам.
- Всё нормально, враг ещё далеко, так что успеем пересечь реку и преспокойненько свернуть в нужную сторону, – Хисаги вскочил в седло и махнул рукой Куросаки. – Забирайся, последний рывок и сможем спокойно отдохнуть.
Ичиго от волнения перед предстоящим переходом и надвигающимся противником, почти не чувствовал усталости, хотя и не спал уже целые сутки. Да что там говорить, выспаться на предыдущем месте стоянки ему тоже не удалось, но пока получалось вполне уверенно держаться на ногах и даже ровно сидеть в седле.
Место переправы было выбрано заранее. Широкое мелководье как нельзя лучше подходило для перехода телег и конницы. Обозы медленно двинулись вперёд, всадники и пешие не отставая пошли следом. Гриммджо и Ренджи ехали впереди, иногда кто-то один из них останавливался, отставал, что-то улаживал среди солдат, отдавал распоряжения и снова возвращался во главу строя. Ичиго успокоился, всё проходило чинно и гладко. Телеги аккуратно преодолевали водяную преграду, периодически закрывающую колёса полностью. Лошади не шарахались, шли ровным размеренным шагом, поднимая волны брызг, пешие немного отставали, но, в общем, переправа проходила в обычном режиме.
Хисаги и Куросаки вместе со всеми пробирались сквозь толщу воды верхом на Изгире.
Никто не понял, что произошло в следующее мгновение, но лошади идущего рядом обоза вдруг резко дёрнулись и потащили телегу в сторону. Судя по всему, колесо попало в яму, и повозка стала заваливаться на бок. Мелководье вещь коварная, всего в паре метров от брода может быть вполне приличная глубина. Одна из лошадей оступилась и ушла под воду с головой, утягивая за собой вторую. Возничий и рядом идущие солдаты пытались расцепить телегу и спутанных лошадей. Неслабое течение существенно осложняло задачу.
Обозы остановились. В общей сумятице кому-то, наконец, удалось отстегнуть упряжь и даже освободить одну лошадь. Та, что начала тонуть первой, под тяжестью сбруи, увлекаемая течением, уже скрылась под водой полностью. В тот же миг повозка сильнее накренилась, самое страшное, что в ней помимо мешков с провизией и прочего скарба, находилось ещё и несколько раненых.
Ичиго с ужасом смотрел, как один из солдат, которого он прекрасно помнил, упал в воду. Прошлым вечером измотанный Хисаги почти безрезультатно пытался лечить его сломанную в нескольких местах ногу, с таким ранением этот человек не смог бы выбраться из реки самостоятельно.
В суматохе все пытались удержать и не дать полностью перевернуться телеге с оставшимися в ней людьми и провизией. Не раздумывая, Куросаки соскочил с Изгира, невзирая на протестующие крики Шухея, и нырнул следом за исчезнувшим под водой раненым.
Взболомученная сотнями ног и копыт вода из прозрачной превратилась в мутную жижу, смешанную с песком и мелкими камнями. С огромным трудом Ичиго разглядел под водой трепыхающегося на последнем дыхании человека. Оставалось совсем немного, просто приподнять его и подтолкнуть в сторону обозов, а там уж его кто-нибудь подхватит и тогда можно будет выбраться самому. Но как же неимоверно сложно, оказалось, сделать это, пытаясь сопротивляться ледяному течению. Сил хватало лишь на то, чтобы вынырнуть на поверхность и жадно вдохнуть глоток воздуха, убеждаясь, что голова солдата тоже над водой, и он может дышать. Перехватив раненого покрепче, Куросаки изо всех сил рванул в сторону мелководья, понимая, что долго не продержится, да и бурный поток не позволит ему долго оставаться в зоне досягаемости тех, кто может помочь.
В какой-то момент Ичиго удалось-таки прорваться сквозь ледяную преграду всего на пару шагов ближе к обозам и как можно сильнее отпихнуть от себя раненого воина, который к его огромному облегчению успел ухватиться за протянутое ему навстречу копьё. Именно в эту секунду наклонившуюся повозку не удалось удержать и она, проваливаясь в яму вторым колесом, опрокинулась в воду. Сражающийся с потоком Куросаки, не успел среагировать и вовремя уйти от опасности. Перевернувшаяся телега, грозя погрести под собой, увлекла его на дно, сильным ударом выбивая из лёгких последний глоток воздуха. Ичиго оказался зажатым между плотным слоем речного дна и тяжёлым деревянным каркасом. Резкая боль прострелила правое бедро, гнёт с каждой секундой становился всё сильнее, в голове загудело, неумолимое желание сделать вдох, заставляло корчиться в последних бесплотных попытках освободиться.
Вода проникала в нос и рот, Куросаки мог поклясться, что чувствовал как мерзко, болезненно песок скребёт его глотку, заставляя захлёбываться. Перед глазами, мучительно вглядывающимися в густую муть, промелькнуло что-то яркое. Как ему удалось вообще что-то разглядеть, в грязной воде было непонятно, скорее всего, отключающееся сознание подбрасывало нереальные видения. Однако, Ичиго в туже секунду почувствовал резкое облегчение, тяжесть придавившего его обоза исчезла, и кто-то молниеносно выдернул его на поверхность. Затем спаситель перекинул его через плечо и с силой несколько раз ударил по спине, заставляя выплёвывать воду и делать первый, самый тяжёлый вдох.
Заходясь бешеным кашлем и трясясь, словно в лихорадке от дикого холода, Куросаки не заметил, как очутился уже на противоположном берегу. Тот, кто только что спас ему жизнь, вытащил на себе из воды, сейчас довольно грубо швырнул на траву. Ичиго с трудом открыл саднящие от грязной воды глаза, и увидел перед собой заходящегося в гневе Гриммджо. С мокрых, кажущихся теперь тёмно-синими волос, ручейками стекает вода, кулаки сжаты до побелевших костяшек, зубы стиснуты от злости. Ичиго скривился от боли в бедре и снова закашлялся: «Наверное, точно6 добьёт», - мимоходом промелькнула безумная мысль. Но почему-то перед этим ледяным капитаном, мечущим молнии, явно с огромным трудом сдерживающим себя, даже в таком состоянии не было страшно. Было хорошо и спокойно. Наверное, он просто сошёл с ума, или вообще утонул, а вся история со спасением просто предсмертное видение, или что-то ещё наподобие. Ичиго сам того не понимая, улыбнулся. «Будь что будет, умер, значит так и должно быть, простите меня, Карин и Юзу…»
- Я тебя придушу собственными руками, чёртов щенок, если тебе так не терпится сдохнуть! – запыхавшийся, разъярённый Джаггерджек навис над распластавшимся на земле Куросаки. – Проще тебя к собственному седлу привязать, одной проблемой меньше будет! - Гриммджо отвернулся в сторону и попытался немного успокоиться. Всё его существо сейчас просто распирало от злости на этого бестолкового рыжего идиота. Что за натура такая, лезть во все дыры, не думая о последствиях!
Одна единственная мысль разрывала сознание Джаггерджека на части – мог не успеть…
Вот они ровным строем медленно, но верно продвигаются вперёд, больше половины войска уже на противоположной стороне. Вдруг позади послышался неясный шум и ржание испуганных лошадей. Гриммджо развернул коня и как можно быстрее направился в обратную сторону, силясь рассмотреть издалека, что произошло и с кем. Это «с кем» в последнее время всё настойчивее напоминало о себе, заставляя задумываться о совершенно ненужном, к тому же, абсолютно бестолковом и навязчивом рыжем.
Оказавшись, наконец, в гуще событий, стремительно ориентируясь в происходящем, он увидел Изгира, чуть в стороне от опасно накренившейся повозки. Вокруг сновали встревоженные солдаты, пытаясь вытащить кого-то, отнесённого течением в сторону. В общей суматохе Гриммджо старался разглядеть Шухея и прилагающегося к нему рыжего кузнеца, но ни того, ни другого в поле зрения не оказалось. В тот момент, когда воинам удалось выдернуть из бурного потока утопающего, повозка качнулась и стала заваливаться на глубину. Джаггерджек увидел Хисаги, метнувшегося к телеге, под которой всего на мгновение мелькнул рыжеволосый мальчишка, и тут же перевёрнутая повозка погребла его под собой, увлекая на дно. В последнюю секунду один из солдат успел отдёрнуть Шухея в сторону, но его всё-таки зацепило широким бортом, развалившимся надвое.
Гриммджо больше не думал ни о чём, кроме скрывшегося под толщей воды вместе с обозом Куросаки. Со скоростью ветра слетев с коня, он опрометью бросился к исчезающей с поверхности телеге. Отпихнув в сторону замешкавшихся солдат, Джаггерджек нырнул, не смея потерять ни одной секунды.
Мерзкий холодный страх окутал удушливым коконом. В голове болезненным шумом билась одна единственная мысль – «успеть, только бы успеть». Самым важным сейчас было, чтобы Ичиго остался жив. Почему-то Гриммджо был уверен, что никогда не простит себе, если не сумеет сохранить жизнь этому несносному смельчаку. Не время было размышлять над собственными странными ощущениями, а когда Куросаки, кашляя и отплёвываясь, содрогался у него на руках, невыносимо захотелось прикончить его и разом завершить все эти непривычные душевные метания.
- Чёртов горе герой! Мы с тобой ещё позже поговорим, основательно! – вид у Джаггерджека, когда он произносил эту фразу, был поистине зловещим. Горящие гневом глаза, широкая улыбка, больше всего напоминающая оскал дикого зверя и всё ещё крепко сжатые кулаки. – До места стоянки всего пара часов ходу, надеюсь, выживешь за это время, и я сам, своими руками откручу твою бестолковую рыжую голову!
Куросаки, привставший с земли, опираясь на локти, перестал улыбаться. В голове уже достаточно прояснилось, чтобы понять, что Джаггерджек, сотрясающий воздух своим громким криком, сулящий ему всяческие виды расправы, вполне реален. А это значит, что он не утонул, остался в живых, и, судя по настроению спасителя, лишь до поры до времени.
-
-
13.06.2013 в 17:29- Эх… Ещё пара–тройка часов пути, а люди уже итак вымотаны долгой дорогой и переправой, – Хисаги понуро вздохнул, осторожно поворачиваясь к Куросаки, который всё ещё подрагивал время от времени, тесно прижимаясь к его спине.
Шухей решил пока не изводить Ичиго разговорами по поводу случившегося на реке. Уставшему, измученному парню сейчас нужен был отдых, а ещё лучше горячий чай и тёплое одеяло, но это будет возможным только когда они дойдут до места стоянки. Главное, он его осмотрел, в этот раз со всевозможной тщательностью, памятуя о воспалившейся из-за его невнимательности ране на ноге и не заставивших себя долго ждать последствиях. Хисаги уже не впервые за время похода отмечал про себя, что парнишка стал ему очень близким, даже родным, словно младший брат, которого никогда не было. Своенравный, сильный и смелый, но, в тоже время, какой-то простой, добродушный и даже немного наивный. Хотелось смотреть в его тёплые, лучащиеся уверенностью глаза, трепать непослушные яркие, как солнце, пряди, и говорить что-нибудь весёлое, чтобы видеть, как он улыбается.
Несмотря на усталость, солдаты разбили лагерь очень быстро. Палатки одна за другой вырастали в широкой лощине, выбранной для места стоянки, словно грибы после дождя. Куросаки сидел, привалившись спиной к телеге с провизией, стараясь внимательно наблюдать за происходящим и не провалиться в сон. На его предложение помочь Хисаги ответил однозначным отказом. Видимо, он действительно выглядит не лучшим образом. Если сейчас ещё и Гриммджо устроит ему обещанную головомойку… Но, к счастью, худшие опасения Ичиго не подтвердились. Шухей, позвавший его в палатку, чтобы подлечить ушибленное бедро, обмолвился, что Джаггерджек вместе с небольшим отрядом отправился осматривать ближайшие окрестности. Таким образом, исполнение смертного приговора откладывалось на неопределённый срок, чему Куросаки был однозначно рад и даже многозначительно улыбнулся собственным мыслям, с трудом передвигая ноги, следуя за другом в центр лагеря.
- Может, всё-таки, к нам? – Хисаги мотнул головой в сторону их с Абараи палатки, вопросительно глядя на Ичиго.
- Шухей, правда, всё в порядке. Для меня нет никакой разницы, где спать. Гриммджо не заставляет ложиться у входа на соломе, даже выделил целых два одеяла, так что меня всё устраивает.
Пусть пребывание рядом с Джаггерджеком по-своему нервировало, заставляло напрягаться и наводило на странные, неблагоразумные мысли, отказываться теперь от его мимолётного общества совершенно не хотелось. Куросаки, наоборот, чувствовал, что хочет стать ближе этому человеку, рассмотреть, узнать больше, вот только… Высокомерному капитану это совершенно ни к чему. Кто Ичиго для него? Бестолковый, никчёмный, создающий проблемы одним своим присутствием. Кстати, о проблемах, именно сегодня он бы не отказался, чтобы Гриммджо вернулся как можно позже, может, поостынет немного, по крайней мере, передумает его убивать.
- Ну, как хочешь. Просто знай, если надумаешь, приходи в любое время, – Шухей слегка подтолкнул вперёд замешкавшегося на входе в палатку Куросаки. – Я быстро осмотрю твоё бедро, и сможешь выспаться, наконец.
- Хорошо. Чёрт, кажется, никогда раньше так сильно спать не хотел. Такое ощущение, что я уже во сне и всё, что происходит, мне только видится, – Ичиго вымученно улыбнулся, ища взглядом одеяла.
Когда ушёл Хисаги и как он уснул, Куросаки не помнил, почти сразу же погрузившись в желанное забытье, упав на импровизированную постель. Проснулся Ичиго уже поздним вечером. Снаружи тишина, вход в палатку плотно зашторен, слабый огонёк масляной лампы едва заметно подрагивает, освещая место ночлега.
Услышав рядом с собой глубокое мерное дыхание, Куросаки осторожно повернулся на звук. Совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, растянувшись во весь рост на своём одеяле, лежал Джаггерджек.
Спящий он выглядел совершенно иначе. Спокойный, даже умиротворённый, словно все проблемы и заботы разом оставили его, позволив ненадолго отрешиться от груза действительности. На мгновение Куросаки показалось, что на губах капитана промелькнула лёгкая, почти незаметная улыбка. Наверное, во сне видит что-то хорошее. Уж точно не грохот сражения, и не разрывающие душу крики идущих на смерть воинов. Может, свой дом? Интересно, каким может быть жилище этого закалённого в боях человека? А может быть, любимую девушку или жену… Чёрт! Да что угодно! Всё равно бесполезно представлять, не зная наверняка! Ичиго удивила собственная реакция на простые, совершенно ничем не обоснованные мысли. Ему почему-то стало не по себе, когда он представил Гриммджо возвращающегося из похода в свой дом, где его встречает жена, а на шею кидается маленький сорванец. Всё верно, кто он такой, чтобы знать о жизни ледяного капитана что-то столь личное, и, как теперь показалось, лучше и не знать ничего подобного.
Странное чувство, не поддающееся описанию, с головой захлестнуло Куросаки. Стало как-то обидно и горько, от осознания собственной значимости для Джаггерджека, вернее её полного отсутствия. Ичиго тяжело вздохнул, отводя взгляд от лица капитана, произвольно опускаясь ниже, к распахнутому вороту рубашки, демонстрирующему часть посветлевшего от времени шрама, будоражащего сознание. Тихо выругавшись сквозь зубы, Ичиго поднялся и направился к выходу. Не хватало ещё, чтобы безумные, нереальные мысли об обнажённом Гриммджо снова прочно засели в мозгу. Вот ведь напасть, и чего в нём такого привлекательного? Отвратительный! Грубый! Самовлюблённый! Мужик, в конце концов! От штурма собственных мыслей Куросаки отвлёк тихий смешок, раздавшийся из-за спины.
- И куда это ты собрался? Надоело меня разглядывать, решил пойти погулять - вдруг кого-нибудь спасти в очередной раз понадобится! – Ичиго вздрогнул и медленно развернулся. Джаггерджек уже сидел, пристально глядя на него.
- Хватит постоянно издеваться надо мной! Я тебе что, мальчик для битья? – хмурый, пронзительный взгляд капитана снова заставлял нервничать. Куросаки не мог позволить ему глумиться дальше, поэтому молча сносить оскорбления не собирался.
- Нет, ты скорее подходишь для внеплановых тренировок по спасению всяких тупых баранов. А вместо спасибо ещё и зубы показываешь. Естественно, в наше время кузнецам правила хорошего тона ни к чему, знай себе стучи молотом по наковальне…
- Заткнись! – Ичиго в порыве злости уже не контролировал свой голос, да и не считал это нужным в данный момент. Хочет ругани – хорошо, он её получит! – Я бы обязательно поблагодарил, но ты же слова сказать не даёшь, сразу стараешься сравнять с землёй недостойного! Как раз в твоём духе, о, великий! И… – Куросаки даже стал запинаться от распирающей обиды и несправедливости по отношению к его образу жизни, ко всему, о чём не имел ни малейшего представления этот доблестный воин. – Стучать молотом по наковальне, как ты выразился, не так и просто. Я вот абсолютно уверен, что ты бы не справился! По крайней мере, с первого раза, а от меня требуешь, чтобы я понял и принял все премудрости походной жизни, с которой сталкиваюсь впервые, за несколько дней!
- Я ничего от тебя не требую, маленький бесполезный источник проблем! Я просто хочу, чтобы ты не лез на рожон и не подставлял своими действиям других! – Гриммджо поднялся и подошёл к Ичиго вплотную, яростно сверля тяжёлым взглядом.
- Это ты о себе? Я не просил меня спасать, мог бы просто сделать вид, что ничего не замечаешь, ни тогда, на поле боя, ни во время переправы, и одним источником проблем, как ты выразился, стало бы меньше! И вообще, ты бы сам поступил точно так же! Бросился бы на помощь этому раненому солдату, свалившемуся с обоза, ведь за мной же ты нырнул! Не стал дожидаться, когда я сам выплыву или мне поможет кто-то другой!
- Дубина! Не сравнивай меня с собой! Я прекрасно осведомлён о своих способностях и точно знаю, что смогу сделать то, что нужно! А ты… Ты просто несёшься вперёд, не думая и не оглядываясь! Смелость, граничащая с безумством – это верная гибель! Причём не только для тебя самого! Этого человека обязательно спасли бы без твоей никчёмной храбрости! Рядом были куда более опытные, знающие, что делать, воины! А те секунды промедления, которые и показались тебе неприемлемыми, дали бы возможность сделать всё правильно, не подвергая риску кого-то ещё. Одно обдуманное действие гораздо правильнее суматошной беготни и бесполезной горячки. Это правило выживания в полевых военных условиях.
- Да что ты заладил со своими военными условиями и прочими правилами! Я жив, тот солдат тоже, ты герой, всё замечательно! – Куросаки уже откровенно не понимал этого нравоучительного тона. Ну, злится, зачем же сгребать всё в кучу и долбить его снова? Он прекрасно знает, что слабее и совершенно ничего не смыслит в их ратных делах, но стоять в стороне, когда кому-то нужна помощь не собирается и никогда не сможет остаться безучастным к чужой беде.
- Замечательно, значит… – голос Джаггерджека стал тихим и показался Ичиго даже пугающим. – А то, что по твоей вине чуть не погибли несколько человек, тоже замечательно? Конечно, ты был так увлечён самоотверженным подвигом, что не мог видеть, как на глубину пришлось лезть ещё нескольким солдатам, чтобы попытаться вытащить вас обоих. А когда тебя накрыло повозкой? Ты не заметил рядом Шухея? Его чуть не завалило вместе с тобой, потому что он пытался вызволить тебя в последнее мгновение. Он ранен, его чудом удалось спасти от той же участи. Случись всё хотя бы чуть-чуть иначе, и отделаться потерей одной лошади во время переправы уже бы не удалось.
-
-
13.06.2013 в 17:49- Ну, и что ты замолчал, горе герой? На подвиги больше не тянет? – Джаггерджек сбавил обороты, видя, что парень и так уже полностью погрузился в самобичевание. На его лице отобразилась вся сложная гамма чувств, переживаний и боли. Куросаки очень близко воспринял всё сказанное Гриммджо и это правильно. Может, теперь перестанет стремглав кидаться в омут с головой, будет хоть немного задумываться над своими действиями.
- Я… Просто так само собой вышло. Я не хотел, и… – Ичиго не мог подобрать слов оправдания, да и ни к чему они сейчас были.
- Просто бывает дома, в тёплой постельке или за столом, перед тарелкой супа, а здесь нет. Здесь ты должен… Нет, ты обязан думать, что делаешь. А если не знаешь или не умеешь – спрашивать и учиться необходимому. Иначе - очень просто схлопочешь стрелу в спину или утонешь по глупости, как в твоём случае.
Ичиго безвольно опустил руки, по его вине могли погибнуть люди. Ничего более кошмарного он себе представить не мог. Столько мыслей одновременно закружилось в потяжелевшей голове, что остановиться на чём-то конкретном не получалось. Хотелось прямо сейчас бежать к Хисаги, извиняться или… Что «или», Куросаки не знал. А ещё хотелось остаться и почему-то прижаться к Джаггерджеку, почувствовать тепло его рук, которое ощутил однажды и пообещать, что больше никогда никого не подведёт. Что он справится!
