Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
Автор: _SHAMBALA_
Бета: Амирам
Жанр: драма, романс
Рейтинг: для этой главы R
Пейринг: Какаши/Ирука; Генма/Эбису
Размер: макси
Статус: в процессе
Предупреждения: смерть персонажа
Предыдущие главы: 1-9
читать дальше
- Анко? А что ты здесь делаешь? – Ирука в изумлении уставился на подругу, внимательно выслушивающую наставления Райдо, и перевёл взгляд на стоящего рядом Эбису. Как он понял из небольшого фрагмента разговора девушки и Намиаши, тот объяснял ей принципы и условия работы в коллективе. Каким образом Митараши оказалась участником труппы, и почему он об этом абсолютно ничего не знал, оставалось выяснить.
- А… Иру, здравствуй… – какой-то отстранённый и непривычно тихий голос подруги заставил на мгновение вообще усомниться в том, что сейчас перед ним именно та самая Анко. Шумная, вездесущая, извечно домогающаяся его прилюдно, но, тем не менее, такая привычная и, по своему, близкая. Девушка осеклась на середине фразы и, словно собираясь с духом, выдавила из себя: «Я теперь тоже здесь работаю».
- В смысле? – Умино всё ещё не совсем понимал всего происходящего. – А как ты… и почему мне ничего не говорила? Я удивлён, это даже очень мягко сказано! – парень даже немного с сожалением произнёс последнюю фразу. Всё-таки о таком важном событии, девушка, по его мнению, не должна была молчать.
- Просто… Так всё быстро получилось и… Ладно, Ирука, мне сейчас очень нужно идти. Ещё столько всего сделать предстоит: познакомиться с группой, я ведь, кроме Эбису, никого там не знаю, начать репетировать уже сегодня и… В общем, я пойду, позже поговорим как-нибудь… – Митараши поспешно попрощалась и быстро направилась в сторону студии звукозаписи, так и не взглянув в глаза Умино ни разу за весь разговор. Более того, создавалось такое впечатление, что она намеренно отводила взгляд и прятала свои глаза от молодого человека, что не могло его не озадачить.
- Что это было? Это не сон? Ведь нет, Эбису? – Ирука, стоя на месте, смотрел вслед удаляющейся Анко. – Что-то я не понял ничего.
- Я тоже ничего не понял. До сих пор в голове не укладывается, – отозвался стоящий рядом с ним певец, также провожающий взглядом подругу. – Сегодня утром, как обычно, я пришёл в студию, а она уже была там. У меня даже грешным делом мысли всякие нехорошие появились. Вдруг пришла что-нибудь сообщить, вдруг что-то произошло с тобой или… Да не знаю я даже, что тогда подумал! Просто обалдел! А когда понял, что Райдо ей объясняет её будущие обязанности и рассказывает о группе… В общем, я до сих пор в шоке!
- Как-то странно… – Ирука задумчиво вздохнул. – Она вечно ко мне первому бежала рассказывать даже о самых маленьких и незначительных событиях в жизни, а тут такое! И она ни слова не сказала, а сейчас вообще как чужая себя ведёт и явно особо не горит желанием объясняться с нами.
- Я пытался расспросить, она что-то невразумительно протараторила, типа, что не одного тебя тогда, на соревнованиях выпускников школ, заметили. А потом быстро ретировалась, словно специально не хотела продолжать разговор. Это вообще с нашей прежней Анко не вяжется! – Эбису даже начал жестикулировать в эмоциональном порыве.
- А с Генмой ты не разговаривал? Может, он знает? – спросил Ирука.
- Я ещё не успел. Кстати, он, кажется, уже на месте, ведь до начала репетиции всего десять минут, пойду, попробую узнать что-нибудь у него, – и Эбису, быстро развернувшись, направился в сторону танцевального зала.
- Очень странно… – Умино всё никак не мог понять происходящего. Анко здесь, будет работать в подтанцовке у Эбису, судя по всему. Появилась неожиданно, словно снег на голову и, вообще, каким всё-таки образом она попала сюда? Ведь образования у неё нет, уровень, конечно, неплохой, но всё же не достаточно хорош, особенно для одиночных или групповых выступлений. Сколько её знал Ирука, сильной стороной Митараши были только парные танцы, что они и использовали вместе, выступая на различных конкурсах. И почему она так странно себя повела сегодня, да и не только сегодня, судя по происходящему, хотя… Ещё пару дней назад это была та самая привычная шумная Анко. Что же изменилось за это короткое время?
Вопросы, вопросы, вопросы! Бред какой-то! И чего он так зациклился на этом? Нужно просто позже поговорить с ней и всё выяснить. Конечно, просто сейчас у неё ответственный момент, нужно познакомиться с коллективом, вникнуть в тонкости программы, начать как можно скорее репетировать и вживаться в новую группу. Просто Митараши волнуется, ведь это мечта всей её жизни, никак не меньше! Она всегда хотела выступать на большой сцене, только вот из-за неоконченного образования и недостатка опыта не прошла ни один серьёзный кастинг и в итоге осталась не удел в этой области, довольствуясь местом стриптизёрши или инструктора по спортивной физкультуре.
Всё, достаточно об этом думать, ничего сверхъестественного не произошло, во время обеденного перерыва он обязательно выяснит все подробности этого чудесного появления подруги у них в труппе. – Ирука посмотрел на часы и заторопился в танцевальный зал, так как время начала репетиции уже подошло.
Но ни в этот день, ни в следующий Умино так и не удалось пообщаться с Митараши. Уже на протяжении недели девушка вечно куда-то торопилась, на все вопросы отвечала скомкано и тут же спешила скрыться под каким–нибудь благовидным предлогом. Ни перед репетициями, ни после застать на месте её не удавалось, а на телефонные звонки не отвечала, будто попросту игнорировала. У Ируки даже сложилось вполне определённое впечатление, что Анко его намеренно избегает. Но почему и зачем понять был просто не в состоянии.
Эбису, переговоривший с Ширануи, сказал, что тот вообще ничего не знает о её появлении в труппе и к нему абсолютно не имеет никакого отношения, так как принята она была в группу под руководством Райдо. В общем, ситуация всё больше казалась странной, а поведение Митараши просто не поддавалось какому-либо логическому объяснению.
Ирука несколько раз порывался задать вопрос по поводу своей подруги Какаши, но тот в последнее время тоже вёл себя очень непривычным образом. Вместе они никуда не ходили, виделись только в студии, зато почти каждый вечер Хатаке забирал парня к себе домой. Но и дома он был каким-то не таким, как обычно: всё время молчал, на все старания Ируки завести хоть какой-то разговор никак не реагировал, лишь изредка бросая в ответ пару тройку равнодушных фраз. Умино даже не выдержал такого гнетущего состояния и вспылил в один из вечеров, но пепельноволосый мигом успокоил его, прижав к широкому дивану и, не давая опомниться, принялся неистово целовать.
По истечении двух часов молодой человек был уже не в состоянии вспомнить, что же заставило его разозлиться, какие вопросы он хотел уже не первый день задать своему возлюбленному.
И вообще, в последние дни Какаши был каким-то другим в постели, по-особому нежным и внимательным, но не менее страстным. Казалось, он был не в силах насытиться их близостью, требовал ещё и ещё, жадно и ненасытно. Но в то же время так неистово, словно старался слиться с ним воедино, забыться и заставить забыть, будто что-то незримое где-то глубоко внутри не давало ему успокоиться.
Ирука отчётливо видел, что Хатаке изменился, вёл себя не так, как обычно. Он будто стал ближе и отдаленнее одновременно, хотя сложно объяснить как такое вообще возможно, это можно только почувствовать. Не зная, радоваться этому или нет, Умино сильно волновался за всё происходящее.
Что-то такое знакомое, тёплое и доступное тянулось к нему сквозь тщательно возводимые преграды отчуждения и холодного равнодушия. Это Ирука видел. Видел, как тянется к нему Какаши, как старательно выполняет самим для себя выстроенные схемы их взаимоотношений. Видимо, ему по-настоящему нелегко даются эти потуги в построении серьёзных отношений. И в то же время не подпускает дальше определённой грани, словно обозначив какие-то ему одному известные границы, и не позволяет их пересечь.
Вот так вот, то приближаясь, то отстраняясь, Хатаке порой доводил Ируку чуть ли не до нервного срыва. А потом в одну секунду переворачивал всё с ног на голову и доводил до сумасшествия, опьяняя страстью и заставляя забыть обо всём на свете, кроме сжимающего его в жарких объятиях тела.
Судя по всему, такая бурная, безумная жизнь, постоянно балансирующая на грани сознания, и была для постановщика нормой. Умино очень надеялся на то, что со временем их отношения станут несколько проще, и Какаши, наконец, сможет принять свои собственные чувства такими, какие они есть на самом деле, а также примет и чувства парня.