Только этот самодовольный хам вряд ли в состоянии понять, что он сейчас чувствует.
- Думаю, ты понял, что я хотел сказать, и впредь не будешь вести себя как сопливый пацан, мечтающий стать героем, – Гриммджо уже совершенно спокойно, с лёгкой улыбкой разглядывал стоящего напротив парня. Всё-таки он действительно особенный. По выражению его лица можно было прочесть практически каждую мысль, озарившую рыжеволосую голову, увидеть каждое обуревающее его чувство. И сейчас этот несносный смельчак явно борется с раздирающими его эмоциями. Злится на бесцеремонные грубые фразы, с лёгкостью брошенные Джаггерджеком, задыхается под навалившимся грузом совести и осознания собственной глупости. Весь как на ладони. Забавно хмурится, нервно теребит пальцами край рубашки и тяжело дышит, размышляя над ответом, промолчать не может, совершенно не в его духе. Но смотрит прямо, не прячет глаз, словно бросает вызов, даже в этой ситуации готов отстаивать своё я.
- Знаешь, мне до чёртиков надоело выслушивать все эти оскорбления! Бестолковый! Никчёмный! Сколько можно! Ты вообще представляешь себе, что такое работа кузнеца? О каких тёплых постельках и прочей ерунде ты талдычишь? Да, я не размахиваю оружием на поле боя, но это не значит, что моё существование только поэтому становится бесполезным. Вот ты, Гриммджо, знаешь, кто выковал твой меч? Сколько сил и времени потребовалось, чтобы создать это достойное «великого тебя» оружие? – Куросаки заходился в праведном гневе, не замечая, как блестят весельем глаза капитана и как губы медленно расплываются в насмешливой улыбке.
- Ты прав, я не знаю мастера, изготовившего мой меч, он достался мне в одной из битв, в качестве трофея. Да и по большому счёту абсолютно всё равно, кто и сколько времени потратил на его создание. Главное, что он теперь в моих руках и служит мне верой и правдой уже не первый год. Но если случится его потерять – просто обзаведусь новым. Не оружие делает воина сильным, а он сам и его навыки. Так что, твои потуги заявить о себе совершенно тщетны. С таким же успехом мог бы и лошадей подковывать, – Джаггерджек видел, как Ичиго стиснул зубы, как из последних сил старается сохранить самообладание и не бросится на него с кулаками.
- Ты… Ты вообще замечаешь кого-то вокруг, кроме себя, сукин сын! – Куросаки выплёвывал слова сквозь зубы, стараясь не переходить на крик. Теперь он явно видел, что капитан просто издевается над ним и специально провоцирует, раззадоривая с непонятным изуверским наслаждением. – И как только такой, как ты смог стать командиром и повести за собой людей! Ты же сам по себе, для тебя больше никого не существует!
- Зато маленькому мальчику, требуется целая свора нянек, чтоб ненароком не расшиб себе коленку или не натворил чего ещё! На кой чёрт вообще попёрся с нами? С чего ты взял, что нужен здесь? Ты совершенно бесполезный и…
- Закрой свою пасть! – Ичиго сорвался с места, преодолевая расстояние в один шаг за какие-то доли секунды.
Гриммджо не успел договорить, пришлось резко уворачиваться от летящего навстречу кулака. Этот рыжий недотёпа всё-таки не выдержал. Как же Джаггерджеку нравилось смотреть в полыхающие злостью глаза, видеть растерянность и одновременно слепую решимость, граничащую с отчаянием. Такой живой, яркий, уязвимый и… красивый. Гриммджо понял, что сдержаться в эту ночь у него не получится. Не потому, что не властен над собственным желаниями, а потому, что попросту не хочет этого делать.
А вот второго удара, последовавшего почти сразу за первым, он определённо не ожидал. Не успев среагировать, Джаггерджек получил в челюсть, пошатнулся, с трудом удерживая равновесие. Удар у Куросаки был просто превосходным, недаром кузнец, в глазах на мгновение потемнело и даже зашумело в ушах. Очень давно уже Джаггерджеку не прилетало таким образом в банальной, совершенно глупой ситуации. По виду и не скажешь, что в этом парнишке, не отличающимся выдающимися физическими данными, столько силы.
- Надо будет обязательно принять это во внимание на будущее, – невнятно пробормотал Гриммджо себе под нос, тряхнув головой, полностью концентрируясь на происходящем.
Это даже хорошо - обладать кем-то сильным гораздо приятнее, а то, что он возьмёт этого строптивого мальчишку прямо сейчас Джаггерджек не сомневался. Подобную агрессию и несдерживаемую ярость легко обратить в противоположные эмоции, к тому же, вполне очевидно, что Куросаки к нему далеко не равнодушен. Достаточно сделать один верный шаг, и встрепанный, разгорячённый рыжик сдастся на милость соперника.
Гриммджо метнулся к стоящему в шаге от него Ичиго, ошарашено замершему на месте. Видимо, столь яростной реакции парень сам от себя не ожидал. Дать по морде капитану – это нечто, выходящее за грани дозволенного. Даже несмотря на то, что он не солдат, мало не покажется.
Сбив парня с ног, Джаггерджек рывком опрокинул Куросаки на пол, наваливаясь сверху своим телом. Не давая опомниться, Гриммджо обхватил ладонью его затылок и с силой притянул к себе, впиваясь грубым поцелуем. С жадностью сминая мягкие губы, врываясь в рот языком, пресекая малейшую возможность воспротивиться. Хотя, как показалось капитану, парень особо и не дёргался. Когда Джаггерджек, наконец, оторвался от Ичиго и немного ослабил хватку, тот смотрел на него широко раскрытыми, потемневшими от неизведанных ощущений, глазами, но освободиться не пытался.
-
-
13.06.2013 в 17:54- З-зачем тебе это? – Ичиго старался говорить нормально, но вышло всё равно слишком тихо и хрипло. – Решил найти бестолковому кузнецу хоть какое-нибудь применение?
- К чёрту «зачем» и «почему», я до темноты в глазах хочу тебя, мелкий паршивец. И ты… – Джаггерджек ухмыльнулся и ощутимо сдавил через штаны напряжённый член вздрогнувшего под ним парня. Погладил, неотрывно глядя, как Куросаки прикрыл глаза от непривычных, но определённо приятных ощущений и скользнул ладонью под рубашку, заставляя упругие мышцы живота сжаться под лёгкими прикосновениями. – Ты тоже меня хочешь, очень хочешь. Хотя… Твоя идея по поводу подходящего применения бестолковому кузнецу не лишена смысла. Пожалуй, это то, с чем ты точно справишься.
- Иди к чёрту, самодовольный ублюдок! – Ичиго постарался вывернуться и, изловчившись, пнул коленом глумящегося над ним наглеца. – Я тебе не подстилка для развлечений! Ненавижу…
- Тише–тише, не заводись… – Гриммджо навалился сильнее, пресекая яростные брыкания Куросаки, вновь заскользил по обнажённой шее языком, до самого уха и прикусил мочку. Он уже понял, что эта нехитрая ласка заставляет спесивого рыжика забывать обо всём. – Я такого не говорил, и даже никогда так не думал. Поэтому успокойся, тебе ведь нравится? – Джаггерджек накрыл ладонью возбуждённый член парня и тихонько сжал. – Очень нравится…
Ичиго хотелось опять врезать этому зарвавшемуся безумцу. Стереть наглую, надменную улыбку с красивого лица. Но ещё больше хотелось, чтобы он замолчал. Просто замолчал и снова поцеловал, заставляя кровь в венах закипать от бушующего пламени, разгорающегося от умелых прикосновений. Ещё ближе, сильнее, больше. Пока есть, пока Гриммджо рядом, он готов позволить делать с собой что угодно, лишь бы это обжигающее, разливающееся по всему телу тепло, не исчезло.
Куросаки сам потянулся за следующим поцелуем, который капитан разорвал слишком быстро.
- Погоди, пора избавиться от одежды и добраться до одеяла. – Джаггерджек быстро поднялся, увлекая его за собой.
Вид полностью обнажённого Ичиго заставил Гриммджо стремительно расстаться с остатками самообладания. Достаточно высокий, стройный, но не худой, красивое тело, словно специально создано для того, чтобы сгорать объятым желанием.
Смущённый, но решительный взгляд, лёгкая дрожь и пересохшие от частого дыхания губы, к которым снова хотелось прильнуть в поцелуе, ничего прекраснее Джаггерджек не мог себе представить в этот момент. Понимая, что сегодня всё будет довольно быстро и на нежности его не хватит, Гриммджо потянулся за фляжкой масла для лампы. Давно у него никого не было, а этот невинный соблазнитель слишком долго испытывал его терпение.
- Перевернись. Это подоткни под живот, – Джаггерджек скомкал маленькое одеяло и протянул его Куросаки. – В первый раз, скорее всего не слишком понравиться, так что, расслабься насколько это возможно. Я не хочу намеренно причинять тебе боль, но сдерживаюсь уже из последних сил, – чувствуя, как Ичиго напряжённо дёрнулся и затаил дыхание, Гриммджо тихо усмехнулся.
– Не бойся, ты же у нас смелый. И не вздрагивай так, это не эшафот, – Джаггерджек положил ладонь на напряжённую поясницу Куросаки и медленно провёл рукой вверх, мягко оглаживая спину, легко касаясь пальцами нежной кожи. Осторожно обводя отметины шрамов, мешающих в полной мере насладиться гладкостью, но как оказалось, только сильнее распаляющих желание прикасаться вновь и вновь. Хотелось стереть эти грязные следы боли с красивого сильного тела, вырвать уродливые отпечатки из юной, чистой души.
Наклонившись, Гриммджо поцеловал самый тёмный глубокий шрам. Почувствовав, как Ичиго вздрогнул под ним и задышал отрывисто и шумно, стал покрывать невесомыми поцелуями всю спину. Потом заскользил языком по позвоночнику, добираясь до затылка, зарылся лицом в растрепанные рыжие пряди и жадно вдохнул одуряюще соблазнительный запах. Запах страха и неистового желания, будоражащий, заставляющий терять рассудок и сгорать изнутри от всепоглощающего пламени страсти.
Ичиго боялся пошевелиться. Ему казалось, что от прикосновений Джаггерджека он растворяется в неизведанных, сильных и безумно ярких ощущениях, никогда ранее не испытанных. Ещё немного и он просто сойдёт с ума, не в силах совладать с собственным телом и разумом, стремительно покидающим его с каждой секундой. Но если эти руки и губы исчезнут, перестанут терзать, разрывая лаской на части – он просто умрёт…
- Вот так. Уже гораздо лучше, – Гриммджо ненадолго отстранился от распалённого, так соблазнительно выгибающегося навстречу его прикосновениям Куросаки. Податливое тело, жаждущее ласки, сводило с ума. Не глядя, он плеснул себе на руку масло и осторожно скользнул пальцами между ягодиц. В этот момент Ичиго напрягся, но Джаггерджек снова обдал его спину жарким дыханием, спустился цепочкой влажных поцелуев к пояснице, и он неосознанно подался назад, подставляясь под нежные поглаживания. Только когда один палец настойчиво проскользнул внутрь, Куросаки попытался уйти от непривычных ощущений, но Гриммджо, удерживая его на месте, продолжал ласкать, помогая привыкнуть и снова расслабиться. Медленно, очень осторожно он добавил второй палец, растягивая тугие мышцы. Ичиго заёрзал, немного подогнул ноги, но отстраниться не попытался.
Джаггерджек был на пределе, перевозбуждение становилось болезненным, но он изо всех сил старался как можно лучше подготовит парня к его первому разу. Осознание того, что он, Гриммджо, первым прикасается к этому невинному телу, кружило голову. Именно это и останавливало, не позволяло сорваться и взять со всей безудержной страстью доверившегося ему юнца, заставившего ледяного капитана слишком много думать и заботиться в первую очередь о нём. Такого Джаггерджек вообще припомнить не мог.
- Раздвинь ноги пошире, – Гриммджо переместился и устроился позади. Одной рукой он обильно смазал маслом свой изнывающий от возбуждения член, а второй огладил упругие ягодицы, замершего парня. – Всё хорошо, просто не думай ни о чём. – нависая над ним, Джаггерджек играючи прикусил лопатку, снова скользнул языком по позвоночнику, пощекотал затылок и прерывисто выдохнул почти в самое ухо:
- Потерпи немного.
Очень осторожно, не позволяя обуревающему его вожделению взять верх, Гриммджо толкнулся в жаркую глубину желанного тела. Прижимаясь к влажной спине, он мучительно медленно проникал внутрь, неотрывно следя за реакцией парня. Куросаки под ним дёрнулся вперёд, сжался, но сам постарался расслабиться в ту же минуту. Глубоко задышал, дрожащими пальцами вцепился в одеяло и сильнее развёл ноги, не сдержав болезненного стона, когда Джаггерджек двинулся слишком резко.
- Ещё чуть-чуть, скоро будет легче, – Гриммджо замер, позволяя Ичиго отдышаться и привыкнуть к новым ощущениям. Начиная двигаться, он всеми силами старался сдержать собственное страстное желание ворваться в разгорячённое тело рывком, овладеть грубо, со всей силой вжимая рыжего соблазнителя в скомканное одеяло. Нельзя… Сейчас нельзя, не в первый раз уж точно.
-
-
13.06.2013 в 17:55Кожа стала слишком чувствительной, любое, даже невесомое прикосновение Гриммджо заставляло задыхаться от удовольствия. Словно зачарованный, Ичиго тянулся за руками и губами так умело и естественно ласкающими изнывающее в сладкой истоме тело. Хотелось ещё. Хотелось больше. Плохо соображая, что делает, Куросаки подался назад, прижимаясь к Джаггерджеку сильнее, стараясь почувствовать его ещё глубже и ближе, раствориться в безумном водовороте ощущений, разрывающих сознание в клочья.
- Приподнимись немного, – Гриммджо потянул Ичиго за бёдра, помогая опереться на колени. Понимая, что парень готов к большему, отбрасывая, наконец, изнурительную осторожность, грозящую разорвать его изнутри, стал двигаться быстрее. Крепче прижимая к себе распалённого Куросаки, входя до основания в жаркое нутро, Джаггерджек жадно ловил каждый его вздох, превращающийся в стон с очередным новым толчком. Ещё немного и Ичиго уже не стонал, а протяжно всхлипывал, выгибаясь в спине, сильнее открываясь перед капитаном.
Гриммджо почувствовал, что Куросаки на грани и слегка навалившись сверху, обхватил ладонью его член. Всего несколько резких движений рукой и парень затрясся под ним, хрипло вскрикивая, изливаясь на скомканное одеяло. Почти одновременно с ним выплеснулся Гриммджо, окончательно отпуская себя, с громким рыком врываясь в судорожно сжимающееся тело.
Выровнять дыхание, казалось, просто невозможно. Руки и ноги онемели, не давая возможности пошевелиться. Ичиго с трудом перевернулся на бок и постарался накрыться. Его по-прежнему трясло, бросало то в жар, то в холод.
Гриммджо лежал рядом, в привычной манере растянувшись на спине. Куросаки, наконец, смог разглядеть шрам, широкой, рваной полосой сползающий со вздымающейся от тяжёлого дыхания груди, почти до самого паха. А ещё… Ещё, на животе у него была странная татуировка в виде большого круга, с непонятными знаками или символами внутри. Не задумываясь, Ичиго протянул руку и дотронулся до края шрама, а потом аккуратно повторил очертания тёмной окружности. Джаггерджек, поначалу никак не реагировавший на его прикосновения, вздрогнул и открыл глаза.
- Что это? – тихо спросил Куросаки, словно боялся громким звуком нарушить таинственность, пока непонятную, но, несомненно, скрытую в загадочных символах.
- Это печать силы, – лениво отозвался капитан, пытаясь на этом прекратить предстоящие расспросы. Но, глядя на озадаченного, не скрывающего свой интерес и, судя по всему, не намеревающегося просто так отстать, парня, продолжил:
- Такая татуировка – печать наделяет своего владельца особенной силой. Даёт возможность в бою, и не только использовать определённые способности… связанные в некотором роде с магией, или как там ещё назвать то, что не поддаётся объяснению, – Джаггерджек усмехнулся. – В нашем мире, на удивление, очень многое нельзя объяснить и понять.
- А… Те голубые молнии…
- Да, они часть моих навыков, появившихся вместе с наложением печати.
- А Ренджи? Эти его полосы по всему телу, он тоже?
- И Ренджи и Шухей также имеют особые силы.
- А как это всё действует и откуда они у вас? – у Ичиго в голове молниеносно возникло столько вопросов, что он даже терялся с которого начать, пока у своенравного капитана не пропал настрой разговаривать на эту тему. – Печати сами появляются или кто-то их ставит?
- Чёрт! Вот знал же, что не стоило об этом заговаривать! – Гриммджо начинали раздражать бесконечные вопросы Куросаки. Он, конечно, понимал, что парню интересно, но рассказывать и что-то объяснять сейчас совершенно не хотелось. После долгожданной разрядки неимоверно клонило в сон. Благо лето, ночи достаточно тёплые и можно не вставать за одеждой, а спать под лёгким одеялом совершенно голым. Но не тут-то было! Умудрился в расслабленном состоянии сболтнуть лишнего и этот несносный рыжий кузнец теперь прицепился к нему с кучей вопросов.
- А как это делается? Такие печати можно сделать каждому или…
- Нет, сами по себе они не появляются и делают их не каждому.
- Я раньше слышал, что некоторые люди обладают особенными способностями, но никогда не знал, каким образом они их получают. Про Айзена тоже говорили…
- Этот мерзавец использует силу, чтобы утвердиться в своём величии и повелевать миром! Урахара никогда не наложил бы на него печать, знай он, для чего Соуске она по-настоящему нужна, – Джаггерджек оборвал Ичиго на середине фразы, с полыхнувшей яростью в глазах, говоря о властителе Каракуры.
- Значит, он тоже. Теперь понятно, почему об Айзене ходило столько слухов и чуть ли не легенд.
- Его амбиции непомерны, даже для обладателя особой силы. Придёт день, когда он задохнётся в собственной алчности, если я раньше не снесу ему голову собственным мечом! – Гриммджо сел, уставившись в пространство перед собой, и тихо пробормотал:
- Тебе лучше расспросить обо всём Хисаги. Он действительно толково объяснит и ответит на все твои вопросы. Из меня рассказчик чертовски плохой.
- Но, я хотел спросить…
- Я сказал, давай спать! По пути в Рарзуру поговоришь с Шухеем. У вас будут почти сутки на болтовню, пока не доберёмся до места. Если не лень, можешь встать и одеться.
- Ну и чёрт с тобой! Раз тебе так тяжело лишний раз рот раскрыть, то лучше действительно поговорю с Хисаги!
- Вот и замечательно! Я рад, что ты такой понятливый, – буркнул Джаггерджек и, подтянув к себе одеяло, стал укладываться.
Ичиго больше не пытался заговорить с этим несносным хамом. И как только он мог так расслабиться и забыться в его объятиях, позволить делать с собой что угодно? Ведь он просто невыносим! Получил, что хотел и всё на этом! Даже слова ему не скажи!
Продолжая мысленно осыпать ругательствами ледяного капитана, Куросаки резко сел и тут же, завалился на бок, не сдержав болезненного вскрика. К тому же, он вдруг почувствовал что-то мокрое и вязкое, стекающее у него по бёдрам. Сообразив, что к чему, Ичиго замер, боясь пошевелиться. Позади послышался приглушённый смешок Джаггерджека:
- Возьми бинты возле кувшина с водой. Можешь даже сполоснуться, если есть желание.
Наспех приведя себя в порядок, Ичиго вернулся обратно. Пока он возился с кувшином и бинтами, старательно стирая следы недавнего безумия, Гриммджо уже уснул, развалившись почти на двух одеялах сразу, оставив совсем немного свободного места рядом.
- Чёрт…. – Куросаки огляделся вокруг, в поисках хотя бы чего-нибудь способного сойти за подстилку. – Его величество в своём репертуаре! Надо было сразу оттащить своё одеяло в сторону, – бормоча себе под нос ругательства, Ичиго попытался устроиться рядом с Джаггерджеком. Всё-таки вид спящего капитана совершенно не соответствовал его бодрствующей натуре. Обманчивая безмятежность, умиротворение и спокойствие развеивались в прах, стоило только этому себялюбивому демону открыть глаза.
С горем пополам Куросаки удалось умоститься рядом с мирно посапывающим Гриммджо. Несмотря на усталость, всего несколько минут назад валившую его с ног, сна не было ни в одном глазу. Столько всего произошло за последние несколько дней. Резкие перемены в корне изменили его восприятие действительности и вообще, заставили пересмотреть своё отношение к жизни.
Любовь, оказавшаяся безответной, предательство, война, докатившаяся до его родного города, разлука с сёстрами, необходимость участвовать в военном походе, чтобы снова их увидеть и… этот ещё. Ичиго осторожно повернулся и через плечо посмотрел на предмет своих размышлений. И как только угораздило вляпаться подобным образом. Как? Вот как получилось, что он оказался рядом с таким сложным человеком? И почему он вдруг стал так много значить для него? Посторонний, совершенно неуправляемый, непредсказуемый, как ветер на побережье и невероятно самовлюблённый. Как он мог так стремительно привязать к себе настолько, что, несмотря на всё, хотелось находиться с ним рядом?
Происходящее было слишком непростым, слишком запутанным, чтобы можно было ответить на эти вопросы. К тому же, спустя сутки они окажутся в Рарзуре и тогда… Тогда каждый из них пойдёт своей дорогой. Джаггерджек вряд ли когда-нибудь вспомнит о бестолковом рыжем кузнеце, доставляющем только неприятности. И эта ночь, вернее, всё, что было между ними останется незабываемым только для него самого. Правильно, кто он такой, чтобы стать значимым для такого человека как Гриммджо…
В этот момент Джаггерджек перевернулся на бок и, обхватив Ичиго рукой поперёк живота, притянул к себе. Зарылся носом в волосы на затылке, глубоко вздохнул и снова затих.
Сердце Ичиго замерло и тут же заколотилось сильнее прежнего. Тепло прижимающегося к нему Гриммджо успокаивало, все ненужные мысли медленно, но верно покидали измождённое сознание, стало вдруг очень легко и хорошо. До безумия уютно в этих небрежных объятиях. Уже через несколько минут Куросаки провалился в глубокий спокойный сон.
-
-
13.06.2013 в 18:18- А ну поднимайся, рыжая бестолочь! Нечего разлёживаться, через час выдвигаемся! – Джаггерджек бросил рядом с вскочившим от громкого крика Куросаки небольшой тряпичный свёрток. – Поешь. У тебя ведь с последнего привала крошки во рту не было, – развернувшись, Гриммджо вышел и принялся раздавать указания ожидающим его у палатки солдатам.
Конечно, кто бы сомневался! Чего ещё он мог ждать с утра пораньше от этого невыносимого хама. Остаётся теперь только быстро перекусить и выметаться наружу. Еда оказалась весьма кстати. В свете всего произошедшего за последнюю ночь, Ичиго даже не успел подумать о том, насколько он голоден, и теперь прочувствовал длительное воздержание от пищи в полной мере. Казалось, сейчас он способен проглотить целую лошадь, а не только кусок чёрствого хлеба с вяленым мясом.
Последствия бурно проведённой ночи не позволяли забыть о ней ни на секунду. В жёстком седле Куросаки никак не мог устроиться, чтобы не потревожить пострадавшую от жаркой страсти часть тела. Только после того, как Хисаги уже третий раз к нему обернулся и спросил всё ли в порядке, Ичиго стиснув зубы, попытался перестать ёрзать за его спиной. Рассказать другу о случившемся он был пока не готов, к тому же искрящиеся весельем глаза Шухея не давали полной уверенности, что он не знает, о том, что произошло прошлой ночью между ним и ледяным капитаном.
Решив не поднимать пока эту сложную, непонятную даже для самого себя тему, Ичиго с удвоенным рвением принялся расспрашивать Хисаги о печатях силы и всем, что было с ними связано. Как и обещал Джаггерджек, Шухей с готовностью отозвался и ответил на все вопросы Куросаки, не преминув оплести повествование красочными объяснениями и всевозможными подробностями.
Оказалось, печати силы помогали раскрыться и полностью реализоваться имеющимся у их владельца возможностям. У каждого своим.
Право обладания этой магической печатью, получали далеко не многие. Только избранные могли справиться с обретенной силой и обратить ее в преимущество.
Хисаги, насколько ему позволяли собственные знания, рассказал Ичиго о возможностях Гриммджо и Ренджи, полученных благодаря стараниям Урахары. Об этом человеке Шухей если и хотел поведать больше, то просто не мог. Таинственный, появляющийся внезапно, совершенно непредсказуемый маг, очень тщательно скрывал подробности собственного происхождения, а также всего, что хоть отдаленно было связано с личной жизнью.
Единственное, что знал Шухей наверняка, это то, что Урахара неизменно появляется там, где может потребоваться его помощь в становлении уникального человека, обладающего определённым даром.
- Хисаги, а как ты получил свою печать?
- Хммм… Это произошло семь лет назад. Мне тогда было восемнадцать, как тебе сейчас. Я был учеником травника, помогал собирать растения и готовить лекарства.
Как раз в то время Айзен напал на наш город. Город не город, скорее большая деревня, но плодородные земли вокруг делали её лакомым куском для владыки Каракуры с его непрестанно растущим войском. Соуске никогда не церемонится с мирными жителями, для него в порядке вещей спалить поселение дотла, или, если нужно, оставить и превратить людей в безмолвных рабов, под страхом смерти горбатящихся на него до конца жизни.
- Он и в Каракуре казнил, направо и налево, не раздумывая. Что уж говорить о завоеванных им землях, – Ичиго тяжело вздохнул. В памяти снова всколыхнулись события недавнего прошлого. В какой-то момент Куросаки даже явственно ощутил мерзкий гнилостный запах сырого подземелья, откуда его повели на эшафот.
- Так вот, пришлось спешно покидать родной город, стараясь увести оттуда хотя бы детей. Но Айзен не мог позволить уйти даже им. За нами последовала погоня, чтобы найти и уничтожить. Никто бы не выжил, если бы… – Хисаги обернулся. На его лице заиграла тёплая, счастливая улыбка. – Если бы не Джаггерджек. Именно он с отрядом отбил нас от преследователей. Поселение, конечно, спасти не удалось, Соуске спалил его, поняв, что придётся отступить под натиском войска Гриммджо. Его главное правило – лучше разрушить, чем позволить врагу ступить на захваченную территорию.
- А как ты попал...
- К нему в отряд? Всё просто, Джаггерджек наблюдал за тем, как я помогал лечить солдат и заметил, что могу прикосновением рук заживлять раны. Уже тогда у меня появилась эта способность, только очень-очень слабая. Он спросил, не хочу ли я стать его войсковым лекарем и я согласился. Мне, собственно говоря, и возвращаться-то было некуда. Город сожжён, семьи и родных у меня не было, так что… – Шухей грустно вздохнул, всего на миг улыбка исчезла и в глазах промелькнула печаль. - А потом вдруг появился тот таинственный маг Урахара и рассказал мне о печатях силы. Не только рассказал, но и помог получить гораздо большие возможности.
- А Ренджи?
- Ренджи присоединился к Гриммджо немного позже, спустя два года. К тому времени я уже стал частью ордена Свободных душ.
Куросаки задавал ещё много вопросов, на которые Шухей с удовольствием отвечал, пока на заре они не достигли предместий Рарзуры.
Джаггерджек и Абараи наблюдали за разворачивающимся недалеко от городских ворот лагерем. На широкой равнине одна за другой спешно вырастали палатки, солдаты торопились разжечь костры и отдохнуть после длительного перехода. Здесь, у Рарзуры планировалось остановиться на несколько дней.
- Не думал, что Айзен настолько быстро соберёт достаточно сил, чтобы перекрыть нам пути в Такаоку, – Гриммджо пристально смотрел вдаль, в ту сторону, где окружная дорога уходила к их землям.
- Неясно всё как-то. Слишком доклады разведчиков в описании не совпадают. Ладно, основная дорога в Такаоку отрезана, это подтвердили сразу три группы, которые осматривали местность ежедневно. Но вот пути через Кшерт и Масуду… Тут однозначных сведений нет. В один день докладывают, что в лесу, недалеко от Кшерта, расположен вражеский отряд. На следующий день, другая группа утверждает, что всё чисто и подступы к городу свободны. На третий вообще сообщают, что это часть войска из Масуды, зачем - не понятно укрывшаяся у соседнего поселения. Чертовщина какая-то! – Ренджи раздражённо пожал плечами и развернулся в сторону ворот. – Тоже мне, вояки недоделанные, не могут нормально обстановку оценить.
- Не дёргайся. Отправь отряды в сторону Кшерта и Такаоки, после их возвращения решим что делать. А пока стоит навестить хозяина ближайшего путного постоялого двора. Я думаю, проблем с размещением не будет, – Гриммджо довольно улыбнулся в предвкушении хорошего отдыха.
- Ага. Сил нет, как хочется поваляться на мягкой постели, – Абараи в ответ ему оскалился во все тридцать два. – Что, рыжего мальчишку с собой потащишь? Я смотрю, он тебе приглянулся не на шутку.
- Почему нет, грех отказываться от такого лакомого кусочка, – Джаггерджек лукаво подмигнул другу. – Он вовсе не так плох, как могло показаться в самом начале.
- Ну, сомнения на его счёт были как раз только у тебя. Ичиго парень что надо. Для его возраста очень умный, способный и вообще, таких смельчаков ещё поискать.
- Да уж. Прямо не знаю, продолжать спасать его от собственной глупости, или ещё кого найти на замену, – Гриммджо расхохотался вместе с Абараи. – Пойду, поищу этого строптивца, а то ведь не ровен час куда-нибудь вляпается.
- Не преувеличивай. Тебе просто нравится наслаждаться своей маленькой победой над этим парнем. Только не расслабляйся, вертеть собой он точно не позволит. Не ровен час, Джаггерджек, нарвёшься на ответный удар, – Ренджи злорадно усмехнулся. – Я пойду, договорюсь по поводу комнат, а ты пока поищи своего кузнеца. Они наверняка вместе с Шухеем занимаются ранеными или обустройством ночлега. В последнее время эти двое постоянно вместе, я даже начинаю ревновать, – Абараи расхохотался в голос и подмигнул молчаливому другу. – Шучу. Хисаги нашёл в Ичиго родственную душу, а это само по себе очень многое значит. Давно я его таким одухотворённым не видел.
- Да, сошлись они действительно близко… – Гриммджо проводил взглядом уходящего Ренджи и медленно направился в сторону лагеря. – На мой взгляд, даже слишком.
Джаггерджек нахмурился, вспоминая как много времени Шухей и этот рыжий недомерок проводят вместе. Даже то, что им, по воле случая, приходится ехать на одной лошади, из-за недостатка рук, вместе помогать раненым или заниматься прочими необходимыми для войска делами, не оправдывало, по мнению ледяного капитана, столь сильной привязанности. Так легко, так запросто эти двое общались на любые темы и выглядели при этом абсолютно счастливыми. Гриммджо в какой-то степени завидовал подобным отношениям. Он, с его склонностью к скрытности, молчаливости и весьма своеобразной манере общения с людьми, не мог так непринуждённо вести себя с кем бы то ни было, даже если этот кто-то ему очень нравился. А Куросаки нравился Джаггерджеку очень сильно, это обстоятельство уж не имело смысла скрывать хотя бы от самого себя. Нравился и бесил до невозможности. В некоторые моменты рыжего мальчишку хотелось придушить собственными руками и тут же зацеловать до смерти, с хрипом вырывая последние крохи дыхания у него из лёгких.
Такого человека хотелось иметь рядом всегда. Далеко не в плане постельных утех, столь необходимых во время длительного воздержания, а гораздо больше. В Ичиго Гриммджо увидел нечто особенное, заметное, возможно, только для него одного. Этот сильный, уверенный в себе парень, несмотря на сложности и препятствия, упорно шёл вперёд, раз за разом доказывая, что может претендовать на победу в собственной маленькой войне. А такое поведение было для Джаггерджека самым явным показателем силы духа. Куросаки не сдастся, ни за что и никогда, поэтому завладеть сердцем Ичиго стало для Джаггерджека своего рода необходимостью.
-
-
13.06.2013 в 18:21Образ жизни военного чуть ли не с пелёнок не давал замахнуться на нормальные человеческие отношения в плане семьи. Завести жену и детей в такой ситуации было бы крайне не приемлемо. Пусть многие женщины в это непростое время и ждали своих благоверных, чуть ли не годами пропадающих в иноземных скитаниях, для себя Джаггерджек такой участи не хотел. Вернее не хотел обрекать кого-то на подобные страдания.
Зато многократно думал, насколько повезло Ренджи с Шухеем, ну, или наоборот, кто их теперь разберёт. Эти двое стали идеальными партнёрами друг для друга. Преданная дружба, помноженная на любовные отношения, делала их по-настоящему счастливыми, Гриммджо не раз убеждался в этом и в тайне даже завидовал. Встретить такого человека, способного принять его, понять, и находиться рядом было верхом всяческих желаний, но, в тоже время, оставалось несбыточной мечтой.
А когда он встретил Куросаки, с самого начала, ещё в Каракуре, в его сердце зародилась надежда. Надежда на то, чего никогда не было, но до безумия хотелось иметь. Этот рыжий парень сумел заставить посмотреть на мир по-другому, в какой-то степени, и намертво привязал к себе своей идиотской непосредственностью и манерой привлекать неприятности на свою симпатичную задницу.
Гриммджо даже в мыслях не предполагал, что Куросаки может упереться и не захотеть покидать лагерь, чтобы переночевать вместе с ним на постоялом дворе. Что за чушь! Прошлой ночью так самозабвенно отдавался ему в палатке, а теперь не хочет продолжить приятное времяпрепровождение в более удобных условиях! Да что этот недомерок о себе возомнил! Пришлось, чуть ли не волоком тащить его в город.
- Я бы мог преспокойно переночевать в лагере, зачем ты меня сюда привёл? – Ичиго скрестил руки на груди, не понимая такой настойчивости Джаггерджека.
- Потому что, есть возможность, наконец, по-человечески отдохнуть. Чего ерепенишься? Только дурак откажется после многодневного похода от возможности вымыться и нормально выспаться.
В подтверждение его слов в комнату вошёл здоровенный парень с двумя вёдрами в руках. Играючи опрокинул их в стоящую в углу широкую бочку, наполнив почти доверху и пробасил:
- Готово, можете мыться.
- Хорошо. К обеду не зови, сами спустимся. А ещё лучше, принесёшь сюда, когда скажу, – Гриммджо дождался пока за прислужником закроется дверь, и в два шага оказался возле насупившегося Куросаки, прижимая его к стене. Наклонился к самому уху, чувствуя, как парень вздрогнул всего лишь от предвкушения, и лизнул мочку.
- На такой широкой кровати можно не только выспаться, но и вдоволь позаниматься куда более приятными вещами.
Жаркое дыхание опалило, пробирая до самых костей. Воспоминания прошлой ночи мгновенно взбудоражили, заставляя горячую волну возбуждения растекаться по всему телу, предательски реагирующему на каждое прикосновение Гриммджо. Ичиго с трудом совладал с собой и попытался оттолкнуть его, чтобы разорвать дурманящий плен близости. Однако, капитан даже не подумал отстраниться, ещё сильнее притискивая парня к стене.
- Стой, хватит! – Куросаки старался докричаться до самоуверенного наглеца, отворачиваясь от поцелуев, которыми Джаггерджек покрывал его шею и лицо. – Перестань надо мной издеваться! Здесь, в городе, ты можешь найти кого угодно для своих развлечений. Любая красотка, наверняка, с великим удовольствием составит тебе компанию до завтрашнего утра, если пожелаешь.
- Конечно. Я и не сомневаюсь, что в этом гостеприимном городе найдётся дюжина-другая девушек и даже парней, готовых провести со мной время. Ублажая, выполняя каждую мою прихоть и потакая желаниям. Бесспорно, очень заманчиво после долгого утомительного перехода оказаться в объятиях на всё готовых прелестниц. Но… – Гриммджо смотрел прямо в глаза рыжего упрямца, которые он так соблазнительно прикрыл длинными тёмными ресницами, стараясь не видеть насмешки на губах дразнящего его капитана. – Но ты всё-таки непроходимый тупица.
Куросаки закусил нижнюю губу, воинственно вздёрнув подбородок, и уже собирался высказаться по поводу очередных оскорблений.
- Тише, только не брыкайся снова, – Джаггерджек успокаивающе погладил Ичиго по волосам, осторожно скользнул пальцами по щеке и невесомым прикосновением обвёл контур губ, так доверчиво приоткрывшихся от мимолётной ласки. - Неужели не доходит, что я привёл в свою комнату тебя именно потому, что так хочу? Я хочу тебя, хочу, чтобы ты остался здесь со мной. Ты, а не кто-то другой. И… – Гриммджо опустил руку и через плотную ткань штанов несильно сжал возбуждённый член затаившего дыхание парня. – Ты тоже этого хочешь, чтобы ни говорил и как бы ни старался сопротивляться.
- Ненавижу… – Хрипло, еле слышно прошептал Куросаки на выдохе и толкнулся в ласкающую его руку напряжённой плотью, готовой разорвать оковы жёсткой ткани. Как ни крути, а провести, возможно, последнюю ночь, или не только ночь, с этим человеком, было своего рода мечтой. Всего чуть-чуть и настанет пора расставаться. Тогда уже поздно будет кричать или молча смотреть вслед уходящему ледяному капитану. Почему же тогда не воспользоваться этой, пожалуй, последней возможностью и не побыть рядом с тем, кого по-настоящему полюбил. И пусть звучит это глупо и по-девичьи – плевать! Сейчас и здесь рядом именно тот, кого хотелось бы видеть всегда.
- Знаю… Ты уже говорил, – лёгкая улыбка коснулась губ Джаггерджека, и он со всей страстью, сжигающей его изнутри, приник к желанным искусанным губам своего персонального рыжего наваждения жёстким поцелуем. – Сегодня я покажу тебе кое-что новенькое. В воде можно неплохо порезвиться, совместить, так сказать, полезное с приятным. – Капитан подтолкнул разомлевшего от поцелуев Куросаки в сторону бочки, от которой расходились полупрозрачные лоскуты пара, обещая неземное блаженство. – Давай-давай, раздевайся и забирайся внутрь.
О необходимости пообедать, а вернее поужинать, они вспомнили уже ближе к вечеру. Спотыкаясь о разбросанную на полу одежду, Гриммджо подошёл к выходу. Как оказалось, приставленный к ним служка далеко не уходил, стоило только Джаггерджеку открыть дверь, сразу за ней обнаружился всё тот же хмурый здоровяк, наполнявший для них бочку.
- Чёрт! – Ичиго невнятно выругался и попытался скрыться с головой под толстым одеялом. Сон и голод как рукой сняло, стоило подумать о том, что этот человек находился под дверью всё то время, что они пробыли в этой комнате вместе. Если так, его спокойствию стоит отдать должное. Послушать ему определённо было что.
- Принеси нам поесть. Только быстрее и вина не забудь прихватить. Да не кислого, а стоявшего, из дальнего погреба, – Гриммджо, судя по всему, присутствие этого бугая совершенно не смутило.
- Он всё время был там? – Ичиго, высунув нос из-под одеяла, недоверчиво косился в сторону прохаживающегося по комнате Джаггерджека.
- Не знаю, скорее всего. А что? Это его работа. Ему, по большому счёту, глубоко плевать, что и как тут происходит, главное - вовремя угодить гостю и не заставить жаловаться хозяину. Так что вылезай из своего укрытия и готовься к ужину. Я страх как проголодался!
После скудной походной пищи жареная свинина с травами казалась просто божественной. К тому же, рьяные постельные утехи только добавили аппетита. Ичиго даже не думал, что просто поесть, может быть настолько сильным удовольствием.
- Вкусно? – Гриммджо искоса наблюдал за рыжиком, поглощающим мясо с бешеной скоростью, и довольно улыбался.
- Очень! Я такой вкуснятины, по-моему, вообще никогда ни ел! – Куросаки лишь на мгновение оторвался от своей тарелки и снова принялся за еду.
- Это, потому что хорошо проголодался. С моей помощью, естественно!
Тут же довольное донельзя лицо Ичиго стало напряжённым. Он перестал жевать и лишь изредка бросал короткие взгляды, то на тарелку, то на издевающегося над ним капитана. А потом вдруг резко повернулся к Джаггерджеку, улыбнулся во все тридцать два и вполне довольный собой продолжил поглощать ужин.
- Ага! Так оно точно вкуснее!
Гриммджо даже на некоторое время опешил, раздумывая над столь резкой сменой поведения рыжего.
Трапеза медленно, но верно переросла в кувыркания на кровати, когда дурачащийся Ичиго не задумываясь о последствиях, увалился на спину и продемонстрировал свой полный живот. Джаггерджек подхватил его игривое настроение и с нескрываемым удовольствием принялся щекотать распластавшегося на перине парня. Уставшие и разомлевшие от сытной еды, они совсем недолго предавались глупым безумствам и почти одновременно уснули, обнявшись, переплетая ноги и руки, словно пытаясь слиться воедино в порыве стать ближе хоть на какое-то время.
Как оказалось, проспали они аж до следующего утра. Лишь резкий стук в дверь, а потом и стремительно приближающиеся к кровати громкие шаги, разбудили их.
-
-
13.06.2013 в 18:24- Погоди, может, решили просто пройти до преддверия Масуды и убедиться в том, что и там всё чисто? – Гриммджо уже не выглядел сонным. Он буквально за секунды превратился во внимательного слушателя, готового к обсуждению важных вопросов.
- Не дури, сам знаешь, что без особого приказа никто от маршрута уклоняться не станет, если, опять же, не произойдёт чего-то непредвиденного.
- И что ты предлагаешь? Отправим ещё один отряд? – Джаггерджек поднялся с кровати, и совершенно не смущаясь стоящего рядом друга, абсолютно голым стал выискивать на полу свою одежду.
- Да, только мы с Шухеем отправимся вместе с ними. У нас нет времени слишком долго разбираться во всех этих разногласиях и несостыковках. Надо наверняка выяснить, что и как на границах с Такаокой. И раз из Кшерта и Масуды не поступает никаких известий, мы пойдём и разузнаем положение вещей сами. Другого выхода всё равно нет, а помощи от Рарзуры в этом деле никакой.