Хатаке уже целиком и полностью осознал, что никто, кроме кареглазого танцора, ему не нужен и попросту не в состоянии его удовлетворить. Не только физически, что самое странное, раньше он просто не задумывался о таких вещах, считая их несущественными. А вот теперь каждый день он наслаждался через экран монитора в своём кабинете красотой и слаженностью отточенных и пронизанных чувствами движений Умино. Периодически спускался к группе, чтобы обсудить какие-либо детали или озвучить новые требования, и тогда, с замиранием сердца и ощутимой тяжестью в паху, смотрел на тяжело дышащего парня, не особо беспокоясь о том, насколько откровенными являются такие его взгляды со стороны. Пару раз даже удавалось перехватить собирающегося на обед вместе с друзьями Ируку и затащить к себе в кабинет под вполне очевидным предлогом. Не привыкший к такому свободному поведению, парень дико смущался и краснел, потирая свой шрам уже до боли привычным движением пальцев, особенно в первый раз. Но, стоит отметить, казался от этого ещё соблазнительнее и очаровательнее. Какаши с трудом контролировал себя, чтобы сохранить хоть какое-то подобие тишины в кабинете, что удавалось с немыслимым трудом.
Хатаке за столь короткий срок привык находиться рядом с этим лучащимся добротой и вниманием парнем, так тепло и уютно было рядом с ним и совершенно не хотелось ничего менять. Только вот периодически появляющаяся перед глазами Митараши портила всё построенное с таким трудом восприятие. Что-то напоминало о том мерзком вечере, когда было ощущение, что вывозился в грязи полностью, не оставив на себе и намёка на чистое пятнышко. Словно переступил что-то недозволенное и теперь уже никогда не удастся сделать шаг обратно.
«Нужно будет побыстрее избавиться от неё под каким-нибудь предлогом, так, чтобы и подумать нельзя было, что по моей инициативе. Но это ерунда, много чего можно придумать, ведь убедил же я Райдо не распространяться о том, кто поспособствовал вступлению девушки в группу, и уверен, что тот будет нем как рыба. А Митараши… Митараши теперь как от огня шарахается от своих бывших друзей всех вместе взятых и вряд ли когда-то осмелится открыть рот, слишком уж хотелось ей попасть сюда, чтобы она решилась всё испортить, да и Ируке признаться в том, что спала со мной, навряд ли решится, хотя… Всякое может быть, лучше действительно позаботиться о её перемещении - в Токийский филиал, к примеру».
Так будет спокойнее, словно получится избавиться от этого давящего мерзкого чувства, периодически высовывающегося откуда-то из глубин подсознания и совершенно неуместно заставляющего его испытывать что-то совсем не свойственное ему, похожее на стыд и сожаление.
И в сексе, как Хатаке убедился, никто другой его уже не устраивает, попросту не удовлетворяя, оставляя только чувство дискомфорта и неумолимой жажды прикоснуться к тому единственному, чьё тело стало словно наркотиком для него в столь короткий срок. Ирука вытеснил всех, всецело поглотив и разум, и чувства и теперь отбирает уже последние отчаянные попытки справиться с самим собой и взять всё под контроль, переведя отношения в прежнее привычное русло. Никогда… Этого уже не случится никогда, и нужно всеми силами постараться сохранить хотя бы внешнюю маску того, прежнего Какаши, которым он уже, несомненно, никогда не будет.
Вот и сегодня, налюбовавшись на своего милого мальчика, Хатаке спустился вниз, чтобы утащить его к себе в кабинет - эта маленькая вольность очень нравилась постановщику. И то, что Умино был попросту не в состоянии ей противиться, только подливало масла в огонь, заставляя становиться поистине одержимым.
Но, к его сожалению, видимо собирался спускаться он слишком долго, так как Ирука вместе с товарищами уже успел умотать в кафе, расположенное чуть поодаль от студии, на соседней улице. Почти все участники труппы ходили туда обедать, это уже была даже своего рода традиция. Из комнаты отдыха выходили только замешкавшиеся и отставшие от остальных Генма и Эбису.
- Какаши, ты с нами? – спросил хореограф.
- Нет, что-то есть не хочется, да и не люблю я в это кафе ходить, ты ведь знаешь - если уж сильно проголодаюсь, закажу что-нибудь, – деланно лениво отозвался пепельноволосый.
- Тогда как знаешь, а мы пошли. Обеденное время не резиновое! – Ширануи усмехнулся и, ухватив под локоть Эбису, потащил его к выходу.
Ощутив жуткое разочарование по поводу отсутствия предмета своего дикого вожделения и необходимости терпеть и успокаивать собственное возбуждение, Хатаке медленно направился в комнату отдыха. Холодный чай и мягкое кресло, хотя бы так немного успокоиться.
- Чёртов Умино!
Почему-то раздражало и выводило из себя даже то, что он просто ушёл с друзьями обедать, а не остался в студии, по крайней мере до тех пор, пока Какаши бы его сам не отпустил.
Погрузившись в свои невесёлые размышления, пепельноволосый не заметил, как в комнату отдыха зашёл ещё один человек, видимо, не все ушли на обед и кто-то всё-таки ещё остался в студии помимо него.
- Добрый день, Хатаке – сан, – Шикамару подчёркнуто вежливо поздоровался и прошёл мимо к холодильнику с напитками.
- Что так официально? И вообще, почему ты не вместе со всеми? – поинтересовался сидящий в кресле постановщик.
- Да так, просто сегодня не захотелось, – ровным тоном отозвался молодой человек. – А по поводу официальности… Не вижу смысла вести себя иначе.
- Зато я вижу смысл кое в чём другом, – Хатаке резко встал с кресла и приблизился к выбирающему напитки парню. – Пойдём, – он уверенно потащил его за собой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, даже не предполагая возможного отказа со стороны танцора.
Позже Какаши и сам будет не в состоянии объяснить, зачем он это сделал. Зачем потащил этого парня в кабинет? Ведь прекрасно понимал, что не получит даже сотой доли удовольствия от того, что дал бы ему Умино, что всё это просто глупо и не нужно теперь на самом деле.
- Ты же знаешь, я не люблю заниматься сексом здесь, где в любой момент может кто-нибудь появиться! – Шикамару сделал недовольную мину, когда Хатаке уже втащил его в кабинет и толкнул на диван.
- Мне всё равно, что там тебе не нравится, – отозвался постановщик. – И вообще, никого, кроме нас, в студии не осталось, все ушли на обед, – расстегнув брюки, Какаши приблизился вплотную к сердито глядящему на него молодому человеку и, ухватив за собранные в хвостик волосы, притянул к своему паху.
Будучи принудительно вытащенным на улицу вездесущими Котетсу и Изумо, Ирука краем глаза, через закрывающуюся дверь, заметил спустившегося со второго этажа Хатаке. Друзья сегодня никак не хотели оставлять его в покое и позволять пропускать обед, поэтому с удвоенным рвением потащили в сторону кафе. И как Умино ни убеждал их пойти без него, ни обещал присоединиться чуть позже, парни были непреклонны.
- Ты в последнее время вообще обедать перестал, так не пойдёт! – проговорил Котетсу и ускорил шаг в направлении кафе.
- Ты даже похудел и синяки под глазами появились, это действительно никуда не годится! – поддержал друга Изумо.
Ирука смирился и, уже не сопротивляясь, пошёл вместе с друзьями – всё равно не отстанут. Как только они пришли на место, заказал еду и, быстро поев, заторопился обратно в студию, наверняка Какаши спустился тогда за ним, а он… Ну да ничего, ведь поесть тоже было нужно, до конца обеденного перерыва ещё больше получаса, есть время и для них двоих.
В комнате отдыха, где он надеялся встретить своего возлюбленного, его не оказалось, тогда, не раздумывая, парень быстро взбежал по лестнице на второй этаж и уверенно распахнул дверь в кабинет.
Увиденная картина заставила Ируку замереть на месте, на мгновение показалось, что он оказался в каком-то ином, параллельном мире, и к настоящему всё происходящее не имеет абсолютно никакого отношения.
Парень из подтанцовки Эбису, Шикамару, со спущенными штанами стоял на четвереньках, облокотившись на диван, а сзади в него с силой вбивался Хатаке, с каждым толчком всё резче и яростнее притягивая его к себе за талию. Заходясь громкими, хриплыми стонами и вскриками, они даже не заметили шокированного, остолбеневшего в дверном проёме Умино. Лишь только когда Какаши чересчур резко дёрнул на себя парня, тот, вскрикнув от боли особенно громко, повернул голову в его сторону и в этот момент увидел стоящего у входа Ируку.
Шикамару продолжал смотреть на потревожившего их Умино не отрываясь, лишь молча содрогаясь от неистовых толчков мужчины, пока тот с громким рыком не излился в него и не навалился сзади, так и не заметив при этом, что за ними наблюдают. Лишь когда обратил внимание на неестественно напряжённое, неподвижное тело под ним и проследил за его взглядом, Хатаке, наконец, увидел застывшего в дверях Ируку.
Мгновенно отстранившись, он поднялся с колен и, натянув брюки, сел на диван, пытаясь сообразить, что теперь говорить и делать - в такой ситуации, как сейчас, постановщик оказался впервые. То, что эта ситуация, несомненно, осложнит их отношения с Ирукой, Хатаке не сомневался и лихорадочно искал пути решения её с минимальными потерями. Предугадать дальнейшую реакцию парня на увиденное и его действия Какаши даже не пытался. Единственное, что он понимал, это то, что Умино однозначно не примет всё как есть и не согласится считать произошедшее мимолётным пустяком, хотя…
- Брысь отсюда, живо, – ледяным тоном скомандовал Хатаке кое как справившемуся, наконец, с брюками Шикамару.
Парень небрежным жестом поправил выбившуюся из хвоста прядь и, злобно глянув на сидящего на диване мужчину, быстро покинул кабинет, отодвинув плечом неподвижно стоящего в дверях Ируку.
Тот же, в свою очередь, никак не мог прийти в себя после увиденного. В голове всё перемешалось, мысли лихорадочно метались, разрывая сознание. Стук сердца глухими ударами отдавался во всём теле, казалось, даже в каждом кончике пальцев на руках и ногах отдавались тяжёлые, пульсирующие удары. Дышать стало неимоверно тяжело, словно грудную клетку сжали накрепко или придавили чем-то очень тяжёлым, выбивая последний выдох и не давая возможности сделать вдох. Нарастающая дрожь заставляла тело содрогаться, будто от сильного холода. Холода… Которым, словно по мановению волшебной палочки, сковало сердце и не отпускало, причиняя невыносимую леденящую боль.
Такого количества эмоций Умино ещё никогда не испытывал. Смешались в кучу все чувства и, словно обострившись в десятки раз, беспощадными волнами накатывали друг за другом, будто пытаясь раздавить, сломать, выпотрошить…
- Ирука… – голос Хатаке прозвучал, словно издалека, словно за гранью восприятия. – Ирука, подойди сюда, – мужчина пристально смотрел на пытающегося совладать с собственным телом и эмоциями парня. Невооруженным взглядом было видно, что молодой человек всеми силами старается взять себя в руки, и в какой-то момент ему это частично удалось.
- Зачем? – безжизненный, словно чужой голос, будто электрическим током прошиб сознание пепельноволосого. – Зачем ты так… со мной?
- Пройди, пожалуйста, и сядь в кресло, нам нужно поговорить. Точнее будет сказать, мне нужно кое-что объяснить и…
- Смысл? Какой во всём этом теперь смысл, Какаши? – в голосе молодого человека, наконец, промелькнули нотки, напоминающие живые человеческие интонации. – Что ты можешь мне объяснить после всего, что я здесь увидел? – в глазах парня предательски заблестели непрошенные слёзы.
- Погоди, не кипятись, прошу тебя, просто выслушай, – Хатаке начинал нервничать, вся эта дурацкая ситуация вышла из под его контроля и теперь он вообще не понимал как следует вести себя дальше и что сделать, чтобы успокоить Умино. Но прекрасно понимал, что сделать это будет очень непросто, а, быть может, и вообще невозможно. Ведь этот стоящий перед ним человек не был похож на всех остальных, с кем ему приходилось иметь дело раньше. Всё его мировоззрение и восприятие действительности были абсолютно противоположны тем, к которым он привык.
- Значит того, что я увидел, мне, по-твоему, недостаточно, и я ещё должен что-то от тебя услышать? – резкость, с которой Ирука выпалил эту фразу, на мгновение заставила постановщика замереть. Оказывается, Умино не столь уж и мягок, и феерического шоу с морем слёз и истерикой не предвидится. Это и к лучшему. Значит, можно будет поговорить нормально.
- Послушай, я не хочу усугублять и без того непростую ситуацию, я просто хочу тебе всё объяснить. И, надеюсь, ты меня всё-таки выслушаешь, – Какаши с удивлением отметил, как задрожал его собственный голос от волнения. Да уж, такого он точно никогда не испытывал. А всё эта чёртова привязанность, привычка. Вот что случается, когда подпускаешь к себе кого-то слишком близко. Эти взявшиеся из ниоткуда ответственность и обязательства перед ставшим в одночасье близким человеком напрягают и здорово осложняют жизнь. Но по-другому почему-то уже не получается. Не получается просто сделать вид, что ничего не произошло и не обращать никакого внимания. Теперь не получается…
- Чёрт! Всё так по-дурацки вышло! – Хатаке провёл по волосам рукой. Этот жест обычно выдавал его крайнюю степень волнения и напряжённости, который в его сознательной жизни видеть доводилось разве что Ширануи.
Ирука продолжал стоять всё там же, даже не намереваясь приближаться, и пристально смотрел на сидящего на диване мужчину. В его взгляде читалось безумное смешение чувств и эмоций, обида, страх, злость, разочарование и даже сожаление. Все они безумным коктейлем смешались и причиняли молодому человеку поистине невыносимую боль, которую он, кажется, ощущал даже физически.
- Ну, подойди уже ближе, не стой там, – Какаши жестом предложил парню сесть в кресло напротив дивана.
- По-моему, абсолютно не имеет значения, стою я или сижу, от этого уже ничего не изменится, но если на то пошло, меня не затруднит и присесть, – Умино решительно подошёл к креслу и опустился в него.
- Просто послушай, ладно? – и, не дожидаясь ответа, Хатаке продолжил. – Сегодня я, как обычно, спустился вниз в самом начале обеденного перерыва, чтобы забрать тебя к себе, но ты уже ушёл со своими дружками в то чёртово кафе, куда вы постоянно ходите. Я был на взводе, а ты ушёл, это меня разозлило и расстроило и… Блядь! Я даже не знаю, как это всё правильно выразить! Просто мне было хреново и тут Шикамару, он тоже, оказывается, остался в студии.
- Я заметил… – глухо отозвался Умино, старясь сдерживаться и не выплеснуть все те злость и негодование, которые его сейчас снедали. – И что? Только потому, что меня не оказалось рядом, а тебе вдруг приспичило срочно перепихнуться, ты запросто взял и повёл к себе в кабинет первого встречного из труппы? Или он не первый встречный для тебя? И что? Подошёл бы и любой другой, кто случайно оказался бы в студии?
- Перестань Ирука, я действительно сожалею о том, что случилось, ты даже не представляешь себе, насколько! – на повышенных тонах проговорил пепельноволосый.
- Это я, по-твоему, не представляю… А ты представляешь, как я чувствую себя? Я впопыхах поел, быстрее отвязался от друзей и сломя голову примчался сюда, в студию, к тебе! Я ведь думал, что ты ждёшь… и… – Умино запнулся, тщательно скрывая рвущиеся наружу слёзы и переводя сбившееся дыхание. Казалось, ещё немного и он попросту выплюнет сердце себе на ладони, настолько яростно оно билось в груди, будто норовило выскочить наружу.
- Иру, послушай… – Какаши встал с дивана и хотел было подойти к сидящему напротив парню.
- Не смей! – в голосе явственно слышалось глухое шипение. – Не подходи, просто сиди на своём месте, иначе я уйду!
- Хорошо – хорошо! Только успокойся! – Хатаке поспешно опустился обратно на диван.
- Успокоиться? Ты что, на самом деле считаешь, что мы с тобой сейчас поговорим, всё обсудим, и я успокоюсь? Какаши, ты что, действительно думаешь, что то, что произошло, исчезнет после нашего с тобой разговора и всё вернётся на круги своя?
- Нет, я, конечно, понимаю, что так запросто всё не решится, и я не сдержался, сплоховал…
- Сплоховал? Слово то какое странное подобрал, даже звучит как-то неприятно, – Ирука вздохнул и отвернулся в сторону окна. – Зачем тогда тебе вообще всё это нужно было со мной? Для чего? Если у тебя и так жизнь бьёт ключом? Я ведь не навязывался, ты сам так захотел, а я, дурак, старался, подстраивался под твои бесконечные смены настроения, надеялся… что ты однажды примешь меня, и мы будем по-настоящему близкими людьми. Думал - эта твоя дурацкая холодная отчуждённость однажды исчезнет, и ты перестанешь прятать всё то человеческое, что в тебе есть. Я доверял, верил и надеялся, я по-другому не умею! – Умино с силой сжал подлокотники кресла побелевшими пальцами.
- Либо всё, либо ничего! Я влюбился и до последнего верил, что не безответно, что есть надежда быть рядом с тобой! И ты мне её дал! В последнее время мне стало казаться, что ты стал другим, более мягким, внимательным и просто человечным, что ли. Даже думал, что тебе интересно со мной, тебя тянет ко мне так же, как и меня к тебе, но… Зачем? Зачем дал эту чёртову надежду? – как ни старался сдерживаться, Ирука всё-таки перешёл на повышенные ноты.