- Хорошо, только ты ведь прекрасно понимаешь, что дело явно непростое и стоит быть как можно осторожнее, – Гриммджо уже оделся и снова сел на кровать, рядом с напряжённо замершим Абараи. – Нужно взять больше людей.
- Это само собой. Но особо большой толпой тоже не разгуляешься, так что, придётся выбирать самых лучших, – Ренджи вздрогнул и словно отмер после длительного забвения. – Може,т зря мы всё это себе накручиваем. Может, и нет никаких проблем и препятствий на пути к Такаоке со стороны этих соседних городов. А разведчики просто ушли в сторону Масуды наперекор приказу или… Ну мало ли что, или времени всё-таки прошло ещё не так уж и много.
- Ну… Не знаю, странно это всё как-то. Уж среди наших любителей нарушать устав точно не наблюдается. Для такой кардинальной смены направления им нужна действительно веская причина.
- Я с вами! – раздавшийся столь неожиданно, громкий голос Куросаки заставил обоих капитанов пристально посмотреть на него, соизволившего, наконец, выбраться из под спасительного одеяла. – А что? – глядя на двоих, непонимающе уставившихся на него мужчин, Ичиго продолжил: - Как раз, если пути к Кшерту окажутся свободными, я смогу спокойно попасть туда и найти своих пропавших сестёр. Просто дойду с Ренджи и Шухеем до города и останусь там, – поглощенный своей новой идеей, Ичиго даже перестал обращать внимание на то, что он голый, в постели с ненавистным капитаном, Абараи прекрасно видит его и всё понимает.
Подумаешь, по сравнению с перспективой оказаться рядом с Юзу и Карин, всё остальное просто меркло и становилось незначительным.
- Нет. Даже не думай! – Гриммджо говорил спокойно, тихо, но в тоже время невероятно устрашающе.
- Почему? Что не так? - Ичиго искренне недоумевал. Поведение Джаггерджека казалось слишком неправильным и непонятным. – Мне нужно в Кшерт!
- Я знаю, что тебе нужно именно туда, только сейчас для этого крайне неудачное время и не подходящие обстоятельства.
- Да какие тут могут быть подходящие обстоятельства! Может, это на самом деле единственный шанс! Не пойду сейчас – потом такой возможности ещё долго не представится, а мои сёстры находятся непонятно где и с кем! И… И я даже не знаю, всё ли с ними в порядке! – Куросаки злился просто до безумия и готов был на что угодно, чтобы найти девочек.
- Заткнись… Просто заткнись! – Гриммджо угрожающе посмотрел на трепыхающегося в одеяле парня. – Это тебе не шутки! Никто не может знать, что там происходит на самом деле и каковы реальные шансы попасть в Кшерт. Может быть город уже занят противником, и, направившись туда, вы попадёте в ловушку!
- Но как же тогда Ренджи и Шухей? Они ведь всё равно пойдут?
- Да, они пойдут! Но они к этому подготовлены и смогут вовремя повернуть назад, не подвергая себя опасности. С тобой же им точно грозит целая куча неприятностей!
- Какой же ты упрямый осёл! Ты думаешь, я совсем не способен ни на что! И из-за меня могут возникать только проблемы, не больше?
- Я не думаю, я знаю, рыжая мелочь! И на твоём месте я бы прислушался к мнению старших и прекратил, наконец, свои бестолковые геройские происки!
- А что, Джаггерджек, может ему действительно пойти с нами? Кшерт совсем близко и если никой угрозы не существует, получится проводить прямо до ворот. При других обстоятельствах конечно можно было бы помочь найти девочек, хотя бы попросить градоначальника указать место расположения переселенцев из Каракуры, но времени у нас нет и…
- Абараи, у тебя что, после ночи в мягкой постельке и сытной кормёжки мозг подал в отставку? И вообще, какого чёрта ты лезешь со своими предложениями? Тебе мало солдат в подчинении, чтоб им указания раздавать? Так иди Шухею своему подкинь идейку другую, если так неймётся! Выметайся из комнаты, я сейчас спущусь, там и поговорим.
- Да что ты так взъелся? Я ведь просто поддержал Ичиго! Он хочет быстрее найти сестёр, и сейчас как раз есть такая возможность, – Ренджи немного опешил от такой резкой реакции на свои слова. Хорошим собеседником Гриммджо никогда не был, но чтобы вот так кидаться…
- Конечно, а ещё есть возможность по своей дурости вляпаться в какую-нибудь переделку! Может, я не доходчиво объясняю, но ты, случаем, не забыл, куда вы направляетесь, а? Вы идёте осматривать территорию, чтобы убедиться, что подступы к Кшерту чисты. А почему, не подскажешь? Потому что сведения, принесённые разведчиками, в корне отличаются друг от друга, а последний отряд вообще до сих пор не вернулся. Нельзя исключать того, что они попросту попали в засаду и их перебили всех как овец на бойне! И в свете всего происходящего ты предлагаешь этому безмозглому мальчишке увеселительную прогулку по окрестным местам? – Джаггерджека трясло от злости, как друг может не понимать его. Как можно быть таким легкомысленным в столь сложной ситуации и подвергать риску жизнь ещё и простого человека, ничего не смыслящего в военном деле.
- Ладно-ладно, успокойся! Ты действительно прав, это я не подумав предложил. Ни к чему сейчас ему идти с нами. Лучше позже, но наверняка добраться до Кшерта, когда всё успокоится.
- Снизошло озарение, наконец! Иди, готовься к выходу, собирай людей, нечего тут советчиком заделываться!
Абараи решил больше не испытывать судьбу и, не говоря ни слова, вышел за дверь.
- Совсем озверел, как будто я ему предложил сделку с Айзеном! – вполголоса чертыхался недовольный Ренджи, спускаясь на первый этаж. - И чего такой бешеный, вроде мальчишка в кровати, значит, время провели, как полагается. Ведь только предложил удобный для всех вариант, ну, рискованный, естественно, куда сейчас без этого, а он меня готов разорвать был собственноручно. Как будто парень не должен сам решать, что делать. По сути, до нужного ему места почти добрались… – Абараи замер на середине лестницы, внезапно осенённый догадкой. По его лицу вмиг расползлась лукавая довольная улыбка. – Так вот в чём дело, припадочный ты наш. Вот почему ты так беснуешься. Это всё из-за Ичиго! Вляпались вы, господин Джаггерджек, по самое не хочу, своей командирской задницей! Ха! У мальчишки всё-таки получилось пробить твою ледяную броню! Я знал, что это рано или поздно произойдёт, и Куросаки как раз тот, кто смог совершить невероятное. Это надо же, оказывается, наш суровый Гриммджо просто влюбился! Только всё равно, чего так орать-то? Мог бы сказать по-человечески, что я не понял бы?
Ренджи подошёл к открытым дверям и остановился, наблюдая за сидящим у окна Шухеем. Хисаги уже пообедал и сейчас рассматривал что-то заинтересовавшее его за окном, ожидая возвращения Абараи.
Понял, ещё как понял бы. Ведь у него самого есть дорогой человек. Не просто дорогой, Шухей стал частью его жизни, самой важной и самой нужной, без него существование потеряло бы всякий смысл. Легко и просто, будто так и должно быть, судьба свела двух предназначенных друг для друга людей. Вот так, в одночасье, понимаешь, что готов на всё, лишь бы продолжать идти рядом.
- Я уже сошёл с ума, а тебе только предстоит, Джаггерджек. Но это безумие может стать самой большой радостью в твоей жизни, как однажды произошло со мной, – пробормотав себе под нос, Ренджи окликнул Хисаги. Нужно было быстро собирать людей и отправляться к Кшерту.
- Какого чёрта ты решаешь, что мне делать, а что нет? – Ичиго вскочил с кровати и начал в спешке собирать свои вещи. – Я не твоя собственность!
- Ты прекрасно слышал, что я говорил. Думаю, приведённых доводов вполне достаточно, сейчас ты не можешь идти в Кшерт, это опасно. А твои куриные мозги не в состоянии понять даже таких элементарных вещей.
- Конечно, оскорбляй меня дальше! Это ведь как раз в твоём духе, чего ещё ожидать от такого бездушного чурбана! Только и можешь, что орать и навязывать людям свою волю! И вообще, ты не имеешь права указывать мне, я не твой солдат и не собираюсь исполнять твои приказы! – Куросаки негодовал, этот ненормальный мешает ему найти сестёр. Да какое ему дело, когда и куда он пойдёт?
- Зато я имею полное право решать, в каком составе отряд пойдёт к Кшерту. И твоё присутствие там, уж поверь, не запланировано, не спорь!
- Что ты за человек такой? Неужели не понимаешь, что мне нужно как можно быстрее найти Карин и Юзу, и сейчас как раз у меня появился шанс попасть в город?
- У тебя появился шанс потерять свою бестолковую голову! Мне что, снова повторить, почему ты не пойдёшь сейчас вместе с Абараи? Маленькому мальчику нужно в красках расписать возможные исходы этого мероприятия?
-
-
13.06.2013 в 18:26- Раз понимаешь, закрой рот! Если будешь продолжать упираться в том же духе, точно не найдёшь своих сестёр. Ты просто сдохнешь раньше, чем доберёшься до Кшерта! Не вынуждай приказывать моим людям следить за твоим передвижением. Пытаться уйти одному из города, вокруг которого со всех сторон вражеские войска - самоубийство.
- Я не собираюсь никуда идти один, я хотел пойти с Шухеем и Ренджи!
- Нет. Ты останешься здесь, и мы вместе дождёмся их возвращения. Это не обсуждается.
- Упрямый осёл! Да какая тебе разница…
- Если бы мне было всё равно, что случится с одним никчёмным рыжим мальчишкой, я бы даже не стал тратить время на бесполезный спор, – Джаггерджек замолчал, обдумывая свои следующие слова. - Послушай, Ичиго, я обещаю тебе, что если в предместьях Кшерта всё чисто и никакой угрозы нет, мы пойдём тем путём и я лично помогу тебе найти сестёр. То же самое предлагал Абараи. А сейчас угомони свой дух сопротивления и просто перестань раздражать бестолковыми разговорами, – Гриммджо говорил серьёзно и совершенно спокойно, что само по себе заставило Ичиго замолчать от удивления. Он ещё долго стоял и смотрел на закрывшуюся за капитаном дверь, размышляя о происходящем.
Пройти такой длинный путь и в самом конце, из-за спешки и собственной горячности, потерять шанс найти родных? Нет, он не может так поступить. Надо собраться с мыслями, успокоиться и… Довериться этому ненормальному. Если всё выйдет, как сказал Джаггерджек, и ему действительно помогут найти девочек, он готов подождать. Но как же неимоверно сложно ждать, когда хочется нестись со всех ног, когда все мысли забиты только одним - скорее увидеть Карин и Юзу, убедиться что с ними всё в порядке и вернуться домой. Только одно «но» омрачало обрисованную сознанием картину воссоединения с семьёй: как только он доберётся до Кшерта, с Гриммджо их дороги разойдутся навсегда. Если бы ледяной капитан видел в нём кого-то большего, нежели бестолкового никчёмного мальчишку. Если бы только дал шанс проявить себя и показать на что он способен…
Ичиго встряхнул головой, пытаясь разогнать совершенно безумные мысли. Никогда Джаггерджек не будет относиться к нему серьёзно, и тем более не захочет, чтобы он был рядом.
Ренджи и Шухей с небольшим отрядом почти достигли Кшерта, оставалось обогнуть широкий пролесок и подняться на холм. С него уже будет видно город и через час они окажутся у ворот.
Вдруг с ближайших деревьев взметнулась стая птиц, с громким криком поднимаясь высоко в небо. Послышался свист стрел, и сразу трое солдат, замыкающих строй, повалились с коней на землю. На открытом пространстве, для арбалетчиков они были лёгкой мишенью. С возвышенности уже стремительно неслась конница, позади тоже слышался всё нарастающий топот копыт.
Нападающих было слишком много, чтобы суметь оказать сопротивление, а захлопнувшаяся ловушка уже не давала путей к отступлению. Окружённый со всех сторон отряд приготовился принять свой последний бой.
Не прошло и минуты, как Абараи понял, что в живых остались только они с Хисаги, и что тёмные рыцари больше не пытаются нападать, а стоят плотным кольцом вокруг. Вдали, на самой вершине холма он увидел одинокого всадника в сияющих чёрных доспехах и белоснежном, развевающемся на ветру плаще. Только один капитан из армии Айзена носил собственный отличительный знак, накидку с фамильным гербом – Кучики Бьякуя.
Теперь Ренджи знал, что ловушка была устроена специально для них. Белый принц ждал здесь именно его.
-
-
13.06.2013 в 18:35Сознание возвращалось рывками. Боль в затылке нещадно пульсировала, приложили его неслабо. Абараи не понял толком, что произошло. Он всего лишь на мгновение отвлёкся на фигуру, возвышающуюся на холме, как замершие на расстоянии тёмные рыцари ринулись в атаку. Ренджи уже сбился со счёта, раскидывая вражеских воинов направо и налево, неизменно стараясь оставаться рядом с Шухеем. Чёрная грохочущая масса наступала, норовя погрести под мутью смертоносного потока. В какой-то момент он пропустил удар, потом ещё один и ещё. И, наконец, свет перед глазами померк, оставляя всполохи глухой боли топить уходящее сознание. Единственной, самой последней мыслью было, жив ли ещё Хисаги, или…
- Здравствуй, Ренджи, – тихий ровный голос донёсся из темноты, мерзкими отголосками прошлого всколыхнув в памяти всё то, что так старательно было похоронено в душе. – Долго же тебя пришлось ждать.
Абараи с трудом открыл глаза. Резкая боль в затылке заставила дёрнуться, из рассечённой губы струйкой потекла кровь, спёкшиеся куски противно перекатывались на языке. Сдвинуться с места он не мог. Руки и ноги были закованы цепями, примотанными позади к невысокому столбу, накрепко вбитому в землю.
На коленях, полуголый, Ренджи уже давно не чувствовал себя настолько беспомощным. Как он понял, находились они в большом шатре, разбитом прямо в лесу у Кшерта.
- Здравия желать не стану, – сплюнув перед собой, тихо прохрипел Абараи. – Слишком много чести вашему высочеству, а любые недуги вам и так нипочём.
- Что же ты так грубо, и почему на вы? Неужели забыл, как часто выкрикивал моё имя в порыве страсти, а, Ренджи? Мы с тобой забывали про субординацию и прочие предрассудки, как только…
- Умолкни. Просто заткнись! – Абараи вскинул голову, злым, ненавидящим взглядом опаляя стоящего перед ним безупречно красивого, с аристократической выправкой мужчину. Этот высокородный, возомнивший себя всемогущим, сродни Айзену, вызывал к себе теперь лишь гнев и презрение. А когда-то… Когда-то был для Ренджи всем. По крайней мере, так ему казалось, пока он не разобрался в собственном мировосприятии, не решил, что ему по-настоящему нужно и не встретил Шухея.
- Мммм… Узнаю знакомый, родной голос. А то мямлишь что-то невнятное себе под нос, слушать противно, – Бьякуя немного пригнулся, всматриваясь в лицо пленённого противника, а потом грациозно, словно красуясь, распрямился, демонстрируя свою стать. Медленно, шаг за шагом, он стал прохаживаться, свысока наблюдая за поверженным врагом.
- Я на встречу с тобой не навязывался, не считаю нужным расшаркиваться. И вообще, что-то вы, капитан Кучики, растеряли все свои хорошие манеры. Так грубо, заманить меня в ловушку, взять в плен, чтобы поговорить. Я удивлён, можно было гонца с письмом отправить, если так не терпелось узнать о моей жизни. Или вы надеетесь выпытать что-то ценное для великого Соуске? Тогда спешу вас огорчить, можете сразу казнить. Так как кому, как ни вам, известно, что ничего интересующего ваши мерзкие душонки я не скажу.
- Я знал, что ты меня не разочаруешь. Ты всегда был таким, Ренджи. И именно таким мне нравился, – ни один мускул на лице белого принца не дрогнул, когда он говорил эти слова, лишь тонкая чёрная бровь слегка изогнулась, выдавая внутренне волнение.
- Тебе нравился не я, и ты прекрасно это знаешь, Бьякуя. Тебе была нужна моя сила, чтобы достичь своих целей. Я всегда был лишь оружием в твоих руках, – Абараи дёрнулся, пытаясь свести впереди себя руки, но крепкие цепи не позволили этого.
- Не трепыхайся, всё равно не сможешь ничего сделать. На цепях заклинание пустоты, твои силы не смогут пробудиться, как ни старайся.
- Сукин сын! Чего ты хочешь от меня? – Ренджи снова изо всех сил рванулся вперёд, пытаясь разорвать ненавистные оковы. – Хочешь убить – убей!
Белый принц будто и не замечал метаний своего бывшего подчинённого. Всё так же спокойно и невозмутимо он прохаживался перед ним, глядя сверху вниз, как на недостойного раба. Подошёл ближе, наклонился, тонкой изящной ладонью ухватил за подбородок и приподнял его, заставляя посмотреть себе в глаза.
- Ты предал меня, Ренджи. Ты встал на противоположную сторону. А ведь я так заботился о тебе, именно я помог тебе обрести печать силы.
- Нет! Это ты предал меня! – Абараи трясся от гнева, гремя не дающими свободы цепями. – Нет… Ты предал не только меня, ты предал всё, что было правильным и настоящим, для тебя много лет назад! Ты предал самого себя, Бьякуя! И я не смог больше находиться рядом с одержимым алчностью и жаждой крови человеком! Я заблуждался, однажды поверив тебе! Даже не так, тогда, когда я верил, восхищался тобой и стремился всеми силами приблизиться к тому идеалу, которым ты для меня являлся, ты продал душу этому ненавистному Айзену! Самому подлому, жестокому, жадному человеку, для которого не существует ничего, кроме его жажды власти! Ты стал таким же…
- Сколько красивых слов, – белый капитан даже не повернулся в его сторону, разглядывая что-то ему одному видимое на стене шатра. – Только что они стоят на самом деле? Пустой трёп. Ничего не значащие фразы, разрывающие воздух твоим праведным гневом. Кто тебя научил всей этой ерунде? Тот мальчишка лекарь? Это ведь он, тот, кто стал тебе дороже собственной жизни?
- Шухей? Причём тут Шухей, мы ведь говорим о наших с тобой отношениях, Бьякуя! С чего ты вообще завёл о нём речь… – даже простое упоминание о Хисаги уже не понравилось Абараи. Кучики знал о нём, знал об их связи и мог использовать это против них, что неоднократно уже проделывал с неугодными ему людьми.
- Как всегда, тебе не удаётся утаить самого главного, важного для тебя. Ты такой открытый, Ренджи, весь как на ладони. В твоих глазах сейчас страх. Не просто страх, в них ужас, возможно, даже самый сильный, который тебе доводилось испытывать.
- Он жив? Скажи мне, он действительно жив? – Абараи был на пределе. Он сдерживался из последних сил, чтобы не заорать во всю глотку и не кинуться на этого высокомерного гада. Кинуться… Сейчас он был беспомощнее ребёнка, его силу сковали заклинанием. Наследный принц великого рода Кучики обладал многими способностями, этот дар был одним из самых простых его умений. - Где он?
- Какой ты нетерпеливый. В принципе, как и всегда, – Ренджи показалось, что Бьякуя даже усмехнулся, чего ранее он припомнить точно не мог – это означало, что белый принц практически обезумел от злости и сейчас от него можно ожидать чего угодно.
- Ты ушёл от меня к этому безумному голубоволосому стражнику справедливости, помешанному на мире и заботящемуся о нуждах недостойной челяди. Ты, Ренджи, променял меня на какого-то сироту простолюдина…
- Хватит никчёмных грязных речей! Этот простолюдин во сто крат благороднее и достойнее тебя, убийца невинных! И если ты считаешь мой выбор оскорбительным для твоего высокородного титула, то это означает только одно – ты не достоин всех тех регалий, что причитаются тебе с рождения! Ты давно утратил право называться сыном почтенного короля, оскорбив его своим падшим нравом. Ты… Ты не тот, кому я стремился подражать когда-то, с кого брал пример и на кого ровнялся. Мне жаль, что я провёл слишком много времени в твоём обществе и совершил слишком много страшных деяний под твоим флагом, Бьякуя. Связь с тобой – самая большая ошибка в моей жизни, которую я буду искупать до конца своих дней.
- Замечательно, – белый принц стоял перед склонившимся Абараи и медленно, громко хлопал в ладоши. – Каков слог, каков настрой! Я вновь не разочарован, ты всегда был сродни кипящему котлу, готовому вот-вот взорваться от переполняющих его эмоций. Только никогда… Слышишь? Никогда я не позволю тебе забыть, кто дал тебе эту силу и помог справиться с собственной слабостью. И если ради этого придётся пожертвовать жизнью юного травника, я буду только рад…
- Что? О чём ты говоришь? При чём тут Хисаги? Бьякуя, это касается только нас двоих!
- Опять идеализируешь. Мне всё равно, каким способом, главное - самым верным, но я добьюсь того, что ты будешь только моим, Ренджи. Приведите второго пленного, – капитан Кучики сделал лёгкий жест рукой, и с внешней стороны шатра началась какая-то возня. Буквально через несколько секунд внутрь ввели Шухея.
Без доспехов, в разодранной рубашке, истекающего кровью Хисаги втащили внутрь и поставили на колени прямо напротив прикованного Абараи.
- Зачем? Что ты делаешь, чёртов ублюдок! Не тронь его! – Ренджи понимал, что все его слова совершенно напрасны. Что Бьякуя прекрасно осведомлён об их отношениях и специально выбрал Шухея, чтобы сделать как можно больнее, дать прочувствовать всю силу мести покинутого белого принца. Только в этот момент всё сознание сконцентрировалось на боли дорогого человека, того, кто был рядом все эти годы, был самым важным и нужным. Никто, никогда не сможет даже приблизиться…
- Всего лишь мальчишка, – Бьякуя обошёл Хисаги сзади. – Неужели он стоит того, чтобы бросить всё то, чем ты жил долгие годы? А если его не станет, а, Ренджи? Что ты будешь делать тогда?
- Не смей! Ты, подлый убийца, убери от него свои лапы! – Абараи срывался на безумный крик, бесполезно дёргаясь в крепких цепях. – Я заставлю тебя сдохнуть, если ты хотя бы притронешься к нему, царственный урод!
- Мммм… Как же мне нравится твой настрой, – Кучики продолжал смотреть на извивающегося в оковах Ренджи, медленно доставая меч из ножен. – Именно такой реакции я и ожидал, всё идёт по плану. Я хочу, чтобы ты всегда думал только обо мне. Не важно как, главное, что твои мысли до конца дней будут заняты только мной, – отойдя на шаг подальше, Бьякуя поднял меч, неотрывно наблюдая за рвущимся Абараи. На мгновение в воздухе повисла полная тишина, сильнее напрягающая и заставляющая каждый нерв сжиматься в тугой, до боли стянутый узел.
-
-
13.06.2013 в 18:36Безумный крик огласил всю округу, Абараи не соображал, что происходит, он видел только пробитое клинком тело любимого, сползающее на землю. Его улыбка… Да, последнее, что увидел Ренджи, была та самая улыбка Шухея. Искривлённые от боли, окровавленные губы вдруг расслабились и он улыбнулся. По-настоящему, так, как всегда. В последний раз…
- Теперь ты вечно будешь помнить обо мне, Ренджи, – белый капитан аккуратно вытер лезвие меча, стряхивая мелкие капли крови, словно ничего и не произошло. – Ты будешь идти за мной до конца, будешь преследовать на краю света и…
- Капитан Кучики! – ворвавшийся в шатёр солдат немного попятился назад, наткнувшись на тело только что убитого пленного. – Через двадцать минут войска Гриммджо Джаггерджека будут здесь, надо срочно уходить!
Ренджи не замечал, как спешно покидали место стоянки вражеские воины. Не слышал и не видел ничего вокруг, кроме распластанного перед ним, окровавленного тела возлюбленного. Хотелось рваться изо всех сил, но кандалы намертво приковали его к ненавистному столбу. Хотелось кричать и выть от боли, разрывающей сердце, но с сухих губ слетал лишь еле слышный, хриплый стон.
Вот он, совсем рядом, но нельзя дотянуться. Нельзя поднять с сырой холодной земли, согревая бездыханное тело, баюкая на руках в безмолвном прощании.
Абараи застыл в одном положении, не отводя взгляда от побелевшего лица Шухея, пока не услышал лязг цепей за спиной. Лишь тогда он боковым зрением увидел стоящего рядом Джаггерджека и, не сказав ни слова, подполз к Хисаги. Осторожно, словно младенца, Ренджи обнял любимого, не чувствуя собственной боли, поднялся с ним на руках, и медленно понёс к выходу.
Прикинув приблизительное время возвращения отряда Ренджи с задания, Гриммджо вплотную занялся пополнением собственного войска. В три близлежащих союзных города были отправлены гонцы с запросом подкрепления. Градоначальник Рарзуры тоже согласился посодействовать, выделив в его распоряжение три конных и четыре отряда арбалетчиков.
По приблизительным подсчётам набиралось вполне приличное количество воинов, если союзники пришлют подкрепление, то армия станет гораздо более внушительной, нежели даже при походе на Каракуру. Как нельзя кстати. Впереди предстоит серьёзная битва и каждый человек на счету. Ни один солдат не будет лишним в схватке с самим Айзеном. А Соуске ждёт на подступах к Такаоке, и он уверен в собственной победе. Так что придётся постараться, сделать всё возможное, чтобы достойно подготовиться к этой роковой встрече.
От неотложных дел, как назло, постоянно отвлекали глупые мысли о Куросаки. Этот бестолковый кузнец уже основательно сидел в печёнке и не давал забыть о нём ни на минуту, до безумия раздражая Джаггерджека. Вот что за ненормальная реакция была у него сегодня утром на совершенно обыденные слова Ренджи? Ну, предложил взять с собой мальчишку, ну и что с того? Какого дьявола он так взбеленился? Скрипнув зубами от досады, Гриммджо нехотя признался сам себе, что просто не желает отпускать рыжего от себя. Да, именно так. Как бы по-дурацки это не звучало, но он действительно не хочет расставаться с Ичиго. Этот мальчишка за столь короткий срок, что они провели вместе, стал для него очень значимым, настолько, что теперь было просто невероятно сложно представить предстоящее расставание. И вообще, с чего это Абараи решил, что может распоряжаться дальнейшими передвижениями парня? Вот именно - он сам решит, когда ему можно будет идти на поиски сестёр.
Нет, он, конечно, прекрасно понимает, что Ичиго идёт с ними только для того, чтобы попасть в Кшерт, и что как только такая возможность появится, придётся раз и навсегда распрощаться с этим навязчивым недоразумением. Но… Уже не раз прокручивая в голове множество вариантов, Джаггерджек не находил единственно верного. Расставаться с Куросаки совершенно не хотелось. Ведь он кузнец, его умения могли пригодиться где угодно, даже в Такаоке, пожелай Ичиго осесть и работать там. Но нет, это невозможно. Он вернётся к себе домой, вместе с сёстрами. Оставалось только надеяться, что всё будет хорошо, и с девочками ничего не случилось. Тогда… А почему бы тогда не обосноваться в Каракуре? Кенпачи в скором времени наверняка приведёт город в порядок. Восстановит торговые пути, и люди потихоньку начнут возвращаться, поняв, что никакой угрозы так называемые «захватчики» не несут, напротив, стараются восстановить разрушенное во время битвы.
Что толку забивать себе голову ерундой! Сейчас нужно думать о другом, о более важном. Предстоит серьёзная битва с Айзеном, которую Гриммджо не может себе позволить проиграть. И не проиграет, а уж потом… Потом можно будет заняться и решением личных проблем, в лице одного бестолкового рыжего наваждения.
- Капитан! Капитан Джаггерджек! – в сторону постоялого двора бежал солдат, громко выкрикивая его имя.
Гриммджо непонимающе уставился на запыхавшегося воина. Что ещё могло случиться? По тому, как тот взволнован, было понятно, что ничего хорошего.
- Капитан Джаггерджек, только что вернулся один солдат из отряда, пропавшего на последнем задании! Он серьёзно ранен и срочно хочет поговорить с вами.
- Где он?
- В лагере, в палатке лекарей.
- Пошли.
Гриммджо почти бежал до нужного места. Плохое предчувствие не давало ему покоя. Значит, прав он был, когда говорил о возможной ловушке и… Не важно! Главное сейчас расспросить обо всём этого выжившего, пока он в состоянии разговаривать. То, что ему сейчас же придётся собирать отряд и отправляться следом за Абараи, не вызывало сомнений.
Выслушав доклад уцелевшего солдата, Джаггерджек молниеносно скомандовал сборы. Очень кстати оказались выделенные Рарзурой конные отряды. В полной готовности они буквально через полчаса двинулись в сторону Кшерта. В максимально доступном темпе, спустя пять часов они достигли преддверий города. Сразу же за пролеском, окаймляющим холм перед главной дорогой к воротам, были обнаружены первые трупы солдат из отряда, ушедшего с Ренджи.
Когда в лесу нашли шатёр, Гриммджо даже не надеялся увидеть в нём кого-то оставшегося в живых. Прикованный к столбу Абараи, мёртвый Шухей, лежащий почти перед ним, казались нереальными. Словно больное, ошалевшее от напряжения сознание подкинуло эту жуткую картину, в которую не хотелось верить. Всё что угодно, только не это.
Освободив друга, Джаггерджек с замирающим сердцем смотрел, как тот, не чувствуя себя, не осознавая происходящего, держит на руках тело Шухея. Всё это безумие казалось сном. Мерзким, гадким, самым страшным сном в жизни. Хисаги… Этот яркий, весёлый, добродушный парень, способный излечить не только тело, но и душу, был сродни тёплому утреннему солнцу. Таких, как он, Гриммджо не встречал никогда. Много лет назад, увидев его у горящей деревни, а потом и помогающего солдатам, Джаггерджек решил, что самое место этому особенному парню в его отряде. Никогда, ни разу в последствии об этом не пожалел. Шухей… Шухей был наделён не только особой силой, но и безграничной, бескорыстной душой, полной человеколюбия, столь редкого в это тяжёлое жестокое время.
-
-
13.06.2013 в 18:37Солдаты вернулись в лагерь, а телега в окружении воинов Рарзуры медленно въехала в городские ворота. Открытая повозка с телом покойного и склонившегося над ним в безмолвной скорби капитана Абараи проследовала до главной площади. Люди вокруг расступались, замирая, искренне сожалея о тяжкой утрате. Очень многим был знаком этот всегда радушный, простой молодой целитель, успевший за столь короткий срок помочь множеству нуждавшихся. Когда погибает кто-то достойный – это всегда тяжёлая потеря, всегда невосполнимая брешь, вырезанная кровавым клинком в сердцах понимающих и сострадающих. Шухей был действительно тем самым, вроде не слишком заметным и выдающимся, но именно тем, о ком будут помнить всегда. И помнить только хорошее, воздавая за его благие дела.
Ичиго сначала не понял, что произошло, когда по улице длинным строем потянулись солдаты и простые горожане, следуя за одинокой повозкой. С момента ухода Джаггерджека из города он не находил себе места, мечась по постоялому двору, пытаясь привести свои мысли в порядок и убедить самого себя в том, что всё произошедшее - досадная случайность и беспокоиться не о чем. Несмотря на то, что доклад выжившего солдата не сулил ничего хорошего, парень всеми силами настраивался на благоприятный результат этого внезапного похода.
Куросаки даже не удивился, когда на его ненавязчивую просьбу взять с собой, Гриммджо ответил однозначным отказом. Он и так понимал, что по-другому не будет и в такой ситуации капитан и подавно не возьмёт его с собой. Но что-то помешало снова заговорить о своих правах и прокричать о том, что он не собственность и не домашний зверёк. Глядя на лицо Джаггерджека, слишком напряжённое, искажённое безумным переживанием и даже страхом, Ичиго решил больше не спорить. Не тот случай, сейчас лучше просто уступить и ждать. Самое сложное и ненавистное занятие в мире. Но ничего иного в данный момент не дано. Надо набраться терпения и просто подождать.
А теперь, когда со второго этажа постоялого двора он разглядел повозку, того, кто в ней находился, Куросаки стремглав бросился вниз, на ходу придумывая подходящие объяснения собственному видению. Слишком нереальным и неприемлемым показалось то, что предстало перед глазами. Не может быть. Этого просто не может быть, только не Шухей.
Пробираясь сквозь толпу, окружающую телегу, Ичиго, холодея от ужаса, убеждался в правдивости своих домыслов. Беспорядочные фразы, которыми перебрасывались люди, не оставляли сомнений в том, что действительно произошло. Хисаги убит. Сама эта мысль казалась настолько безумной, что становилось невыносимо больно только от попыток осознать происходящее. С бешено колотящимся сердцем Куросаки приблизился к повозке, с трудом заставляя себя взглянуть на неё вблизи. Ренджи… Замерший, как немое изваяние, чуть склонившись, сидел подле мёртвого Хисаги. А Шухей, недвижимой, бездыханной куклой с выбеленным до отвращения лицом, лежал на пожухлой соломе, которой был застлан пол телеги. Только рот, с чуть искривлёнными в предсмертной улыбке губами, был слишком ярким, окрашенным вызывающе красным, кровавым мазком, напоминающим об ушедшей жизни.
В полуневменяемом состоянии добредя до главной площади, Куросаки проводил взглядом своего мёртвого друга, когда его внесли в большую залу справедливости, находящуюся в здании верховного судейства. Никого, кроме капитана Абараи и прочих, входящих в состав командования, туда не впускали. Завтрашний день объявили днём прощания с доблестным воином, сражавшимся за мир и спокойствие на родных землях.
Потоптавшись возле закрытых дверей и суровых, застывших, словно изваяния стражников, Ичиго побрёл в сторону постоялого двора. Мысли мешались, голова потяжелела от навалившегося груза болезненных воспоминаний. Ему казалось, что всё происходящее сейчас просто дурной сон. Он очень устал и стоит только перевести дух, как это безумие исчезнет. Померкнет отвратительное чувство безысходности и скрипучей пронзающей боли, от созерцания распластанного в повозке бездыханного тела. Канет в небытие наполненный неистовой скорбью и безутешным страданием взгляд самого весёлого огненного капитана, померкший в одночасье от непосильного груза пережитого горя.
Как же хочется просто закрыть глаза и, открыв их снова, увидеть Ренджи и Шухея вместе, привычно улыбающихся друг другу и всем окружающим. Самое ужасное, что теперь, этого не будет уже никогда. Свершилось страшное.
После потери отца, Ичиго ещё никогда не ощущал столь сильной боли утраты. Никого из близких и родных до сей поры не постигла столь печальная участь. Снова предстоит учиться жить с вырванным из сердца куском, сколько ещё ему несчастному достанется страданий, пока не наступит долгожданное мирное время. А когда оно наступит? Многие ли дождутся этого? И сможет ли он преодолеть свой страх жить дальше?
Пытаться уснуть всё равно было делом заведомо гиблым. Поэтому, просидев в пустой комнате, слушая раздающиеся снизу, несмолкающие голоса посетителей, обсуждающих произошедшее, Куросаки снова вышел на улицу.
Гриммджо нигде не было. В последний раз он заметил его возле повозки, когда строй провожающих неровной волной заполонил площадь возле здания судейства. После голубоволосый капитан исчез из поля зрения Куросаки и больше, как ни старался вглядываться, он его нигде не видел.
Добравшись до площади, на которой всё ещё толпились кое-где разрозненные кучки людей, Ичиго подошёл к дверям большого зала. Хмурый взгляд стражников заведомо пресёк его попытки попасть внутрь. Единственное, что оставалось, это наблюдать через огромное окно, как вдалеке, в самом центре комнаты, капитан Абараи сидит рядом с безмолвно замершим Шухеем, которого положили на узкий, невысокий постамент.
В какой-то момент Ренджи словно почувствовал на себе тяжёлый взгляд и обернулся в сторону окна. Что-то сказав стоящему внутри воину, он кивнул в сторону припавшего к стеклу Куросаки. Буквально через несколько секунд Ичиго позволили зайти внутрь.
-
-
13.06.2013 в 18:40- Да, сейчас, – Ичиго не знал, что сказать и как ответить в подобной ситуации. Пожалуй, лучше будет как можно меньше разговаривать, чтобы не дай бог не ляпнуть что-то неподходящее.
- Вот так. Ты ему нравился, поэтому сейчас Шухей рад, что мы с тобой тут вместе посидим возле него. Такого друга, как ты, у него не было, по крайней мере, с момента нашего знакомства. Это точно, – Ренджи всё так же неотрывно смотрел на мертвецки бледное лицо, озаряемое светом десятков свечей, развешанных по всему залу.
- Да… Для меня тоже…
- Что? – так же, не оборачиваясь, переспросил капитан, тяжело вздыхая, поправляя что-то ему одному видимое на одежде любимого.
- Для меня Хисаги был другом. Нет, даже не так. Для меня он был особенным человеком. Я представить себе не мог, что за такой короткий срок можно с кем-то так близко сойтись. Понять, почувствовать, просто найти родственную душу, – Ичиго задумался, уносясь мыслями в те прошедшие совсем недавно дни, когда они с Шухеем обсуждали всё подряд, без умолку делясь между собой самым сокровенным. – Я боюсь… - Куросаки затих, прерывая свои объяснения.
- Чего? Чего ты боишься, Ичиго? Посмотреть на него?
- Нет. Я боюсь, наконец, осознать, что его больше…
- Нет… Его больше нет, и ничего не поделаешь с этим чёртовым ходом вещей! Его не воскресишь! Даже владея самой сильной магией невозможно вернуть к жизни того, кто распрощался с ней раз и навсегда! – Абараи всего на мгновение зашёлся в безумном крике и снова замолчал. – Прости… Не хотел, я ему обещал…
- Знаешь, а я впервые повстречал его, когда ещё служил Айзену. Да–да, моя жизнь, к сожалению, омрачена столь мерзкими связями и деяниями, как служение этому бездушному ублюдку, – Ренджи тяжело вздохнул и повернулся, наконец, к Ичиго. – Именно Шухей помог мне принять самое главное, самое верное решение, заставив в одночасье взглянуть на мир иначе. Нет, я задолго до этой встречи начал понимать, что выбрал неверный путь и иду скользкой, тернистой дорогой убийцы, уподобившись одному, очень значимому для меня тогда человеку.
- Кто-то заставлял тебя? – Ичиго не мог поверить, что Ренджи когда-то был заодно с самим Соуске, для которого чужая жизнь значит не больше песчинки на пыльной дороге. В погоне за силой и властью, он готов был стирать города и народы, стоящие у него на пути. Не задумываясь, не сожалея, легко и просто, корёжа чужие судьбы.
- Нет, не заставлял. Я просто раньше многого не понимал, не видел таким, каким оно являлось на самом деле, благодаря влиянию своего командира. Да и он не всегда был таким. Помешанным на власти, деньгах и стремлении к совершенству. По трупам идущим к достижению своих целей. Бьякуя раньше не был таким… – Абараи закрыл глаза, словно переживая что-то особо болезненное, заставляющее мучительно справляться с собственными чувствами.
Накрыв своей ладонью холодную руку Шухея, Ренджи осторожно прижал её, пытаясь поделиться таким необходимым, но сейчас совершенно бесполезным теплом, с тем, кто безгранично раздавал его всем нуждающимся. Снова повернувшись в сторону Куросаки, он тихо продолжил:
- Кучики Бьякуя. Я попал к нему в отряд совсем мальчишкой. Этот высокородный дворянин одним своим видом оправдывал собственное происхождение. А уж умений и боевых способностей у него вообще не счесть, учитывая врождённую наследственную возможность заниматься магией. Печати силы у него нет. Хотя, долгое время он преследовал Урахару, чтобы вынудить наделить его ещё большей властью, но тот наотрез отказался и скрылся, не давая ищейкам Бьякуи ни малейшего шанса найти его. Потому что собственные силы Кучики и мощь печати смогли бы сделать его поистине самым страшным оружием в мире. Даже Айзен бы тогда остался на втором плане, с его непомерным честолюбием.
- Так значит, этот Бьякуя сам по себе неимоверно силён? Может использовать магию? До последнего времени я всегда думал, что это лишь сказки, придуманные в качестве развлечения. А теперь…
- А теперь Хисаги мёртв, благодаря этой самой магии. Именно из-за неё я не смог спасти его, не смог воспользоваться своей силой и…
- Стоп! Хватит себя корить! Ты бы сделал всё, на что способен, если бы только мог!
- Да… Самое страшное, что наши возможности не безграничны и осознаём мы это в очень неподходящий момент, – Абараи замолчал, снова уходя в свои далёкие от реальности мысли.
- Я не верю. Я… Я даже представить не могу и… – Куросаки чувствовал как горят щёки, как стучит в висках и щиплет глаза, но слёзы не катятся градом по щекам, не струятся прозрачными ручейками страданий, оставаясь погребёнными глубоко внутри. Даже выплеснуть наружу всю боль оказалось невозможным, словно кто-то намерено запечатал в глубине всё самое тяжёлое, самое горькое, заставляя мучиться ещё сильнее.
- Я тоже не верю, – тихо отозвался Ренджи, бесчисленное количество раз поправляющий складки на одежде любимого. – И не поверю никогда. Пусть это будет моей маленькой слабостью, за которую я готов бороться вечно. Но для меня по-прежнему нет никого живее, чем он… и не будет никогда.
Сидеть в полной тишине, окутывающей сознание невесомыми объятиями воспоминаний, глядя на того, кто уже никогда не пройдёт с тобой рядом, не рассмеётся заливистым смехом и не протянет руки, с улыбкой глядя прямо в глаза, было непривычно… Непривычно больно и до спазма в груди тяжело. Кто сказал, что в столь сложное время, время войн и разрушений, в людях не осталось ничего человеческого? Притупились чувства, во взглядах больше не теплится жажда жизни? Бред. Полный бред. Каждый переживает по-своему, несмотря на привычку и многолетнюю выучку, борется с собственными страхами и накатывающими эмоциями. Просто… Просто далеко не каждый это замечает, погрузившись с головой в собственное бытие, одержимый лишь своей правдой и желанием прожить полноценную жизнь, какой бы она ни была.