- Ирука, тебе не показалось, я действительно стал совсем другим рядом с тобой и всё, что между нами было и есть по сей день, для меня очень важно. Просто… Очень сложно вмиг избавиться от того, к чему привык за долгие годы и воспринимаешь как само собой разумеющееся. Я раньше вообще никогда о таком не задумывался и…
- А может быть, ты просто не хочешь их менять, свои привычки? Может, тебе это попросту не нужно? Ведь гораздо интереснее и больше подходит тебе по статусу «самого-самого» иметь множество партнёров и пользоваться ими, когда вздумается, чем связаться с каким-то одним, глупым, наивным, влюблённым дураком!
- Не говори так! Иру, давай успокоимся. Ты на взводе…
- А у меня, по-твоему, нет для этого причин? – обычно тёплый и сияющий карий взгляд, сейчас метал молнии, готовый прожечь всё на своём пути, создавалось впечатление, что он с лёгкостью мог бы испепелить презрением Хатаке. – То, что ты сделал сегодня… Какаши, я никогда не буду одним из многих, если ты на это рассчитывал. И никогда не приму такого двойственного положения. Для этого… Я слишком сильно люблю тебя и не смогу простить.
- Твою мать! Да что же это такое! Я не знаю, зачем я это сделал! Понимаю, что звучит это глупо и неправдоподобно, но я действительно сам не понял, какого чёрта потащил его сюда! Просто по привычке! Раньше я всегда пользовался… – Какаши осёкся на середине фразы, понимая, что таким образом оттолкнёт Ируку ещё сильнее. – Раньше мы частенько встречались, я устроил его в группу к Райдо, парень не обделён данными и…
- Я уже, в принципе, понял, какими данными он не обделён! – не сдержавшись, вспылил Умино. – Значит, ты его из-за этих данных принял в труппу? Не ожидал от гениального постановщика, что он будет протаскивать через постель угодных себе. И сколько их, таких, в труппе? Не обделённых данными? – не сдерживая гнева, почти прокричал Умино.
- Хватит истерить! Как сварливая жена, честное слово! Ничего сверхъестественного не произошло! Просто отвлёкся немного и всё! Хватит об этом, давай забудем этот эпизод и больше никогда не будем к нему возвращаться! – Хатаке начинала основательно напрягать несговорчивость его возлюбленного. Всё же он рассчитывал на более лояльное поведение Ируки и не ожидал, что он вот так вот встанет в позу из-за подобной ерунды.
- Забудем? Вот так просто? Забудем и всё? А если бы я переспал с кем-то, просто так, по привычке, ты бы придерживался такой же позиции как сейчас?
- Даже не думай! Не сравнивай тебя и меня! – моментально вспыхнувший от гнева Какаши сверлил взглядом непокорного молодого человека.
- И в чём же разница, а? В том, что я - как вещь, принадлежу тебе, и ты не намерен мной делиться с другими, а я в свою очередь не имею права на верность человека, которого люблю? Потому что это ты! Единственный и неповторимый! Который заботится только о собственных нуждах и желаниях, смело шагая по трупам и даже не оглядываясь! – Умино уже просто трясло от неконтролируемых эмоций, каждое слово давалось с трудом, словно обжигало горло яростным огнём. Молодой человек будто стремился скорее выговориться, чтобы прекратить, наконец, эту безумную пытку. – И как часто ты с ним спишь? Ты ведь не прекращал этого даже тогда, когда мы были вместе, не так ли? И наверняка не только с ним, а ещё с кем-нибудь из талантливых участников труппы с хорошими данными, которые попали в неё благодаря твоим стараниям!
- Естественно, не прекращал, – Хатаке окончательно перестал соображать, что говорит, растерянность, злость, на самого себя и чёртово стечение обстоятельств, неожиданнее для него поведение Ируки, всё это просто захлестнуло его с головой, заставляя говорить то, чего не собирался, да и не думал так - совершенно точно. Просто всё его сознание сейчас приняло жёсткую оборонительную позицию, и Какаши даже не соображал и не отдавал целиком отчёт в том, что сейчас выкрикивает в эмоциональном порыве ещё больше раня и без того удручённого парня, заставляя его белеть от услышанного.
- А каким образом, ты думаешь, твоя ненаглядная подружка, которая безостановочно норовила лечь под тебя, попала в группу Райдо? Ты об этом наверняка думал, даже меня спрашивать пытался, только безуспешно!
В этот момент Ирука замер, ему показалось, что сердце, которое безумно бухало до этого в груди, норовя вырваться наружу, просто разорвав грудную клетку, теперь остановилось. Мозг лихорадочно соображал и пытался переварить эту ужасающую, неправдоподобную информацию.
- Ты врёшь! Не может быть! Анко никогда…
- Это ты даже не представляешь, на что люди готовы ради достижения своих целей! Она, не раздумывая, согласилась на мои условия и с готовностью раздвинула свои ноги, только бы оказаться в труппе! А ты, глупый, наивный друг, ей доверял! И да, она прекрасно осознавала на тот момент, что ложится под возлюбленного своего лучшего друга! И это её не остановило, именно как я и предполагал. Зато теперь она обходит тебя и всех бывших друзей за версту и дальше будет шарахаться как чёрт от ладана. А чуть позже я переведу её в Токийский филиал, чтоб глаза не мозолила, и забуду как неприятное недоразумение!
Гнев и злость, бушевавшие до этого, сменились каким-то опустошающим безразличием и разочарованием, только в груди было очень больно, словно измученное сердце попросту вырвали и осталась лишь кровоточащая рана на месте этого, не нужного теперь, органа. Умино опустил глаза и уже не замечал капающих на колени слёз, он, казалось, сейчас вообще больше ничего не замечал. Вот так, в одночасье, лишиться двух дорогих тебе людей, таким поистине изощрённым способом. Да… Такого расклада даже в худшем случае он себе не мог предположить. Он даже не представлял, что Какаши… Что его Какаши на такое способен. А Анко… Подруга… И как теперь быть?
- Что притих? Удивлён тем, как тебя твоя подружка, не задумываясь, предала? – Хатаке смотрел на опустившего голову Умино и теперь отчего-то хотелось сделать ему ещё больнее, чтобы больше никогда не смел с ним спорить и так уверенно защищать тех, кто этого не достоин. – А ты никуда теперь от меня не денешься, – уверенно, даже надменно произнёс постановщик, встав с дивана, и подошёл вплотную к парню. Осторожно взяв его за подбородок, он поднял его лицо и посмотрел в заплаканные, бездонные карие омуты, в которых, против обыкновения, сейчас не было ничего, кроме пустоты и глубокой, всепоглощающей боли. На какое-то мгновение Какаши даже опешил, никогда у его Ируки не было такого взгляда. Такого, как сейчас.
Умино отстранился, отодвигаясь от удерживающей его руки, и поднялся с кресла.
- Я бы смог стерпеть многое, очень многое. И гордость твою непомерную, и холодность, и отчуждённость. Всё это мы бы пережили и вместе постепенно преодолели бы все трудности. Но такого… Такого предательства, Какаши, я не смогу принять, я просто не смогу с этим жить. Жить и знать, что в любое время, когда тебе заблагорассудится, ты можешь трахнуть кого-нибудь из своих подчинённых, а потом с чистой совестью залезть ко мне в кровать, можешь просто вырвать с корнем то, что для кого-то было дорого и растоптать за ненадобностью. Просто потому, что ты так хочешь! Просто потому, что для тебя это норма. Прости… Но для меня такие вещи никогда не станут приемлемы, ни при каких обстоятельствах.
- Не при каких, говоришь? – Хатаке чувствовал, что говорит то, что не стоило бы и что это только осложнит ситуацию, но остановиться уже не мог. – А как насчёт места в труппе? Его ведь ты не хочешь потерять, не так ли? Тебе придётся остаться со мной и принять меня таким, какой я есть, другого не дано! Я не дам тебе спокойно жить и работать, если ты не прекратишь упрямиться! Надеюсь, здравый смысл возобладает над твоими эмоциями!
- А ты действительно меня совсем не узнал за всё то время, что мы провели вместе… – Ирука вымученно улыбнулся, превозмогая себя, и с вызовом посмотрел на Хатаке. - Какаши, на следующей неделе истекает срок моего временного контракта, и подписывать постоянный я не стану. Никогда я не перешагну через себя, через собственные убеждения, в угоду собственной выгоде. Жаль… что ты этого так и не понял, – развернувшись, Ирука уверенным шагом покинул кабинет постановщика, чтобы больше никогда не возвращаться сюда.