- Впервые я увидел Шухея во время битвы под Тангашем. Союзный городок Айзена, поставляющий львиную долю провизии войскам. Маленький, но весьма успешный, его градоначальник, та ещё сволочь, рад был прислуживать владыке в обмен на охрану границ и собственной задницы. Он до последнего был уверен, что нужен Соуске и тот защитит в трудный момент.
Но произошло всё обычно. Наша армия схлестнулась в предместьях Тангаша с войсками Джаггерджека, Айзен понял, что бой ему не выиграть, слишком сильно превосходили силы противника по численности и оснащённости. Гриммджо ведь один из первых полководцев, кто активно внедряет осадные орудия в сражениях. Если уж он взялся за осаду города, будь уверен, обязательно его получит. Так вот, чтобы город и его содержимое в виде продовольствия не досталось противнику, Соуске приказал сжечь все дотла.
Я во главе двух конных отрядов должен был прикрывать его отход, препятствуя возможной погоне за его величеством, а так же уничтожить покидающих Тангаш жителей. Мы уже готовы были повернуть и уйти следом за покинувшим город войском, когда заприметили небольшую группу уходящих в поля горожан. Естественно, согласно приказу, мы стали их преследовать. Каково же было моё удивление, когда я увидел вражеских солдат, уводящих от огня мирных жителей. Я даже представить себе не мог, что такое возможно. Люди Джаггерджека, несмотря на опасность, пытались спасти людей. Наших людей! Из брошенного на погибель, подожжённого нами города! Вместо того, чтобы переждать в стороне, они изо всех сил пытались помочь выжить тем, кто мог выбраться. Разбивали стены полыхающего Тангаша и выпускали из смертельного заточения жителей.
Бросившись в погоню, я один из первых настиг уходящих в сторону реки людей и их сопровождающих. Молодой воин, в лёгкой броне, окровавленный, был тяжело ранен, но встал мне наперерез, пытаясь дать хотя бы лишнюю минуту бегущим позади него к переправе детям. Совершенно один, стоя на земле перед вооружённым конным отрядом, он, не задумываясь, преградил нам путь, сжимая в руках тонкую чёрную цепь странного, невиданного ранее мной оружия. Просто шёл на смерть, на верную гибель, лишь бы дать возможность уйти другим. Нашим людям из нашего города. Для него заведомо не существовало различий между своим и чужим, любой человек был ценен тем, что он есть. Никогда раньше я не встречал никого подобного. Первого ринувшегося на него бойца из своего отряда я остановил, запретив приближаться к странному, одержимому неведомым благородством воину.
Тут, со стороны города, прозвучал голос Джаггерджека. Я не знал его ранее, но часто слышал о подвигах борца за справедливость, собравшего под своим знаменем многих успешных полководцев, объединившихся в рыцарский орден, активно противостоящий самому Айзену.
- Ну что же ты, убей, как приказано. Просто убей и иди дальше, рубить головы детям и женщинам, пытающимся схорониться от бушующего пламени. Достойный поступок прислужника Соуске. Ммммм… Если не ошибаюсь, правая рука белого принца, Абараи Ренджи? Дикий тигр, наводящий ужас на простых смертных одним своим грозным видом. Рычать тоже умеешь? - Гриммджо насмехался. Откровенно, не таясь. На белом коне, он, словно божественное изваяние, стоял посреди задымлённого поля. И не было никого рядом с ним. Совершенно один, видимо все основные силы были брошены на преследование отступившего Айзена. И не побоялся, несмотря на то, что мог быть взят в плен, убит или… Он просто был там, где должен был быть, так же, как тот молодой воин, преградивший мне путь, готовый умереть за свою собственную правду.
В тот момент я осознал себя. Я понял - то настоящее, за что я якобы боролся, совершенно в другом и чтобы прикоснуться к нему, мне нужно перейти на противоположную сторону. На сторону правды и чести, тех понятий, о которых я почти позабыл, находясь в услужении Бьякуи.
Много чего ещё произошло потом. Вместе со мной из армии Кучики ушли многие достойные воины, не желающие больше идти кровавой дорогой разрушения и убийства. Несмотря на грозящее мне отмщение, я принял самого себя и истинную для меня дорогу жизни. Хотя прекрасно понимал, что белый принц, никогда не простит мне этого шага.
-
-
13.06.2013 в 18:42- Да… Это был он. Я оказался непростительно легкомысленным, не подумал, что из-за меня могут пострадать другие. Особенно близкие. Получается, я собственноручно подставил Хисаги, отдал его в руки дьявола, бесчувственного, одержимого лишь жаждой мести. Он знал, что убив его, убивает и меня, заставляя страдать и преследовать его в попытках отомстить.
- Ренджи… Всё это слишком…
- Ичиго. Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать, – Абараи замер на секунду и снова пристально посмотрел на Куросаки. – Не сомневайся.
Ичиго непонимающе взглянул на столь резко поменявшего тему капитана, пытаясь понять, о чём он говорит.
- Не сомневайся в собственных чувствах. Если ты уже понял, что нашёл именно того, с кем хотел бы проводить каждый свой день, делить постель, делить эту чёртову суету, называемую обыденностью. Того, с кем тебе по-настоящему хорошо – не отпускай его. Сделай всё возможное, чтобы остаться с ним рядом, навсегда. Понимаешь… Может настать момент, когда твоё самолюбие и чувство противостояния уже не будут нужными, ни тебе, ни тем более кому-то другому. В одночасье можно потерять всё. Всё то, что было самым дорогим и нужным. Просто задумайся и сохрани то, что имеет для тебя значение. И не бойся показать свою слабость тому, кого любишь, эта слабость и есть твоя сила, – Ренджи снова отвернулся, оставляя Куросаки метаться в собственных непростых раздумьях.
Теперь… Теперь всё иначе - и думать, и действовать надо совсем по-другому. Ичиго твёрдо знал, чего он хочет, вот только сможет ли он это получить, даже если очень постарается?
В течение трёх дней к Рарзуре с разных сторон стягивались отряды из союзных городов. Под грохот телег, топот копыт и лязг металла собралось впечатляющее своими размерами войско. Теперь его численность стала даже больше, чем при нападении на Каракуру. Сильнейшие воины встали под флаги Свободных душ, готовые вместе с их предводителем принять решающую битву с армией Айзена, заполонившей их родные земли.
Гриммджо планировал выступить ранним утром следующего дня. Оставалось обсудить план предстоящей битвы с командирами вновь прибывших союзных отрядов. Вместе с Абараи они стали планировать различные варианты будущего сражения, оценивая способности противника и прикидывая всевозможные ответные действия.
Уже поздно вечером, когда тяжёлые сумерки окутали своей прохладой преддверья Рарзуры, был дан отбой - солдатам необходим отдых перед тяжёлой битвой, которая для многих из них неизменно станет последней.
Гриммджо наблюдал за Ренджи. Его холодная расчётливость в решении стратегических вопросов сейчас была крайне необходима, но то, с каким рвением он готовился к предстоящей схватке, заставляло волноваться. Джаггерджек понимал, что того прежнего пламенного капитана больше нет, он погиб там, в шатре, вместе с самым дорогим для него человеком.
Погасший огонь в глазах, когда-то расплывавшиеся в бесшабашной улыбке губы, сжатые сейчас в тонкую линию от глубокой боли и переполняющей сознание злости, были дурными признаками. Это означало только то, что Ренджи полностью овладела жажда мести, и никто и ничто его не сможет остановить, пока он не выполнит данное самому себе обещание. В том, что Абараи поклялся рассчитаться со своим бывшим командиром, Джаггерджек не сомневался, слишком хорошо он изучил его за годы проведённые бок о бок в одном строю. Вот только излишняя горячность, невозможность сконцентрироваться ни на чём, кроме собственной боли и единственной цели, могут подвести в самый ответственный момент и тогда… Тогда Кучики Бьякуя получит то, что хотел.
А ещё этот неугомонный мальчишка, то и дело мельтешащий перед глазами. Наверняка намеревается идти с ними, чего Гриммджо категорически не мог допустить. Исход битвы предсказать невозможно. Может случиться, что он примет в этот раз свой последний бой, и видеть это рыжему упрямцу ни к чему. Да и зная, что Ичиго в гуще сражения, подвергается опасности, в очередной раз норовя найти на свою задницу кучу проблем, у него никак не получится сосредоточится целиком и полностью на битве, что недопустимо ни в коем случае. Нужно во что бы то ни стало заставить его остаться в Рарзуре и убедить, что обязательно вернётся. И тогда… «Тогда» будет после битвы с Соуске, а значит, рассуждать об этом ещё слишком рано.
- Какого чёрта ты, рыжее недоразумение, постоянно вертишься у меня перед глазами! – Джаггерджек вновь заприметил невдалеке Куросаки, осторожно прислушивающегося к их с Ренджи разговору. – Тебе что, больше заняться нечем? Иди в комнату, ложись спать или… Придумай что-нибудь, только не мозоль глаза своим присутствием!
Ичиго было обидно до боли. Он и так старался не беспокоить по пустякам, не мешать и не высовываться лишний раз, чтобы не получить пинка от ледяного капитана. Позволял себе лишь издалека наблюдать за сбором, за подготовкой к выступлению войска, не навязываясь и не обременяя своим присутствием. А этот ненормальный, бешеный хам всё равно был недоволен, всё равно доставал, указывая, что делать. К тому, же Куросаки безумно переживал за Ренджи. Он прекрасно видел, как тому тяжело, несмотря на внешнее спокойствие. Под показной решимостью и целеустремленностью скрывалась немыслимая боль потери. Смерть Хисаги делала Абараи уязвимым, даже Ичиго понимал это и особо боялся за него в предстоящем непростом сражении.
- Да я просто стою в стороне, я ведь даже не приближаюсь к тебе! – Ичиго взвился, становясь всё злее от досады на несправедливо ругающего его капитана.
- Нечего тебе делать подле военного лагеря, мы не в походных условиях, и у тебя есть место, где ты можешь находиться, не мешая остальным заниматься их непосредственными обязанностями! – Джаггерджек понимал, что слишком резко разговаривает с парнем, но по-другому не видел возможности оттолкнуть его от опасных мыслей. Пусть уж лучше злится и даже ненавидит, чем поплатится собственной дурной головой за беспечность и излишнее любопытство.
- Кому я мешаю? Моё присутствие здесь только ты заметил! Спрашивается, тебе самому не о чем более насущном подумать, кроме как гонять меня по округе, указывая на несоответствующее место нахождения? И вообще… Я просто хочу знать, что происходит, что будет дальше, когда войско выдвигается к Такаоке и…
- Тебе, мелкий нарушитель спокойствия, об этом думать совершенно ни к чему! Это не игра и не развлечение. У меня нет времени устраивать тебе показательные выступления и разжёвывать что и как. Тебе, как человеку, не имеющему отношения к армии, такая информация совершенно не нужна, – Гриммджо отстал от Абараи, обсуждающего какие-то оставшиеся вопросы с одним из капитанов прибывшего отряда, и подошёл вплотную к стоящему у городской стены Куросаки. - Просто сгинь с глаз долой, чтобы не отвлекаться на твою бестолковую рыжую макушку, мелькающую в толпе!
- Да что ты за человек такой! Я ведь только хотел… Не важно! Тебе по-любому всё равно, бездушная скотина! – Куросаки задохнулся от нахлынувшей обиды и досады на сложившиеся обстоятельства. Получается так, что он даже не может приблизиться к нужному человеку в самый ответственный, решающий момент, который может вообще стать последним в их жизни. Потому что жизни без этого голубоволосого демона он себе уже не представлял. Как и что будет дальше, предсказать невозможно, но слова Абараи, сказанные ему тогда ночью, возле тела Шухея, пробудили что-то особенное в душе. Теперь Ичиго точно знал: он хочет быть рядом с этим несносным, наглым грубияном, даже если придётся терпеть все его безумные выпады и ругательства. – Я просто…
- Послушай, Ичиго… – Гриммджо на мгновение замолчал, тяжёлым взглядом скользя по фигуре понуро опустившего голову Куросаки. – Все споры прочь. Ты остаёшься здесь, в Рарзуре.
- Но я не хочу так! Я должен пойти с тобой! Как ты не понимаешь, я просто хочу быть рядом!
- Заткнись! Или ты забыл, зачем вообще пришёл в Рарзуру? А как же твои сёстры? Разве ты сможешь им помочь, если канешь без вести где-то в тёмном перелеске, сражённый случайной стрелой или…
- Я всё помню! И прекрасно понимаю, но просто…
- Просто, ты остаёшься здесь и спокойно ждёшь моего возвращения. Ичиго, я вернусь. Поверь, только не нужно никчёмных геройств и глупых необдуманных поступков. Всё, я остаюсь в лагере до утра, а ты идёшь на постоялый двор, в нашу комнату. И не вздумай больше дёргать меня, через несколько часов мы выступаем, – Гриммджо отвернулся и, не оглядываясь, зашагал в сторону палаток, игнорируя непонимающий взгляд Ренджи и стоящего рядом с ним командира.
-
-
13.06.2013 в 18:44Лошадь, к великой радости Ичиго, удалось купить прямо у хозяина постоялого двора. Стоило Куросаки только обратиться к нему, с просьбой подсказать место, где можно приобрести коня, как мужчина расплылся в довольной улыбке и, отбросив все свои дела, повёл его на задний двор, к небольшой конюшне. А ещё, весьма кстати, у предприимчивого хозяина оказались в наличии лёгкий шлем, кожаные доспехи и плащ. Выложив без сожаления за столь необходимые сейчас вещи почти всё содержимое своего кошелька, Ичиго не сомневался, что поступает правильно. Теперь он сможет отправиться следом за войском Джаггерджека и в удобный момент незаметно присоединится, затерявшись среди солдат из союзных городов. Оставалось подняться в комнату за своими вещами и терпеливо ждать часа, когда протрубят сбор и тяжеловесная армия двинется навстречу противнику.
К месту стоянки, в момент построения, Куросаки вышел как ни в чём не бывало. Его целью было намеренно показаться Гриммджо и Ренджи, чтобы ни кому не пришло в голову проверить, где он и что собирается делать. Демонстративно отвернувшись от пристального взгляда Джаггерджека, Ичиго сделал вид, что не замечает, радуясь своей сообразительности и удачно складывающимся обстоятельствам. Ренджи подмигнул ему, когда войска начали движение в сторону главной дороги, и Куросаки тоже помахал во вслед, надеясь, что в предстоящем сражении этому пламенному капитану с разорванным сердцем удастся выжить. Джаггерджек практически не сводил с него глаз, пока он всё-таки не смилостивился и не посмотрел в его сторону, пытаясь изобразить на лице что-то вроде улыбки. Только тогда, как показалось Ичиго, Гриммджо вздохнул и, успокоившись, подстегнул коня, возвращаясь на своё место во главе строя.
Ичиго осторожно следовал по пятам за обозами, что шли последними в огромном строю поднимающего пыль войска. В какой-то момент, когда отряды замедлили ход и стали огибать широкий пролесок, незадолго до места встречи с неприятелем, кузнец подстегнул коня и, наконец, настиг последних всадников. Как и предполагал Куросаки, на его появление никто не обратил внимания. Он просто присоединился к сопровождающим повозки солдатам. До встречи с врагом оставалось не более часа.
- Почему ты не убил его? – Айзен смотрел на неподвижно застывшего Бьякую, чей невидящий взгляд был устремлён куда-то далеко. – Большая ошибка оставить в живых сильного, а теперь и до безумия разозлённого противника, жаждущего мести и крови, – Соуске хмыкнул и даже слегка улыбнулся, видя, как напрягся Белый принц, выслушивающий сейчас его выговор.
- Не имеет значения, Владыка. Это личное, – высокомерный аристократ, носящий вопреки установленным правилам плащ с родовой символикой вместо герба Айзена, по обыкновению был немногословен, что порой провоцировало неконтролируемое желание его встряхнуть, или ударить, лишь бы заставить говорить или хотя бы смотреть в свою сторону. Если бы не сила и влияние, которые сопутствовали королевскому сыну, Соуске давно бы разобрался с ним, заставив сгинуть с глаз своих раз и навсегда.
- Личное? А кто тебе сказал, что сейчас, в столь сложной обстановке, есть время на что-то ещё, кроме урегулирования стратегических вопросов, во имя победы наших войск?
- Подобного рода ситуаций больше не возникнет, ваша светлость. Я был неоправданно самонадеян и позволил своим чувствам взять верх над единственно верной, имеющей самое главное назначение целью. Мой поступок - следствие слабости, которую я обязуюсь никогда более не проявлять, угрожая успешному исполнению нашего общего плана.
- Надеюсь, ты, Бьякуя, будешь в состоянии разобраться с этим диким тигром, которого заполучил в качестве самого рьяного кровного врага. За последствия собственной неосмотрительности будь добр отвечать лично.
- Не буду возражать, Владыка. Это именно то, чего я и добивался своими несколько опрометчивыми дествиями. Абараи придёт. Придёт и погибнет от моей руки, как последний предатель, каковым он и является.
- Хм… Какие высокопарные речи. Предательство, долг, обязательства - сколько слов, никому не нужных, придуманных лишь для усмирения собственной гордыни и жажды достижения большего, – Соуске расслабленно уселся в кресле, исподлобья следя за принцем. – Запомни, Кучики Бьякуя, самое главное - получить то, что нужно, достичь своей цели во что бы то ни стало. И не важно, каким образом ты это сделаешь, важен результат. А тем, кто слишком дорожит обрывками собственного прошлого не место под моими флагами. Для меня и моих подчинённых действует лишь один закон, установленный мной же. Нет ничего, кроме единственной цели, предела всех стремлений и желаний.
Управлять людьми довольно легко, главное, не забывать подстёгивать их воодушевление и порывы, подбадривая красивыми речами и суля исполнения самых заветных желаний. А твой отчуждённый образ совершенно не способствует расположению к себе и лишь отталкивает из-за боязни неопределённости. С народом нужно быть проще, чтобы понимал, а лучше боялся. Чем ярче и громче ты заявишь о себе, тем быстрее станешь самым обожаемым правителем. Поверь, я знаю, что говорю.
При входе в напряжении замер запыхавшийся солдат, пытающийся перевести дыхание и сообщить владыке особо важную весть.
- Господин Соуске, войска Гриммджо Джаггерджека успешно форсировали Тмир и не более чем через час окажутся в зоне нашего расположения.
- Хорошо… Очень хорошо. Объявить полную боевую готовность. Сегодня нам предстоит поистине великое сражение.
По приказу, переданному одним из командиров, задержавшихся после переправы, повозки стали выстраивать полукругом, по возможности сокращая зону обороны. Основное звено войск продолжало продвижение вперёд, где находилась приличная возвышенность, гарантирующая арбалетчикам выгодное положение в бою. Гриммджо и Ренджи занимались расстановкой отрядов, наиболее приемлемой в ходе предстоящего сражения.
Ичиго видел их со стороны и надеялся, что ему удастся избежать нежелательной встречи с кем-нибудь из них, не потеряв при этом из поля зрения. Слава богу, никто не обращал внимания на оставшиеся позади обозы, концентрируясь на обустройстве основных позиций.
Со стороны расположения вражеских войск послышался раскатистый звук оповещающего о начале битвы горна. На мгновение установилась полная тишина, словно все и вся замерли, услышав этот сигнал.
Куросаки пока ничего не видел, но уже слышал стук копыт, приближающийся с каждой секундой. Расставленные на позиции воины напряглись, замирая в ожидании неизбежного. Никто и ничто теперь не могло предотвратить побоище, что неизменно превратится в кровавую мясорубку уже буквально через несколько минут.
Грохот металла столкнувшихся воинов достиг ушей, словно невероятное эхо, с каждой секундой становясь всё отчётливее и громче. Ещё немного и можно будет оторваться от сопровождающих повозки, чтобы присоединиться к самому сражению.
Ичиго не мог больше ждать, поэтому почти сразу подался вперёд, исступлённо пробираясь к основному месту сражения. Как он понял довольно скоро, в этой битве сойдутся все самые сильные воины.
Вот только причины и стремления у всех разные, и это естественно.
-
-
13.06.2013 в 18:47Куросаки, покинув расположение обозов, на мгновение растерялся, остановившись на полпути, с тревогой вглядываясь в бесконечную линию столкновения. Как в этой огромной, многотысячной сваре сцепившихся намертво солдат, отыскать Гриммджо и Ренджи? Это же просто невозможно! Слишком много людей, слишком стремительно завязалось сражение. Ичиго не успел рассмотреть место положения капитанов перед атакой и теперь даже приблизительно не мог знать, где они находятся и что с ними. Быть может, кого-то уже нет в живых… Яростно замотав головой, Куросаки отогнал от себя непрошенные мысли, он должен их найти во что бы ни стало.
Схлестнувшиеся отряды обеих армий, словно по задуманному кем-то сценарию, разделились надвое. Чёрная, беснующаяся масса расползлась по сторонам. Теперь линия схватки превратилась в две обособленных битвы, между которыми в самом центре оказалась небольшая возвышенность с расположившимися на ней арбалетчиками. В какую сторону метнуться, Куросаки не представлял, пока его взору не предстал отряд тёмных рыцарей, направляющихся к обосновавшимся на позиции стрелкам. Солдаты одной из союзных армий окружили холм, многорядным кольцом выстроившись на защиту одного из самых слабых, но в тоже время эффективных войск. Арбалетчики в свою очередь также поделились на два подотряда и обстреливали противника в обоих направлениях, надеясь на защиту, что поможет им как можно дольше продержаться на занимаемой высоте.