Бета: Амирам
Жанр: драма, романс
Рейтинг: для этой главы R
Пейринг: Какаши/Ирука; Генма/Эбису
Размер: макси
Статус: в процессе
Предупреждения: смерть персонажа
Предыдущие главы: 1-9
читать дальше
- Анко? А что ты здесь делаешь? – Ирука в изумлении уставился на подругу, внимательно выслушивающую наставления Райдо, и перевёл взгляд на стоящего рядом Эбису. Как он понял из небольшого фрагмента разговора девушки и Намиаши, тот объяснял ей принципы и условия работы в коллективе. Каким образом Митараши оказалась участником труппы, и почему он об этом абсолютно ничего не знал, оставалось выяснить.
- А… Иру, здравствуй… – какой-то отстранённый и непривычно тихий голос подруги заставил на мгновение вообще усомниться в том, что сейчас перед ним именно та самая Анко. Шумная, вездесущая, извечно домогающаяся его прилюдно, но, тем не менее, такая привычная и, по своему, близкая. Девушка осеклась на середине фразы и, словно собираясь с духом, выдавила из себя: «Я теперь тоже здесь работаю».
- В смысле? – Умино всё ещё не совсем понимал всего происходящего. – А как ты… и почему мне ничего не говорила? Я удивлён, это даже очень мягко сказано! – парень даже немного с сожалением произнёс последнюю фразу. Всё-таки о таком важном событии, девушка, по его мнению, не должна была молчать.
- Просто… Так всё быстро получилось и… Ладно, Ирука, мне сейчас очень нужно идти. Ещё столько всего сделать предстоит: познакомиться с группой, я ведь, кроме Эбису, никого там не знаю, начать репетировать уже сегодня и… В общем, я пойду, позже поговорим как-нибудь… – Митараши поспешно попрощалась и быстро направилась в сторону студии звукозаписи, так и не взглянув в глаза Умино ни разу за весь разговор. Более того, создавалось такое впечатление, что она намеренно отводила взгляд и прятала свои глаза от молодого человека, что не могло его не озадачить.
- Что это было? Это не сон? Ведь нет, Эбису? – Ирука, стоя на месте, смотрел вслед удаляющейся Анко. – Что-то я не понял ничего.
- Я тоже ничего не понял. До сих пор в голове не укладывается, – отозвался стоящий рядом с ним певец, также провожающий взглядом подругу. – Сегодня утром, как обычно, я пришёл в студию, а она уже была там. У меня даже грешным делом мысли всякие нехорошие появились. Вдруг пришла что-нибудь сообщить, вдруг что-то произошло с тобой или… Да не знаю я даже, что тогда подумал! Просто обалдел! А когда понял, что Райдо ей объясняет её будущие обязанности и рассказывает о группе… В общем, я до сих пор в шоке!
- Как-то странно… – Ирука задумчиво вздохнул. – Она вечно ко мне первому бежала рассказывать даже о самых маленьких и незначительных событиях в жизни, а тут такое! И она ни слова не сказала, а сейчас вообще как чужая себя ведёт и явно особо не горит желанием объясняться с нами.
- Я пытался расспросить, она что-то невразумительно протараторила, типа, что не одного тебя тогда, на соревнованиях выпускников школ, заметили. А потом быстро ретировалась, словно специально не хотела продолжать разговор. Это вообще с нашей прежней Анко не вяжется! – Эбису даже начал жестикулировать в эмоциональном порыве.
- А с Генмой ты не разговаривал? Может, он знает? – спросил Ирука.
- Я ещё не успел. Кстати, он, кажется, уже на месте, ведь до начала репетиции всего десять минут, пойду, попробую узнать что-нибудь у него, – и Эбису, быстро развернувшись, направился в сторону танцевального зала.
- Очень странно… – Умино всё никак не мог понять происходящего. Анко здесь, будет работать в подтанцовке у Эбису, судя по всему. Появилась неожиданно, словно снег на голову и, вообще, каким всё-таки образом она попала сюда? Ведь образования у неё нет, уровень, конечно, неплохой, но всё же не достаточно хорош, особенно для одиночных или групповых выступлений. Сколько её знал Ирука, сильной стороной Митараши были только парные танцы, что они и использовали вместе, выступая на различных конкурсах. И почему она так странно себя повела сегодня, да и не только сегодня, судя по происходящему, хотя… Ещё пару дней назад это была та самая привычная шумная Анко. Что же изменилось за это короткое время?
Вопросы, вопросы, вопросы! Бред какой-то! И чего он так зациклился на этом? Нужно просто позже поговорить с ней и всё выяснить. Конечно, просто сейчас у неё ответственный момент, нужно познакомиться с коллективом, вникнуть в тонкости программы, начать как можно скорее репетировать и вживаться в новую группу. Просто Митараши волнуется, ведь это мечта всей её жизни, никак не меньше! Она всегда хотела выступать на большой сцене, только вот из-за неоконченного образования и недостатка опыта не прошла ни один серьёзный кастинг и в итоге осталась не удел в этой области, довольствуясь местом стриптизёрши или инструктора по спортивной физкультуре.
Всё, достаточно об этом думать, ничего сверхъестественного не произошло, во время обеденного перерыва он обязательно выяснит все подробности этого чудесного появления подруги у них в труппе. – Ирука посмотрел на часы и заторопился в танцевальный зал, так как время начала репетиции уже подошло.
Но ни в этот день, ни в следующий Умино так и не удалось пообщаться с Митараши. Уже на протяжении недели девушка вечно куда-то торопилась, на все вопросы отвечала скомкано и тут же спешила скрыться под каким–нибудь благовидным предлогом. Ни перед репетициями, ни после застать на месте её не удавалось, а на телефонные звонки не отвечала, будто попросту игнорировала. У Ируки даже сложилось вполне определённое впечатление, что Анко его намеренно избегает. Но почему и зачем понять был просто не в состоянии.
Эбису, переговоривший с Ширануи, сказал, что тот вообще ничего не знает о её появлении в труппе и к нему абсолютно не имеет никакого отношения, так как принята она была в группу под руководством Райдо. В общем, ситуация всё больше казалась странной, а поведение Митараши просто не поддавалось какому-либо логическому объяснению.
Ирука несколько раз порывался задать вопрос по поводу своей подруги Какаши, но тот в последнее время тоже вёл себя очень непривычным образом. Вместе они никуда не ходили, виделись только в студии, зато почти каждый вечер Хатаке забирал парня к себе домой. Но и дома он был каким-то не таким, как обычно: всё время молчал, на все старания Ируки завести хоть какой-то разговор никак не реагировал, лишь изредка бросая в ответ пару тройку равнодушных фраз. Умино даже не выдержал такого гнетущего состояния и вспылил в один из вечеров, но пепельноволосый мигом успокоил его, прижав к широкому дивану и, не давая опомниться, принялся неистово целовать.
По истечении двух часов молодой человек был уже не в состоянии вспомнить, что же заставило его разозлиться, какие вопросы он хотел уже не первый день задать своему возлюбленному.
И вообще, в последние дни Какаши был каким-то другим в постели, по-особому нежным и внимательным, но не менее страстным. Казалось, он был не в силах насытиться их близостью, требовал ещё и ещё, жадно и ненасытно. Но в то же время так неистово, словно старался слиться с ним воедино, забыться и заставить забыть, будто что-то незримое где-то глубоко внутри не давало ему успокоиться.
Ирука отчётливо видел, что Хатаке изменился, вёл себя не так, как обычно. Он будто стал ближе и отдаленнее одновременно, хотя сложно объяснить как такое вообще возможно, это можно только почувствовать. Не зная, радоваться этому или нет, Умино сильно волновался за всё происходящее.
Что-то такое знакомое, тёплое и доступное тянулось к нему сквозь тщательно возводимые преграды отчуждения и холодного равнодушия. Это Ирука видел. Видел, как тянется к нему Какаши, как старательно выполняет самим для себя выстроенные схемы их взаимоотношений. Видимо, ему по-настоящему нелегко даются эти потуги в построении серьёзных отношений. И в то же время не подпускает дальше определённой грани, словно обозначив какие-то ему одному известные границы, и не позволяет их пересечь.
Вот так вот, то приближаясь, то отстраняясь, Хатаке порой доводил Ируку чуть ли не до нервного срыва. А потом в одну секунду переворачивал всё с ног на голову и доводил до сумасшествия, опьяняя страстью и заставляя забыть обо всём на свете, кроме сжимающего его в жарких объятиях тела.
Судя по всему, такая бурная, безумная жизнь, постоянно балансирующая на грани сознания, и была для постановщика нормой. Умино очень надеялся на то, что со временем их отношения станут несколько проще, и Какаши, наконец, сможет принять свои собственные чувства такими, какие они есть на самом деле, а также примет и чувства парня.
Хатаке уже целиком и полностью осознал, что никто, кроме кареглазого танцора, ему не нужен и попросту не в состоянии его удовлетворить. Не только физически, что самое странное, раньше он просто не задумывался о таких вещах, считая их несущественными. А вот теперь каждый день он наслаждался через экран монитора в своём кабинете красотой и слаженностью отточенных и пронизанных чувствами движений Умино. Периодически спускался к группе, чтобы обсудить какие-либо детали или озвучить новые требования, и тогда, с замиранием сердца и ощутимой тяжестью в паху, смотрел на тяжело дышащего парня, не особо беспокоясь о том, насколько откровенными являются такие его взгляды со стороны. Пару раз даже удавалось перехватить собирающегося на обед вместе с друзьями Ируку и затащить к себе в кабинет под вполне очевидным предлогом. Не привыкший к такому свободному поведению, парень дико смущался и краснел, потирая свой шрам уже до боли привычным движением пальцев, особенно в первый раз. Но, стоит отметить, казался от этого ещё соблазнительнее и очаровательнее. Какаши с трудом контролировал себя, чтобы сохранить хоть какое-то подобие тишины в кабинете, что удавалось с немыслимым трудом.
Хатаке за столь короткий срок привык находиться рядом с этим лучащимся добротой и вниманием парнем, так тепло и уютно было рядом с ним и совершенно не хотелось ничего менять. Только вот периодически появляющаяся перед глазами Митараши портила всё построенное с таким трудом восприятие. Что-то напоминало о том мерзком вечере, когда было ощущение, что вывозился в грязи полностью, не оставив на себе и намёка на чистое пятнышко. Словно переступил что-то недозволенное и теперь уже никогда не удастся сделать шаг обратно.
«Нужно будет побыстрее избавиться от неё под каким-нибудь предлогом, так, чтобы и подумать нельзя было, что по моей инициативе. Но это ерунда, много чего можно придумать, ведь убедил же я Райдо не распространяться о том, кто поспособствовал вступлению девушки в группу, и уверен, что тот будет нем как рыба. А Митараши… Митараши теперь как от огня шарахается от своих бывших друзей всех вместе взятых и вряд ли когда-то осмелится открыть рот, слишком уж хотелось ей попасть сюда, чтобы она решилась всё испортить, да и Ируке признаться в том, что спала со мной, навряд ли решится, хотя… Всякое может быть, лучше действительно позаботиться о её перемещении - в Токийский филиал, к примеру».
Так будет спокойнее, словно получится избавиться от этого давящего мерзкого чувства, периодически высовывающегося откуда-то из глубин подсознания и совершенно неуместно заставляющего его испытывать что-то совсем не свойственное ему, похожее на стыд и сожаление.
И в сексе, как Хатаке убедился, никто другой его уже не устраивает, попросту не удовлетворяя, оставляя только чувство дискомфорта и неумолимой жажды прикоснуться к тому единственному, чьё тело стало словно наркотиком для него в столь короткий срок. Ирука вытеснил всех, всецело поглотив и разум, и чувства и теперь отбирает уже последние отчаянные попытки справиться с самим собой и взять всё под контроль, переведя отношения в прежнее привычное русло. Никогда… Этого уже не случится никогда, и нужно всеми силами постараться сохранить хотя бы внешнюю маску того, прежнего Какаши, которым он уже, несомненно, никогда не будет.
Вот и сегодня, налюбовавшись на своего милого мальчика, Хатаке спустился вниз, чтобы утащить его к себе в кабинет - эта маленькая вольность очень нравилась постановщику. И то, что Умино был попросту не в состоянии ей противиться, только подливало масла в огонь, заставляя становиться поистине одержимым.
Но, к его сожалению, видимо собирался спускаться он слишком долго, так как Ирука вместе с товарищами уже успел умотать в кафе, расположенное чуть поодаль от студии, на соседней улице. Почти все участники труппы ходили туда обедать, это уже была даже своего рода традиция. Из комнаты отдыха выходили только замешкавшиеся и отставшие от остальных Генма и Эбису.
- Какаши, ты с нами? – спросил хореограф.
- Нет, что-то есть не хочется, да и не люблю я в это кафе ходить, ты ведь знаешь - если уж сильно проголодаюсь, закажу что-нибудь, – деланно лениво отозвался пепельноволосый.
- Тогда как знаешь, а мы пошли. Обеденное время не резиновое! – Ширануи усмехнулся и, ухватив под локоть Эбису, потащил его к выходу.
Ощутив жуткое разочарование по поводу отсутствия предмета своего дикого вожделения и необходимости терпеть и успокаивать собственное возбуждение, Хатаке медленно направился в комнату отдыха. Холодный чай и мягкое кресло, хотя бы так немного успокоиться.
- Чёртов Умино!
Почему-то раздражало и выводило из себя даже то, что он просто ушёл с друзьями обедать, а не остался в студии, по крайней мере до тех пор, пока Какаши бы его сам не отпустил.
Погрузившись в свои невесёлые размышления, пепельноволосый не заметил, как в комнату отдыха зашёл ещё один человек, видимо, не все ушли на обед и кто-то всё-таки ещё остался в студии помимо него.
- Добрый день, Хатаке – сан, – Шикамару подчёркнуто вежливо поздоровался и прошёл мимо к холодильнику с напитками.
- Что так официально? И вообще, почему ты не вместе со всеми? – поинтересовался сидящий в кресле постановщик.
- Да так, просто сегодня не захотелось, – ровным тоном отозвался молодой человек. – А по поводу официальности… Не вижу смысла вести себя иначе.
- Зато я вижу смысл кое в чём другом, – Хатаке резко встал с кресла и приблизился к выбирающему напитки парню. – Пойдём, – он уверенно потащил его за собой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, даже не предполагая возможного отказа со стороны танцора.
Позже Какаши и сам будет не в состоянии объяснить, зачем он это сделал. Зачем потащил этого парня в кабинет? Ведь прекрасно понимал, что не получит даже сотой доли удовольствия от того, что дал бы ему Умино, что всё это просто глупо и не нужно теперь на самом деле.
- Ты же знаешь, я не люблю заниматься сексом здесь, где в любой момент может кто-нибудь появиться! – Шикамару сделал недовольную мину, когда Хатаке уже втащил его в кабинет и толкнул на диван.
- Мне всё равно, что там тебе не нравится, – отозвался постановщик. – И вообще, никого, кроме нас, в студии не осталось, все ушли на обед, – расстегнув брюки, Какаши приблизился вплотную к сердито глядящему на него молодому человеку и, ухватив за собранные в хвостик волосы, притянул к своему паху.
Будучи принудительно вытащенным на улицу вездесущими Котетсу и Изумо, Ирука краем глаза, через закрывающуюся дверь, заметил спустившегося со второго этажа Хатаке. Друзья сегодня никак не хотели оставлять его в покое и позволять пропускать обед, поэтому с удвоенным рвением потащили в сторону кафе. И как Умино ни убеждал их пойти без него, ни обещал присоединиться чуть позже, парни были непреклонны.
- Ты в последнее время вообще обедать перестал, так не пойдёт! – проговорил Котетсу и ускорил шаг в направлении кафе.
- Ты даже похудел и синяки под глазами появились, это действительно никуда не годится! – поддержал друга Изумо.
Ирука смирился и, уже не сопротивляясь, пошёл вместе с друзьями – всё равно не отстанут. Как только они пришли на место, заказал еду и, быстро поев, заторопился обратно в студию, наверняка Какаши спустился тогда за ним, а он… Ну да ничего, ведь поесть тоже было нужно, до конца обеденного перерыва ещё больше получаса, есть время и для них двоих.
В комнате отдыха, где он надеялся встретить своего возлюбленного, его не оказалось, тогда, не раздумывая, парень быстро взбежал по лестнице на второй этаж и уверенно распахнул дверь в кабинет.
Увиденная картина заставила Ируку замереть на месте, на мгновение показалось, что он оказался в каком-то ином, параллельном мире, и к настоящему всё происходящее не имеет абсолютно никакого отношения.
Парень из подтанцовки Эбису, Шикамару, со спущенными штанами стоял на четвереньках, облокотившись на диван, а сзади в него с силой вбивался Хатаке, с каждым толчком всё резче и яростнее притягивая его к себе за талию. Заходясь громкими, хриплыми стонами и вскриками, они даже не заметили шокированного, остолбеневшего в дверном проёме Умино. Лишь только когда Какаши чересчур резко дёрнул на себя парня, тот, вскрикнув от боли особенно громко, повернул голову в его сторону и в этот момент увидел стоящего у входа Ируку.
Шикамару продолжал смотреть на потревожившего их Умино не отрываясь, лишь молча содрогаясь от неистовых толчков мужчины, пока тот с громким рыком не излился в него и не навалился сзади, так и не заметив при этом, что за ними наблюдают. Лишь когда обратил внимание на неестественно напряжённое, неподвижное тело под ним и проследил за его взглядом, Хатаке, наконец, увидел застывшего в дверях Ируку.