Видя, как стремительно пробиваются через оборонительные позиции силы неприятеля, Ичиго устремился к холму. Стрелки были одним из важнейших войсковых подразделений. Возможность поражать врага с дальней дистанции существенно облегчала участь пехоты и конницы, способствуя их скорейшему продвижению на вражескую территорию под прикрытием сотен звенящих стрел. Потеря выгодных позиций для арбалетчиков означала лишение одного из важнейших преимуществ в бою. Насколько Куросаки сумел разобраться в ратном деле, за время своего пребывания вместе с войском Джаггреджека, отстоять этот холм было жизненно важной задачей.
Не раздумывая, он направил своего коня к возвышенности, которую атаковали в основном пешие воины. В его положении, с лёгкой бронёй и мечом было бы безрассудством кидаться на тяжелоэкипированных всадников. Тут же он чувствовал даже некоторое превосходство, смело вступая в бой, оголяя свой меч, с размаху рубя осаждающих холм противников. Как и что - раздумывать было некогда. Либо ты победишь, сумев отстоять свои позиции, либо сухая от зноя трава оросится твоей кровью, в последний раз шелестя под ногами, жадно впитывая утекающие соки жизни.
В какой-то миг Ичиго ощутил сильный удар со спины и, не удержавшись в седле, слетел на землю. Обернувшись, он увидел, как тёмный рыцарь, сваливший его с коня, быстро спешивается. Его лошадь в тот же миг упала, подогнув передние ноги. Не успев даже встать, Ичиго заметил, как трое воинов оборонявших холм тут же метнулись к врагу, обнажив оружие. Куросаки лишь успел подняться на ноги и подобрать с земли упавший меч, когда с врагом было уже покончено.
Ичиго, что было силы, отбивался от атак, не оставаясь в долгу, сам рвался вперёд, разя приблизившихся тёмных. Через некоторое время натиск почти прекратился, им всё-таки удалось удержать позиции, не позволить врагу уничтожить стрелков и занять выгодную возвышенность. С трудом переводя дыхание, зажимая ладонью повреждённое в схватке плечо, он вдруг увидел яркий красный всполох, озаривший своим светом сотни сражающихся по правую сторону холма.
- Живой…. – Куросаки облегчённо вздохнул. Пламенный капитан был ещё в строю и сейчас, видимо, сражался, задействовав все свои силы, даруемые печатью. Теперь оставалось выяснить, где же находится Джаггерджек. О том, что с этим безумным, хладнокровным человеком может произойти что-то страшное, Ичиго старался не думать. Только голос разума далеко не всегда брал верх над зашкаливающими эмоциями. Найти Гриммджо, казалось, просто необходимо. И не важно, что увидев его, тот заставит раскаяться в своём поступке не один десяток раз. Даже на такие жертвы Куросаки был согласен пойти не раздумывая, лишь бы убедиться, что этот несносный самовлюблённый хам жив.
Ренджи увидел его задолго до начала битвы, как только они прибыли на место и разместились, занимая необходимые позиции. Если быть честным, он видел только его, изредка отвлекаясь от своей самой первостепенной в данный момент цели, для того, чтобы отдавать приказы выстраивающимся в определённом порядке отрядам. Он ничего не мог с собой поделать, чтобы обуздать полыхавшую в нём жажду мести и безумного желания видеть страдания этого бездушного человека, которому в своё время отдавал всего себя. Кучики Бьякуя теперь стал для него самым страшным врагом, которого во что бы то ни стало надлежит уничтожить как можно быстрее, пока от рук этого монстра не пострадал кто-то ещё. Такие, как Белый принц, никогда не смогут занять достойную позицию в жизни и посвятить её благу кого-то, кроме себя самого. Теперь, Ренджи на собственном примере понял, на что способен его бывший командир.
Как только сражение началось, как только первые всадники столкнулись друг с другом, исступлённо прорываясь вперёд, стараясь оттеснить противника, Ренджи, не отрывая взгляда от своей цели, стал пробираться к ней. Бьякуя не ринулся в бой вместе со всеми, он просто стоял на небольшом возвышении чуть поодаль от основного места стычки и ждал. Ждал именно его, своего бывшего подчинённого и любовника, который посмел отказаться от данных ему привилегий и променять его на какого-то простолюдина и совершенно иной, безобразно простой образ жизни, чуждый высокородным с рождения.
- А ты хорош… Как никогда хорош, дикий тигр… – беззвучно проговорил сам себе Кучики, глядя, как Ренджи, словно не замечая стоящих на его пути десятков тяжеловооружённых солдат, играючи раскидывает их в стороны, прорываясь к своей цели. Никто и ничто не могло сдержать этого обезумевшего от желания отомстить пламенного воина, не только объятого огненными доспехами, но и полыхающего изнутри от клокочущей, испепеляющей сознание жажды. Ничто не стало преградой на его пути к тому, кто ждал. Ждал и прекрасно осознавал, что этот бой будет совсем не таким, как раньше, на тренировочном полигоне, где Бьякуя учил тонкостям владения мечом высокого несуразного мальчишку, подающего огромные надежды на будущее. Тот Ренджи остался далеко в прошлом, там же, где и сам Кучики.
Если бы только можно было повернуть время вспять, если бы можно было вернуться на десяток лет назад и снова принять роковое решение, только совсем другое. Подумать, определить для самого себя, что же на самом деле важно и нужно и… Этого никогда не произойдёт. То, что сделано – то сделано, и пути назад нет. Бьякуя сконцентрировался, Абараи был уже совсем близко, ещё минута-другая и они снова скрестят свои мечи, теперь уже в серьёзной, решающей для каждого из них битве.
- Без церемоний, Ренджи, – Кучики смотрел на своего бывшего подчинённого сверху вниз, с небольшого холма, понимая, что эта его маленькая привилегия ненадолго. – Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я, давай обойдёмся без изнурительных никому ненужных демонстраций. Покажи свою полную силу, мы будем сражаться всерьёз, с самого начала, – в этот миг тело тёмного рыцаря, окутанного развевающимся на ветру белоснежным плащом, замерцало и в воздухе, закружились тысячи маленьких, розовых лепестков. – Сможет ли твоя печать противостоять мне…
- Ты ведь знаешь, что обречён, – холодный, равнодушный голос пронзил подёрнутое мороком заклятья пространство. – Я единственный, на кого не действует магия разрушения, Бьякуя. И ты прекрасно это знаешь. Берись за оружие и сражайся как мужчина. Магия бесполезна передо мной, придётся потрудиться, чтобы отстоять свою правоту и постараться сохранить свою жалкую никчёмную жизнь, чего я однозначно тебе не позволю.
- Что ж, полагаю, наше сражение будет достойным. Потомок клана Кучики не распаляется по мелочам и не позволит своим обидчикам безнаказанно марать его гордое имя. А ведь всё могло быть совершенно иначе, Ренджи, только ты этого не захотел…
- Нет. Это ты не захотел оставаться человеком, ты не захотел быть справедливым и мудрым правителем, предпочтя возможность лёгкой наживы, за счёт простых, присягнувших тебе на верность людей. Будь ты проклят, чёртов сукин сын! Я тебя ненавижу! Ты самое худшее, что когда-либо происходило в моей жизни, и я с радостью бы согласился забыть всё то, что было, включая знакомство с тобой, мерзкий предатель!
-
-
13.06.2013 в 18:50- Заткнись, мразь! – Ренджи с трудом сдерживал свои порывы, чтобы не дай бог не поддаться провокациям Белого принца и не совершить ошибку, которая помешает ему разделаться с этим отвратительным гордецом раз и навсегда. – Доставай оружие, я больше не намерен ждать тебя, Бьякуя.
- Как скажешь, – Кучики совершенно спокойно спустился с возвышенности, у которой ожидал появления Ренджи, и обнажил свой меч. Абараи беззвучно двинулся ему навстречу, приводя в готовность все свои возможные силы, которыми обладал на данный момент.
Уже через несколько секунд Бьякуя отметил, что таких способностей за Абараи ранее не замечал и не знал об их существовании. Словно в замершем на мгновение пространстве, искажающем реальность и коверкающем происходящее, он впервые увидел второе преображение меча красноволосого капитана.
Никогда раньше он не видел ничего подобного. Оказывается Ренджи, его Ренджи скрывал от него часть своей силы или же попросту овладел ею после того, как они разошлись по разные стороны раз и навсегда.
Сколько времени прошло, часы или всего лишь минуты, с того момента, как они скрестили свои мечи в этой решающей битве, было не ясно. Все их движения, рывки и стремления были направлены лишь на одно - уничтожить того, кто окажется хоть в какой-то миг слабее, пусть даже на самую незначительную малость.
Кучики стало ясно, что одолеть этого горящего праведным гневом тигра ему не удастся. В какой-то мере, даже, не потому, что не может, а потому, что он сам не хочет этого. Всё, что было, теперь в прошлом, всё, что есть сейчас - не для него. Бьякуя лишь мог наслаждаться великолепным зрелищем бушующего пламени, что вихрем разносилось от нависающей фигуры, поглощая всё на своё пути, в том числе его мысли и желания. Погибнуть от руки самого сильного, самого дорогого и любимого врага - что может быть достойнее для коронованного принца.
В какой-то момент свет, скользящий по извилистой дорожке понимания и отчаяния, померк. Глухая холодная боль, сковывающая не только тело, но и сознание, заставляющая в последние секунды думать о совершенно не нужных при жизни вещах, сковала намертво, высушивая досуха горячим презрением и ненавистью, застывшими в глазах, когда-то лучащихся безмятежной радостью. Последнее, что видел Бьякуя, это разочарованный, непроницаемый и до дрожи холодный взгляд пламенного капитана, устремлённый не на него. Самое страшное, что даже теперь Ренджи не смотрел на него, словно стыдился поднять глаза на столь недостойного, как он.
Вида упавшего ничком тела, обагрённого кровью, было для него вполне достаточно, чтобы просто отвернуться и навсегда забыть о том, что произошло всего минуту назад. Даже теперь, этот своенравный мальчишка не покорился, не поддался духу силы и мщения, предпочитая вовремя уйти и завершить битву за свой родной город, за своего, по-настоящему дорогого человека, навсегда ставшего единственным.
Грохот сражения постепенно становился всё тише, говоря о том, что силы обеих армий уже на исходе. В живых оставалось всё меньше. Те, кто мог стоять на ногах или ещё каким-то образом оставались в седле, бесстрашно бросались в бой, отвоёвывая каждый метр земли, за которую положили жизни соратники. Ступая по тем, кто своими жизнями проложил путь к победе над завоевателями, чей гнёт нестерпимо возвышался над множеством городов и сёл, обречённых на рабское существование, истерзанные болью, но подталкиваемые мужеством и силой духа воины Свободного ордена, прорывались вперёд.
Осталось совсем чуть-чуть. Ещё немного и сражение превратится в триумф кого-то одного. Завоевателя или отстаивающего свои интересы, борющегося за права людей повстанца, готового на всё, лишь бы прекратить бойню и вернуть спокойную жизнь всем тем, кто был лишён этой элементарной возможности.
Ичиго уже было направился вправо, решив присоединиться к Абараи, но тут с противоположного флнга неожиданно сверкнули те самые голубые молнии, которые он видел тогда, когда Гриммджо спас его от нападения вражеского солдата. Не раздумывая, Куросаки направился в сторону полыхнувших ярким отблеском росчерков. Искомое свечение исходило в стороне от основной битвы. Значит, Гриммджо именно там, а раз демонстрирует свои особые силы, рассчитывать на дружеские посиделки не приходится.
Остановившись у невысокого, походящего на широкую площадку холма, Ичиго пытался отыскать глазами подходящее место, чтобы как можно быстрее подняться наверх. Ноги соскальзывали с поросших мхом камней, отдающее тупой, ноющей болью плечо, мешало двигаться быстрее. Кое-как, цепляясь за пробивающиеся ростки молодых деревьев и высокую траву, он взобрался на самый верх. В тот же миг его оглушило абсолютной тишиной, в которую он погрузился, попав в совершенно иной мир. Звуки сражения, проходящего совсем рядом, стали не слышны. Ни криков, ни лязга оружия, ни свиста стрел – ничего, только вязкая, давящая, заполняющая сознание тишина, кажущаяся такой неестественной и пугающей в данный момент.
Куросаки зажмурился и тряхнул головой, стараясь избавиться от неприятных ощущений, но окутавший его морок не исчез, наоборот, в ушах зазвенело от напряжения, и, казалось, мозг сейчас взорвётся от этой невыносимой пытки. Так как теперь он знал о существовании магии и печатей силы, было ясно, что всё происходящее - не что иное, как проявление чьих-то особых способностей. И так же прекрасно понимал, что к Джаггерджеку они не имеют никакого отношения.
В самом центре этого обособленного поля боя друг напротив друга, на довольно большом расстоянии, застыли два воина. В одном из них Ичиго с огромным облегчением узнал Гриммджо. Только вот шлема на нём не было, ярко-голубые волосы теперь стали синими и доходили по длине почти до колен. Белоснежные доспехи покрывали всё тело, пластины странным образом срослись меж собой, образуя монолитный панцирь, в точности повторяющий каждый изгиб тела Гриммджо. На левой руке и боку чистый белый цвет рассекали кровавые росчерки полученных ранений. Тяжёло вздымающаяся грудь и рваное дыхание говорили, что Джаггерджек измотан изнурительной битвой с соперником, наверняка не уступающем ему в силе. Но руки его всё ещё уверенно сжимали меч, лезвие которого светилось, объятое подрагивающими языками синего пламени. Решительный взгляд, был полон уверенности не дать противнику ни малейшей надежды на возможность победы.
Только сейчас Куросаки обратил внимание на второго воина, стоящего в нескольких шагах от ледяного капитана. Без сомнений перед ним был сам владыка Каракуры. Айзен тоже был весьма потрёпан в схватке с Гриммджо, чёрные доспехи пробиты в нескольких местах, а с перчатки правой руки, которой он крепко сжимал рукоять меча, капала кровь. Но всё равно он ещё был способен на многое, в том числе мог использовать смертоносную магию. Ведь именно её ощутил Ичиго сразу, как поднялся на холм. Вспоминая то, что рассказывал ему Шухей про возможности Владыки, Куросаки всерьёз опасался за исход боя. Даже если Джаггерджек и превосходил Соуске по силе, тёмная магия могла погубить его, что не раз происходило с другими, вставшими на пути Айзена.
Напряжение стало почти осязаемым, и в следующий миг противники одновременно сорвались со своих мест и бросились друг на друга. Движения их были столь стремительны, что Ичиго не успевал следить за ударами. Чёрная и белая фигуры перемещались с огромной скоростью, чей меч достигал цели, чья броня в очередной раз обагрилась кровью, понять было невозможно. Происходящее казалась чем-то невероятным, далёким от понимания и восприятия. Голову сдавило, точно железным обручем и в какой-то момент он чуть не отключился, с трудом устояв на ногах. Пожирающая сознание тишина становилась всё невыносимее.
Вдруг Куросаки резко почувствовал облегчение, он по-прежнему ничего не слышал, но безмолвный морок будто бы стал слабее, перестав давить, позволяя почувствовать что-то кроме оглушительной тяжести. Стараясь сконцентрироваться на схватке, Ичиго увидел, как доспехи Владыки замерцали, и тёмно фиолетовый, почти чёрный туман стал появляться из ниоткуда, окутывая воинов и расползаясь по сторонам. Всего на секунду Гриммджо и Айзен замерли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки, а потом снова схлестнулись в неистовом схватке, только теперь Куросаки вообще ничего не мог разглядеть. Клубы густого зловещего тумана, разрываемые изнутри яркими всполохами голубых молний, полностью скрыли из виду противников.
-
-
13.06.2013 в 18:51Время потеряло счёт, невозможно было определить, сколько длилась гнетущая неизвестность. Пока в один момент туман не рассеялся столь же стремительно, как и появился. Ичиго увидел Гриммджо. Белоснежная некогда броня, вернее то, что от неё осталось, почти полностью окрасилась ярко красным. Качнувшись в сторону, Джаггерджек едва удержался на ногах, было ясно, что силы его на исходе. Но всё же в отличие от Соуске, он выстоял.
В нескольких шагах от него, на коленях, опираясь на рукоять переломленного меча, стоял Айзен. Спадающие, потяжелевшие от крови волосы скрывали лицо, плечи содрогались от частого дыхания. Никто и никогда ещё не видел Владыку поверженным, Ичиго не мог поверить, что всё происходящее сейчас перед ним по-настоящему. Казалось, сейчас наваждение спадёт и…
Резкое движение позади Гриммджо, который медленно двинулся к своему врагу, намереваясь завершить всё раз и навсегда, привлекло внимание Куросаки.
Высокий, очень высокий, худой тёмный воин, с занесённым над головой оружием странной формы, медленно приближался со спины к ничего не подозревающему Джаггерджеку. Ичиго и так уже повидал немало диковинного оружия и мечей, никогда раньше им невиданных, так что особо не удивился, увидев в руках долговязого воина длинную палку, конец которой венчали два полумесяца, соединённых воедино. Ускорив шаг, рыцарь в чёрных доспехах отвёл руку назад, размахиваясь для удара. Всего несколько шагов и он достигнет цели. Куросаки, плохо соображая, что делает, закричал во всю мощь лёгких, срывая голос до хрипа, но ни один, даже самый тихий, невесомый звук не сорвался с его губ. Смертоносная тишина словно закупорила голос глубоко внутри, не позволяя ему вырваться наружу. Понимая, что Джаггерджек не слышит его, не слышит шагов приближающегося врага, готового расправиться с ним ударом в спину, Ичиго, не раздумывая, кинулся вперёд. Благо этот тёмный так же не замечал его присутствия, как и Гриммджо не подозревал о надвигающейся опасности.
Рванув меч из ножен, Куросаки бросился наперерез подлому рыцарю. Какие-то доли секунды и его клинок успел всего в нескольких сантиметрах от открытой для удара спины Джаггерджека остановить вражеское оружие. Долговязый тёмный, с закрытым повязкой левым глазом недовольно ощерился, невидимым движением он выбил из рук Ичиго меч, намереваясь прикончить его взмахом своей огромной секиры. В тот же миг сверкнули до боли знакомые голубые молнии, ослепляя на мгновение, заставляя всё тело дрожать от холода и непонятного страха. Одноглазый покачнулся и повалился на землю, перерубленный таинственным свечением почти пополам.
В ту же секунду, застывший на земле Владыка прошептал что-то почти не заметно и исчез, оставив после себя лишь еле заметные клубы серого дыма и сломанный меч.
Дальше Куросаки провалился в некое забытье. Нет, он не лишился сознания, напротив, давящая тишина и глухота вдруг исчезли. Теперь его словно окатило бушующей, взволнованной до предела волной звуков. Крики, шум, ржание лошадей и топот копыт, будто стали громче и отчётливее, даже оглушали своей силой и заставляли морщиться, погребая под лавиной невыносимо громкого звука. Такое ощущение, что чувствовать он стал гораздо лучше, при каждом новом звуке хотелось зажмуриться с непривычки. С трудом разлепив глаза, Ичиго увидел возвышающегося над ним Джаггерджека. По выражению его лица не возможно было понять рад он, или, наоборот, крайне взбешён его появлением на поле боя. Но Ичиго было наплевать. Главное, самое главное, что он смог вовремя прийти на помощь, и теперь его любимый, невыносимый ледяной капитан жив.
- Почему я не удивлён, видя твою дурную рыжую голову здесь и сейчас? – Джаггерджек сплюнул в сторону, обтёр рукавом окровавленный рот и помог подняться своему спасителю. – Надо было привязать тебя к опоре колодца или приказать хозяину таверны запереть в комнате, под надзором часового.
Ичиго не ответил. В горле пересохло, сердце готово было вырваться из груди только от одного взгляда пронзительных голубых глаз, заставляющих позабыть кто он и вообще что здесь делает. Все его стремления и желания сходились к одному – увидеть голубоволосого нахала живым. Что ж, увидел, теперь получай по полной за непослушание и…
- Я рад, что не сделал этого. Видимо, и мне, порой, необходимо принять собственную неправоту как данность.
Куросаки опешил от столь откровенного признания, но всё же совладал с собой и задал более существенный вопрос.
– А где теперь Айзен? Почему он пропал? И что будет дальше, ведь он наверняка не отступится от совей цели.
- Это без сомнения, - громко и отчётливо, несмотря на усталость ответил Гриммджо. - Айзен не умер, он жив. Просто затаился до поры до времени, но я не сомневаюсь, что в какой-то момент, он непременно даст о себе знать.
-
-
13.06.2013 в 18:57Гибель Белого принца и исчезновение Владыки заставили отступить уцелевшие отряды тёмных рыцарей. Хотя трудно было назвать отступлением позорное бегство с поля боя. Лишившись сразу двух лидеров, вражеские воины даже не пытались защищать свои позиции, стремясь скрыться в ближайшем лесу. Армия Айзена была уничтожена. Те, кому удалось уйти от погони, были лишь жалкой крохой некогда огромного войска.