Мгновенно отстранившись, он поднялся с колен и, натянув брюки, сел на диван, пытаясь сообразить, что теперь говорить и делать - в такой ситуации, как сейчас, постановщик оказался впервые. То, что эта ситуация, несомненно, осложнит их отношения с Ирукой, Хатаке не сомневался и лихорадочно искал пути решения её с минимальными потерями. Предугадать дальнейшую реакцию парня на увиденное и его действия Какаши даже не пытался. Единственное, что он понимал, это то, что Умино однозначно не примет всё как есть и не согласится считать произошедшее мимолётным пустяком, хотя…
- Брысь отсюда, живо, – ледяным тоном скомандовал Хатаке кое как справившемуся, наконец, с брюками Шикамару.
Парень небрежным жестом поправил выбившуюся из хвоста прядь и, злобно глянув на сидящего на диване мужчину, быстро покинул кабинет, отодвинув плечом неподвижно стоящего в дверях Ируку.
Тот же, в свою очередь, никак не мог прийти в себя после увиденного. В голове всё перемешалось, мысли лихорадочно метались, разрывая сознание. Стук сердца глухими ударами отдавался во всём теле, казалось, даже в каждом кончике пальцев на руках и ногах отдавались тяжёлые, пульсирующие удары. Дышать стало неимоверно тяжело, словно грудную клетку сжали накрепко или придавили чем-то очень тяжёлым, выбивая последний выдох и не давая возможности сделать вдох. Нарастающая дрожь заставляла тело содрогаться, будто от сильного холода. Холода… Которым, словно по мановению волшебной палочки, сковало сердце и не отпускало, причиняя невыносимую леденящую боль.
Такого количества эмоций Умино ещё никогда не испытывал. Смешались в кучу все чувства и, словно обострившись в десятки раз, беспощадными волнами накатывали друг за другом, будто пытаясь раздавить, сломать, выпотрошить…
- Ирука… – голос Хатаке прозвучал, словно издалека, словно за гранью восприятия. – Ирука, подойди сюда, – мужчина пристально смотрел на пытающегося совладать с собственным телом и эмоциями парня. Невооруженным взглядом было видно, что молодой человек всеми силами старается взять себя в руки, и в какой-то момент ему это частично удалось.
- Зачем? – безжизненный, словно чужой голос, будто электрическим током прошиб сознание пепельноволосого. – Зачем ты так… со мной?
- Пройди, пожалуйста, и сядь в кресло, нам нужно поговорить. Точнее будет сказать, мне нужно кое-что объяснить и…
- Смысл? Какой во всём этом теперь смысл, Какаши? – в голосе молодого человека, наконец, промелькнули нотки, напоминающие живые человеческие интонации. – Что ты можешь мне объяснить после всего, что я здесь увидел? – в глазах парня предательски заблестели непрошенные слёзы.
- Погоди, не кипятись, прошу тебя, просто выслушай, – Хатаке начинал нервничать, вся эта дурацкая ситуация вышла из под его контроля и теперь он вообще не понимал как следует вести себя дальше и что сделать, чтобы успокоить Умино. Но прекрасно понимал, что сделать это будет очень непросто, а, быть может, и вообще невозможно. Ведь этот стоящий перед ним человек не был похож на всех остальных, с кем ему приходилось иметь дело раньше. Всё его мировоззрение и восприятие действительности были абсолютно противоположны тем, к которым он привык.
- Значит того, что я увидел, мне, по-твоему, недостаточно, и я ещё должен что-то от тебя услышать? – резкость, с которой Ирука выпалил эту фразу, на мгновение заставила постановщика замереть. Оказывается, Умино не столь уж и мягок, и феерического шоу с морем слёз и истерикой не предвидится. Это и к лучшему. Значит, можно будет поговорить нормально.
- Послушай, я не хочу усугублять и без того непростую ситуацию, я просто хочу тебе всё объяснить. И, надеюсь, ты меня всё-таки выслушаешь, – Какаши с удивлением отметил, как задрожал его собственный голос от волнения. Да уж, такого он точно никогда не испытывал. А всё эта чёртова привязанность, привычка. Вот что случается, когда подпускаешь к себе кого-то слишком близко. Эти взявшиеся из ниоткуда ответственность и обязательства перед ставшим в одночасье близким человеком напрягают и здорово осложняют жизнь. Но по-другому почему-то уже не получается. Не получается просто сделать вид, что ничего не произошло и не обращать никакого внимания. Теперь не получается…
- Чёрт! Всё так по-дурацки вышло! – Хатаке провёл по волосам рукой. Этот жест обычно выдавал его крайнюю степень волнения и напряжённости, который в его сознательной жизни видеть доводилось разве что Ширануи.
Ирука продолжал стоять всё там же, даже не намереваясь приближаться, и пристально смотрел на сидящего на диване мужчину. В его взгляде читалось безумное смешение чувств и эмоций, обида, страх, злость, разочарование и даже сожаление. Все они безумным коктейлем смешались и причиняли молодому человеку поистине невыносимую боль, которую он, кажется, ощущал даже физически.
- Ну, подойди уже ближе, не стой там, – Какаши жестом предложил парню сесть в кресло напротив дивана.
- По-моему, абсолютно не имеет значения, стою я или сижу, от этого уже ничего не изменится, но если на то пошло, меня не затруднит и присесть, – Умино решительно подошёл к креслу и опустился в него.
- Просто послушай, ладно? – и, не дожидаясь ответа, Хатаке продолжил. – Сегодня я, как обычно, спустился вниз в самом начале обеденного перерыва, чтобы забрать тебя к себе, но ты уже ушёл со своими дружками в то чёртово кафе, куда вы постоянно ходите. Я был на взводе, а ты ушёл, это меня разозлило и расстроило и… Блядь! Я даже не знаю, как это всё правильно выразить! Просто мне было хреново и тут Шикамару, он тоже, оказывается, остался в студии.
- Я заметил… – глухо отозвался Умино, старясь сдерживаться и не выплеснуть все те злость и негодование, которые его сейчас снедали. – И что? Только потому, что меня не оказалось рядом, а тебе вдруг приспичило срочно перепихнуться, ты запросто взял и повёл к себе в кабинет первого встречного из труппы? Или он не первый встречный для тебя? И что? Подошёл бы и любой другой, кто случайно оказался бы в студии?
- Перестань Ирука, я действительно сожалею о том, что случилось, ты даже не представляешь себе, насколько! – на повышенных тонах проговорил пепельноволосый.
- Это я, по-твоему, не представляю… А ты представляешь, как я чувствую себя? Я впопыхах поел, быстрее отвязался от друзей и сломя голову примчался сюда, в студию, к тебе! Я ведь думал, что ты ждёшь… и… – Умино запнулся, тщательно скрывая рвущиеся наружу слёзы и переводя сбившееся дыхание. Казалось, ещё немного и он попросту выплюнет сердце себе на ладони, настолько яростно оно билось в груди, будто норовило выскочить наружу.
- Иру, послушай… – Какаши встал с дивана и хотел было подойти к сидящему напротив парню.
- Не смей! – в голосе явственно слышалось глухое шипение. – Не подходи, просто сиди на своём месте, иначе я уйду!
- Хорошо – хорошо! Только успокойся! – Хатаке поспешно опустился обратно на диван.
- Успокоиться? Ты что, на самом деле считаешь, что мы с тобой сейчас поговорим, всё обсудим, и я успокоюсь? Какаши, ты что, действительно думаешь, что то, что произошло, исчезнет после нашего с тобой разговора и всё вернётся на круги своя?
- Нет, я, конечно, понимаю, что так запросто всё не решится, и я не сдержался, сплоховал…
- Сплоховал? Слово то какое странное подобрал, даже звучит как-то неприятно, – Ирука вздохнул и отвернулся в сторону окна. – Зачем тогда тебе вообще всё это нужно было со мной? Для чего? Если у тебя и так жизнь бьёт ключом? Я ведь не навязывался, ты сам так захотел, а я, дурак, старался, подстраивался под твои бесконечные смены настроения, надеялся… что ты однажды примешь меня, и мы будем по-настоящему близкими людьми. Думал - эта твоя дурацкая холодная отчуждённость однажды исчезнет, и ты перестанешь прятать всё то человеческое, что в тебе есть. Я доверял, верил и надеялся, я по-другому не умею! – Умино с силой сжал подлокотники кресла побелевшими пальцами.
- Либо всё, либо ничего! Я влюбился и до последнего верил, что не безответно, что есть надежда быть рядом с тобой! И ты мне её дал! В последнее время мне стало казаться, что ты стал другим, более мягким, внимательным и просто человечным, что ли. Даже думал, что тебе интересно со мной, тебя тянет ко мне так же, как и меня к тебе, но… Зачем? Зачем дал эту чёртову надежду? – как ни старался сдерживаться, Ирука всё-таки перешёл на повышенные ноты.
- Ирука, тебе не показалось, я действительно стал совсем другим рядом с тобой и всё, что между нами было и есть по сей день, для меня очень важно. Просто… Очень сложно вмиг избавиться от того, к чему привык за долгие годы и воспринимаешь как само собой разумеющееся. Я раньше вообще никогда о таком не задумывался и…
- А может быть, ты просто не хочешь их менять, свои привычки? Может, тебе это попросту не нужно? Ведь гораздо интереснее и больше подходит тебе по статусу «самого-самого» иметь множество партнёров и пользоваться ими, когда вздумается, чем связаться с каким-то одним, глупым, наивным, влюблённым дураком!
- Не говори так! Иру, давай успокоимся. Ты на взводе…
- А у меня, по-твоему, нет для этого причин? – обычно тёплый и сияющий карий взгляд, сейчас метал молнии, готовый прожечь всё на своём пути, создавалось впечатление, что он с лёгкостью мог бы испепелить презрением Хатаке. – То, что ты сделал сегодня… Какаши, я никогда не буду одним из многих, если ты на это рассчитывал. И никогда не приму такого двойственного положения. Для этого… Я слишком сильно люблю тебя и не смогу простить.
- Твою мать! Да что же это такое! Я не знаю, зачем я это сделал! Понимаю, что звучит это глупо и неправдоподобно, но я действительно сам не понял, какого чёрта потащил его сюда! Просто по привычке! Раньше я всегда пользовался… – Какаши осёкся на середине фразы, понимая, что таким образом оттолкнёт Ируку ещё сильнее. – Раньше мы частенько встречались, я устроил его в группу к Райдо, парень не обделён данными и…
- Я уже, в принципе, понял, какими данными он не обделён! – не сдержавшись, вспылил Умино. – Значит, ты его из-за этих данных принял в труппу? Не ожидал от гениального постановщика, что он будет протаскивать через постель угодных себе. И сколько их, таких, в труппе? Не обделённых данными? – не сдерживая гнева, почти прокричал Умино.
- Хватит истерить! Как сварливая жена, честное слово! Ничего сверхъестественного не произошло! Просто отвлёкся немного и всё! Хватит об этом, давай забудем этот эпизод и больше никогда не будем к нему возвращаться! – Хатаке начинала основательно напрягать несговорчивость его возлюбленного. Всё же он рассчитывал на более лояльное поведение Ируки и не ожидал, что он вот так вот встанет в позу из-за подобной ерунды.
- Забудем? Вот так просто? Забудем и всё? А если бы я переспал с кем-то, просто так, по привычке, ты бы придерживался такой же позиции как сейчас?
- Даже не думай! Не сравнивай тебя и меня! – моментально вспыхнувший от гнева Какаши сверлил взглядом непокорного молодого человека.
- И в чём же разница, а? В том, что я - как вещь, принадлежу тебе, и ты не намерен мной делиться с другими, а я в свою очередь не имею права на верность человека, которого люблю? Потому что это ты! Единственный и неповторимый! Который заботится только о собственных нуждах и желаниях, смело шагая по трупам и даже не оглядываясь! – Умино уже просто трясло от неконтролируемых эмоций, каждое слово давалось с трудом, словно обжигало горло яростным огнём. Молодой человек будто стремился скорее выговориться, чтобы прекратить, наконец, эту безумную пытку. – И как часто ты с ним спишь? Ты ведь не прекращал этого даже тогда, когда мы были вместе, не так ли? И наверняка не только с ним, а ещё с кем-нибудь из талантливых участников труппы с хорошими данными, которые попали в неё благодаря твоим стараниям!
- Естественно, не прекращал, – Хатаке окончательно перестал соображать, что говорит, растерянность, злость, на самого себя и чёртово стечение обстоятельств, неожиданнее для него поведение Ируки, всё это просто захлестнуло его с головой, заставляя говорить то, чего не собирался, да и не думал так - совершенно точно. Просто всё его сознание сейчас приняло жёсткую оборонительную позицию, и Какаши даже не соображал и не отдавал целиком отчёт в том, что сейчас выкрикивает в эмоциональном порыве ещё больше раня и без того удручённого парня, заставляя его белеть от услышанного.
- А каким образом, ты думаешь, твоя ненаглядная подружка, которая безостановочно норовила лечь под тебя, попала в группу Райдо? Ты об этом наверняка думал, даже меня спрашивать пытался, только безуспешно!
В этот момент Ирука замер, ему показалось, что сердце, которое безумно бухало до этого в груди, норовя вырваться наружу, просто разорвав грудную клетку, теперь остановилось. Мозг лихорадочно соображал и пытался переварить эту ужасающую, неправдоподобную информацию.
- Ты врёшь! Не может быть! Анко никогда…
- Это ты даже не представляешь, на что люди готовы ради достижения своих целей! Она, не раздумывая, согласилась на мои условия и с готовностью раздвинула свои ноги, только бы оказаться в труппе! А ты, глупый, наивный друг, ей доверял! И да, она прекрасно осознавала на тот момент, что ложится под возлюбленного своего лучшего друга! И это её не остановило, именно как я и предполагал. Зато теперь она обходит тебя и всех бывших друзей за версту и дальше будет шарахаться как чёрт от ладана. А чуть позже я переведу её в Токийский филиал, чтоб глаза не мозолила, и забуду как неприятное недоразумение!
Гнев и злость, бушевавшие до этого, сменились каким-то опустошающим безразличием и разочарованием, только в груди было очень больно, словно измученное сердце попросту вырвали и осталась лишь кровоточащая рана на месте этого, не нужного теперь, органа. Умино опустил глаза и уже не замечал капающих на колени слёз, он, казалось, сейчас вообще больше ничего не замечал. Вот так, в одночасье, лишиться двух дорогих тебе людей, таким поистине изощрённым способом. Да… Такого расклада даже в худшем случае он себе не мог предположить. Он даже не представлял, что Какаши… Что его Какаши на такое способен. А Анко… Подруга… И как теперь быть?
- Что притих? Удивлён тем, как тебя твоя подружка, не задумываясь, предала? – Хатаке смотрел на опустившего голову Умино и теперь отчего-то хотелось сделать ему ещё больнее, чтобы больше никогда не смел с ним спорить и так уверенно защищать тех, кто этого не достоин. – А ты никуда теперь от меня не денешься, – уверенно, даже надменно произнёс постановщик, встав с дивана, и подошёл вплотную к парню. Осторожно взяв его за подбородок, он поднял его лицо и посмотрел в заплаканные, бездонные карие омуты, в которых, против обыкновения, сейчас не было ничего, кроме пустоты и глубокой, всепоглощающей боли. На какое-то мгновение Какаши даже опешил, никогда у его Ируки не было такого взгляда. Такого, как сейчас.
Умино отстранился, отодвигаясь от удерживающей его руки, и поднялся с кресла.
- Я бы смог стерпеть многое, очень многое. И гордость твою непомерную, и холодность, и отчуждённость. Всё это мы бы пережили и вместе постепенно преодолели бы все трудности. Но такого… Такого предательства, Какаши, я не смогу принять, я просто не смогу с этим жить. Жить и знать, что в любое время, когда тебе заблагорассудится, ты можешь трахнуть кого-нибудь из своих подчинённых, а потом с чистой совестью залезть ко мне в кровать, можешь просто вырвать с корнем то, что для кого-то было дорого и растоптать за ненадобностью. Просто потому, что ты так хочешь! Просто потому, что для тебя это норма. Прости… Но для меня такие вещи никогда не станут приемлемы, ни при каких обстоятельствах.
- Не при каких, говоришь? – Хатаке чувствовал, что говорит то, что не стоило бы и что это только осложнит ситуацию, но остановиться уже не мог. – А как насчёт места в труппе? Его ведь ты не хочешь потерять, не так ли? Тебе придётся остаться со мной и принять меня таким, какой я есть, другого не дано! Я не дам тебе спокойно жить и работать, если ты не прекратишь упрямиться! Надеюсь, здравый смысл возобладает над твоими эмоциями!
- А ты действительно меня совсем не узнал за всё то время, что мы провели вместе… – Ирука вымученно улыбнулся, превозмогая себя, и с вызовом посмотрел на Хатаке. - Какаши, на следующей неделе истекает срок моего временного контракта, и подписывать постоянный я не стану. Никогда я не перешагну через себя, через собственные убеждения, в угоду собственной выгоде. Жаль… что ты этого так и не понял, – развернувшись, Ирука уверенным шагом покинул кабинет постановщика, чтобы больше никогда не возвращаться сюда.
@музыка: Без музыки сижу!
@настроение: Созидательное, во!
@темы: Наруто, Драма, Доблестные шиноби Конохи, Любовь, Слэш
Такая чумовая подборка, просто в дым ухохотало))) 
У меня тут вот какой вопрос нарисовался. Я никогда не оформляю шапку к главам фиков, только к самой первой главе, остальные идут просто постами с названием и номером главы. До сей поры вроде считала это нормальным, но посмотрев на других, у которых к каждой главе шапка как полагается - задумалась... А может действительно нужно шапочки всегда делать, чтобы понятнее и удобнее было, особенно новоприбывшим? 