Почти сутки солдаты выносили с места сражения раненых и погибших. На рассвете перегруженные обозы в сопровождении немногочисленных отрядов двинулись в сторону Такаоки.
Джаггерджек предложил Ичиго пойти вместе с ними. Необходимо было разместить раненых в городе и восстановить силы. Через три-четыре дня Гриммджо планировал отправиться в Каракуру, чтобы укрепить там свои позиции и привести дополнительные отряды для обороны. Теперь, когда Соуске исчез, нужно было основательно подготовиться к его следующему появлению. Обустроить разрушенные города и посёлки, заключить союзы с соседними поселениями и заручиться поддержкой тех, кто до сей поры оставался в стороне или примкнул под страхом расправы к армии Владыки.
Поначалу Ичиго воспротивился этому предложению, каждый новый день, проведённый в неведении о судьбах девочек, становился просто невыносимым, но потом всё же уступил. Ведь он проделал такой длинный путь, и ещё несколько дней ничего не изменят. К тому же идти обратно предстояло через предместья Кшерта, а с помощью Джаггерджека найти Карин и Юзу будет значительно проще. И самое главное, то, что Куросаки больше не скрывал от самого себя – ему очень хотелось провести с Гриммджо как можно больше времени. Конечно же, вернуться вместе с ним в Каракуру было пределом мечтаний для Ичиго.
Все те дни, что они пробыли в Такаоке, Куросаки почти не видел ни Джаггерджека, ни Абараи. За время их отсутствия накопилось немало дел и вопросов, требующих немедленного решения. Город не подвергся нападению армии Айзена, но его предместья и несколько близлежащих деревень нуждались в восстановлении. Неподалёку от главных ворот был разбит лагерь, лекари разворачивали палатки, чтобы как можно быстрее помочь раненым, со складов спешили повозки с провизией.
Ичиго поселили в небольшой комнатке ближайшего постоялого двора, после осмотра и перевязки лекарь строго-настрого запретил ему напрягать руку и велел отдыхать. Если бы только Хисаги был жив… От этой раны уже не осталось бы и следа, и можно было бы предложить свою помощь в кузнице – сейчас она точно не была лишней. Чувствовать себя больным и бесполезным просто отвратительно, но ничего другого не оставалось. Выпив предложенный отвар, Ичиго почувствовал, как его клонит в сон. Усталость брала своё, напряжение последних, самых непростых дней в его жизни отступало.
На следующий день Куросаки долго бродил возле лагеря, надеясь, что кто-нибудь из капитанов появится, но, так и не дождавшись, отправился в город. Всё равно сейчас от него никакого толку, всем необходимым солдат обеспечили жители Такаоки. А мешаться под ногами в столь ответственный момент не хотелось совершенно, пора избавляться от приклеенного Джаггерджеком ярлыка ходячего носителя проблем. Ичиго усмехнулся, ему ведь в конце концов удалось доказать невыносимому хаму, что от его присутствия могут быть не только сплошные неприятности. До сих пор он видел перед глазами того долговязого воина, занёсшего секиру над головой Гриммджо, до дрожи пробирало, когда представлял, что мог не успеть. Отмахнувшись от неприятных воспоминаний, Куросаки уверенно зашагал к воротам. Если ему предстоит провести здесь несколько дней, почему бы не посмотреть, как живут люди в другом городе. За свою жизнь он не был нигде, кроме родной Каракуры, пора было исправлять данное упущение.
Во многом Такаока походила на Каракуру, только город был более зелёным. Здешние жители сажали деревья не только в своих садах, но и снаружи, прямо возле дороги. Улицы были значительно шире, повозки не загораживали проход, прохожие не толпились, пытаясь разойтись друг с другом в узком переулке. Дома были почти такими же, возможно чуть выше и с большим количеством окон. Словно говорили о том, что прятаться не от кого, да и скрываться смысла нет. Ичиго попытался представить себе дом Джаггерджека. Интересно, у него ведь есть собственное жилище, или он постоянно находится в армейских казармах? Не может быть. Всё равно, даже у такого прожжённого вояки должен быть свой маленький уголок. Место, в котором можно отгородится от дел служебных, сохранить хотя бы толику простого человеческого тепла и уюта, необходимых абсолютно всем, в том числе и невозможному ледяному капитану. Как ни старался Ичиго, представить себе жилище Гриммджо он не смог. Никак этот необузданный воин не вязался даже с мимолётной жизнью простого человека. Может быть, когда-нибудь ему и удастся прикоснуться к столь сокровенному и увидеть дом, в котором Джаггерджек, возможно, провёл своё детство. Отмахнувшись от завладевших им мыслей, Куросаки снова сосредоточился на осмотре большого красивого города, каким без сомнения являлась Такаока. Очень многое кардинально отличалось от похожей Каракуры и было не в пример лучше.
Больше всего Ичиго поразила главная площадь. В его родном городе её называли Вершиной… В самом центре находился эшафот, место, где карали неугодных и расправлялись с непослушными, в назидание остальным устраивая публичные пытки и казнь. Как правило, в таких случаях народ насильно сгоняли в центр города, к Вершине, чтобы преподать очередной урок посмевшим мыслить и поступать иначе, нежели гласили указы Владыки.
Куросаки снова на мгновение окунулся в водоворот безумных, страшных воспоминаний, когда сам был отдан на растерзание палачу. И спасло его в тот момент чудо. Самое настоящее чудо! Как же ещё можно было назвать появление рыцарей Свободного ордена. С той поры весь его мир перевернулся с ног на голову, заставляя поверить в собственные силы и понять, что жить можно не только пресмыкаясь и прогибаясь под бессменного лидера, навязывающего свою волю кнутом и обещаниями расправы за малейшую провинность. Ичиго чувствовал, что стал другим и готов жить по другим правилам и законам.
Здесь, в Такаоке, в самой середине главной площади не было ничего подобного деревянному помосту, к которому шли в последний путь неугодные и провинившиеся жители Каракуры. Вместо него на радость простым людям освежающей прохладой манил к себе большой пруд. Даже не совсем пруд, никогда раньше Куросаки не видел ничего подобного. Широкий бассейн круглой формы, выложенный светлым камнем, занимал не меньше пятой части всей площади. В самом центре возвышалась гора из таких же камней, только разноцветных, ярких, будто выкрашенных в различные цвета. По камням с самого верха струились сверкающие прозрачные ручейки воды, словно обволакивая и завораживая мягким журчанием, приковывая взгляд к нехитрому, но безумно притягательному действу.
Подойдя ближе, Ичиго с удовольствием вдохнул свежий прохладный воздух и с интересом заглянул внутрь диковинного пруда. Там, среди толщ прозрачной воды, маленькими вихрями кружащейся возле каменной горки, медленно, словно красуясь, плавали рыбы. Разные, большие и маленькие, ярко-красные и серо-зелёные. Зрелище надолго заставило Куросаки замереть. Такой красоты ему ещё никогда не приходилось видеть.
-
-
13.06.2013 в 18:59Куросаки не выдержал и, отвлёкшись от созерцания прекрасных рыб, подошёл к хлебной лавке. Пряные сдобные лепёшки были неимоверно вкусными. Купив три штуки, Ичиго снова расположился возле необычного пруда и принялся с аппетитом жевать свежую сдобу, наблюдая за обитателями маленького мира.
Последующие два дня он также приходил на главную площадь. Гогочущая ребятня не смолкая кружилась рядом, выпрашивая у булочника остатки сладких крошек, которые он с усмешкой высыпал им в подставленные ладони. Всё такое душевное, настоящее, мирное. Куросаки даже представить себе не мог, что такое может быть в жизни. Глядя на лучащихся радостью детей, в сотый раз пробегающих мимо, на людей, снующих по своим делам в разные стороны, Ичиго пытался представить подобную жизнь в Каракуре. Может быть, теперь, когда городом больше не будет править бездушный Владыка, когда Кенпачи восстановит его и… У Каракуры будет шанс стать похожей на Такаоку.
На четвёртый день, рано утром, Ичиго сквозь сон услышал тихие шаги возле своей кровати. Приоткрыв глаза, парень увидел Гриммджо, который всего на секунду замер возле постели, глядя на него, и сел рядом, заставляя кровать сильнее прогнуться под тяжестью тела.
Тёплые ладони мягко заскользили по спине, слегка пощекотали рёбра и едва заметно стиснули ягодицы. Потом резкий, болезненный шлепок моментально вырвал из сладкой неги, и Куросаки подпрыгнул на постели словно ошпаренный, с негодованием глядя в лицо своего мучителя.
- Поднимайся, спящая красавица! Пора собираться, через два часа выдвигаемся, – Джаггерджек совершенно спокойно смотрел на пышущего злобой Куросаки, который спросонья пытался сообразить, что к чему. – К вечеру доберёмся до Кшерта, так что поторопись, пока без тебя не ушли, рыжее недоразумение, – Гриммджо, не считая нужным что-то объяснить или рассказать, вышел из комнаты, оставив Ичиго метаться из угла в угол, впопыхах собирая свои вещи.
Не успел он подойти к лагерю, как его окликнул Ренджи, стоящий возле главных ворот вместе с командирами союзных отрядов.
- Ну как, отдохнул немного? – Абараи пристально смотрел на насупившегося Куросаки, не знавшего, куда себя деть во всеобщей кутерьме. - Теперь поедешь сам, лошадь тебе уже приготовили. Пойдём, провожу тебя.
Дорога до Кшерта занимала не больше шести часов. С ними в этот раз не было пеших воинов, и отряды продвигались гораздо быстрее, но Ичиго всё равно казалось, что они едут слишком медленно. Всадники могли бы ускориться, да и обозы, плетущиеся позади, могли бы прибавить ходу. Понимая, что его недовольство не что иное, как безумное желание скорее добраться до нужного города и найти сестёр, Куросаки всеми силами старался отвлечься и представить себе встречу с девочками. О том, что Карин и Юзу может не оказаться в Кшерте, или не дай бог с ними что-то случилось, Ичиго запретил себе думать. Как только впереди показались городские стены, он инстинктивно подстегнул коня, поравнявшись с первыми рядами.
- Не торопись, уже пришли, – Абараи ободряюще подмигнул, видя нетерпение парня. – Пойдёшь с нами к градоначальнику, он подскажет, где расположились переселенцы. Не думаю, что возникнут какие-то сложности, так что выше нос!
Недалеко от городских ворот объявили привал. Воины стали спешиваться, потянулись к обозам за провиантом и водой, а Ичиго вместе с Гриммджо и Ренджи отправился к правителю Кшерта. Возле высоко здания с прилегающим широким двором, огороженным резным забором, Джаггерджек попросил его подождать их возвращения. Стражники послушно распахнули ворота, впуская капитанов внутрь, а Куросаки остался маяться мучительной неизвестностью, считая минуты с момента их ухода. Ему казалось, что время просто остановилось, а эти двое решили остаться в доме градоначальника, вообще забыв, зачем сюда пришли. Вконец измученный ожиданием, под пристальными взглядами стражников, Ичиго с неимоверным облегчением увидел выходящих во двор Джаггерджека и Абараи. Следом за ними шёл невысокий полный мужчина, за которым семенил слуга, то и дело услужливо протягивая какие-то бумаги. Перед самыми воротами капитаны распрощались с ним и вернулись к нетерпеливо переступающему с ноги на ногу Куросаки.
- Всё, не дёргайся. Сейчас вместе с Ренджи пойдёшь туда, где расположились переселенцы, и найдёшь своих сестёр. А мне нужно ещё кое с кем встретиться до отправки. Я так полагаю, вместе с нами в Каракуру захотят вернуться и другие жители, надо договориться о дополнительных телегах, – Гриммджо быстрым шагом пошёл вверх по главной улице, на которой и располагалось имение градоначальника.
-
-
13.06.2013 в 19:09От волнения Ичиго словно потерял дар речи, он просто молча шёл следом за Ренджи, стараясь не отставать ни на шаг.
- Эй, ну ты чего? Всё будет хорошо, – пламенный капитан улыбнулся, как не улыбался уже давно, с момента гибели Шухея, и похлопал Куросаки по плечу.
- Я знаю… Спасибо… Спасибо вам за то, что помогаете, – голос предательски срывался, язык будто задеревенел, а слова застревали в горле. – Один бы я долго…
- А ну отставить! – Ренджи остановился и встряхнул Ичиго за плечи, заставляя посмотреть на себя. – Где тот дерзкий взгляд, полный решимости и силы? Быстро собрался и настроился на встречу с девочками! Пойдём, волокита с гражданскими наверняка затянется до самого вечера, успеть бы выдвинуться до темноты.
- Вы возьмёте с собой всех, кто захочет вернуться? – Куросаки двинулся следом за спешащим капитаном.
- Конечно. Жителям Каракуры нужно вернуться к себе домой. Надеюсь и остальные, ушедшие в другие города и сёла, захотят это сделать. Городу нужны рабочие руки, чтобы снова ожить после стольких лет гнёта Айзена и разрушений от нашего вторжения.
- Спасибо, – всё, что снова смог выдавить из себя Ичиго.
- Прекрати благодарить за то, что должно быть сделано в любом случае. Лучше прибавь шагу, вон и бараки с переселенцами, – Абараи кивнул в сторону больших деревянных домов, напоминающих амбары, которые располагались на самой окраине города. – Почти пришли.
Первый попавшийся им пожилой мужчина, вышедший из ближайшего барака, показался Куросаки знакомым. Наверняка кто-то из жителей Каракуры. Ренджи тут же коротко и по существу расспросил его о том, сколько здесь людей, хотят ли они вернуться домой и попросил разузнать, есть ли среди них сёстры Куросаки. Пока капитан разговаривал со стариком, Ичиго нетерпеливо озирался по сторонам, надеясь увидеть девочек. Он толком не разобрал, что мужчина ответил на вопросы, но совершенно ясно услышал произнесённые им имена Юзу и Карин. От страха и волнения сердце забилось чаще, неужели сейчас он, наконец, встретится с семьёй?..
Пожилой человек указал рукой куда-то в сторону самого дальнего здания и заулыбался беззубым ртом.
- Идите к колодцу, женщины сейчас там.
Ичиго кивнул и, не дожидаясь Абараи, почти бегом бросился в указанном направлении.
- Вот это настрой! Даже я за тобой не успеваю! – пламенный капитан подтрунивал над Куросаки, пытаясь не отстать. Наконец-то парень встретит своих сестёр. Они вместе вернутся домой и заживут прежней жизнью. Нет… Прежней жизни уже не будет, будет гораздо лучше. Без этого мерзавца Айзена люди смогут вздохнуть свободно.
Повернув за последний барак, Ичиго резко остановился. Прямо перед ними, возле колодца, собравшиеся женщины наполняли водой кувшины, составляя их ровными рядами на широкие скамьи. Запыхавшийся после быстрой ходьбы Куросаки пытался разглядеть среди них сестёр, пока громкий, радостный крик Юзу не заставил его обернуться.
- Ичиго! Ичиго, это ты! – она остановилась в двух шагах от него и, прижав к груди трясущиеся руки, со слезами на глазах смотрела на брата. - Ты жив! Я знала, я всегда верила, что с тобой всё в порядке. И вот ты пришёл. Ичиго… – Куросаки метнулся к ней и подхватил готовую потерять сознание от переизбытка чувств Юзу на руки. Тут же сзади на него с объятиями налетела Карин, и они все вместе с трудом удержались на ногах. Обычно сдержанная старшая из сестёр шмыгала носом, глаза застилали слёзы радости. Уткнувшись в плечо брата, прижимаясь к нему изо всех сил, она плакала. Ичиго и сам чувствовал, как по щекам стекают прозрачные ручейки, но сейчас это его совершенно не волновало. Он нашёл их, он сумел прийти сюда за своими сёстрами, и он заберёт их обратно домой. Ничего более важного и нужного в данный момент не может быть.
Не переставая обнимать друг друга, без устали повторяя, как же они счастливы снова оказаться вместе, все трое не замечали никого вокруг.
Абараи тихонько позвал Куросаки, прерывая самое замечательное зрелище. Он мог бы стоять и смотреть на воссоединение семьи ещё долго, но обстоятельства требовали торопиться.
- Ичиго, идите к месту стоянки, а я потороплю со сборами тех, кто захочет вернуться с нами в Каракуру.
- Подождите меня здесь, я соберу наши вещи, – Карин, утирая рукавом слёзы, побежала к бараку, где они жили всё это время. Юзу так и стояла, прильнув к брату, боясь отпустить его даже на секунду, словно он мог исчезнуть и оказаться всего лишь видением. Ичиго бережно обнимал сестру, чувствуя себя самым счастливым на свете. Он лишь коротко кивнул в ответ Ренджи и крепче прижал к себе всхлипывающую младшую.
Теперь к войску присоединились ещё несколько дополнительных телег с переселенцами. Сборы прошли на удивление быстро, и ещё засветло всадники и обозы двинулись в путь. Дальняя дорога до Каракуры уже не казалась такой уж длинной, вражеская армия разбита, можно было спокойно идти, не боясь неожиданного нападения. Куросаки ехал рядом с телегой, в которой находились девочки. Многое произошло с момента их расставания, и они без умолку рассказывали друг другу о пережитых испытаниях. Страхи и тревоги отступили, даже предстоящая разлука с Гриммджо теперь не казалась Ичиго чем-то страшным. Он понимал, что должен просто радоваться тому, что в его жизни встретился такой человек, благодаря которому он сейчас живой и невредимый возвращается вместе с сёстрами в родной город, к себе домой. Если бы не он… Если бы не Ренджи и Шухей… В памяти возник образ улыбающегося Хисаги, отзываясь болезненной тяжестью, которая не перестанет напоминать о себе даже через много лет. Все эти люди стали очень важными для Куросаки, и он никогда не забудет их и того, что они для него сделали. Надо радоваться, что всё обернулось именно так. Пройден длинный, сложный путь, который стал переломным в жизни Ичиго, но, несмотря на сложности и преграды, он его преодолел. Столь внезапно вспыхнувшее сильное чувство к ледяному капитану останется теперь с ним навсегда, он был в этом уверен, даже если им суждено расстаться.
Во время первой же стоянки на ночлег Джаггерджек велел Куросаки вместе с девочками занять его палатку.
- Ренджи теперь один, потеснится, – Гриммджо улыбнулся с интересом рассматривающим его Юзу и Карин, стоящих чуть позади Ичиго. – Если что-то понадобится – скажешь.
Это был их единственный разговор за все дни пути. Джаггерджек всегда держался во главе строя, а Куросаки ни на шаг не отходил от телеги, в которой ехали его сёстры. Абараи же, напротив, во время каждой стоянки присоединялся к ним, о чём-то рассказывал и расспрашивал. Казалось, ему нравилось общаться с девочками, или же эти разговоры в какой-то степени помогали забыться хоть ненадолго и не ощущать чрезмерно давящей пустоты, что осталась вместе с ним после смерти любимого. Юзу и Карин были просто в восторге от нового знакомого, яркого и радушного, да к тому же капитана. В какой-то момент Ичиго подумал, что такой же достойный человек, как Абараи, смог бы стать хорошим мужем для каждой из сестёр. Вспомнил, что у Карин уже есть ухажёр и мысленно пообещал себе познакомиться с ним как можно быстрее.
Когда далеко впереди наконец показались стены Каракуры, Ичиго невероятно обрадовался и загрустил одновременно. Время расставания с ледяным капитаном неумолимо приближалось. Даже если они и не общались почти весь обратный путь, ему хватало мимолётных взглядов, которыми удавалось обмениваться с Джаггерджеком изредка, и просто понимания, что он здесь, рядом. Теперь… Теперь он пробудет в городе несколько дней, уладит все свои дела и уйдёт. Исчезнет из его жизни навсегда.
Тряхнув головой, Куросаки постарался вслушаться в слова Юзу, которая, не дождавшись очередного ответа, непонимающе смотрела на вмиг погрустневшего брата.
Возвращение домой… Никто из семьи Куросаки не мог представить более трогательного, серьёзного и самого впечатляющего события в их жизни. С домом всё было в полном порядке. Как только Ичиго с сёстрами подошли к родной калитке, им на встречу вышел Зараки.
- Я знал, что ты вернёшься! У тебя всё получилось, и ты вместе с девочками вернулся домой, – счастью друга отца не было предела. Этот громогласный гигант от всей души радовался возвращению семьи в родной дом. – Вы уж извините, во время вашего отсутствия я взял на себя смелость и поселился в вашем доме по совету твоих друзей из кузницы. Всё в порядке! Ничего не разрушено, ничего из вещей не потеряно, можете устраиваться здесь как прежде. А я подыщу себе другое место жительства.
- Кенпачи, а зачем вам уходить? – крикнул Ичиго уже разворачивающемуся в сторону выхода воину. – У нас много места, тесниться не придётся.
- Да-да! – тут же защебетала Юзу. – Папина комната свободна, вы можете расположиться в ней. Ведь вы его друг и… – девочка осеклась, на миг вспоминая отца. Его близкий друг был для них такой же частью семьи. Поэтому принять его у себя дома было честью для детей Куросаки. - Вы нам не помешаете, честно!
- Правда? – Зараки остановился на полпути к калитке.
- Конечно! Мы будем рады, если вы останетесь у нас, – Ичиго улыбаясь смотрел на неуверенно притормозившего возле входа вояку. – Места хватит всем.