Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
читать дальшеВремя остановилось… Разум отказывался воспринимать действительность… Ощущение нахождения в каком-то чужом и неизвестном, параллельном мире не покидало ни на секунду. Будто кто-то выдернул его из реальности, словно рыбу из воды. И вот теперь он оказался не в состоянии справиться с этой действительностью. Не мог двигаться, не мог дышать, жадно хватая ртом воздух, старался зацепиться за тот, другой мир, вдохнуть, втянуть в себя прошлое… И не отпускать… Никогда не отпускать… Вся жизнь, всё окружение, мысли и желания вмиг стали чужими, отторгая, не принимая его в свой привычный круговорот.
Как? Как такое могло произойти? Мысли путались, мозг категорически отказывался сотрудничать, норовя окончательно отключить от реальности своего обладателя. Алексу казалось, что это он умер… Он перестал дышать, видеть, ощущать. Все чувства и эмоции слились в единый непонятный грязный комок под названием действительность… Суровая действительность. Он сражался с ней, как мог. Отпихивал от себя, закрывал глаза, стискивал зубы до болезненного скрежета, тихо стонал, переходя на едва слышный вой. Но ничего не менялось… Ничего теперь и не могло измениться… Теперь уже не изменится…никогда не изменится…
Единственным, кого Алекс сейчас адекватно воспринимал, был Эдвард. Эдвард был рядом. Он тоже мучился от боли, в клочья разрывающей его сердце, тоже не хотел мириться с этой кошмарной реальностью. Так же, как другу, ему нестерпимо сейчас хотелось накрыться с головой одеялом и ничего не видеть и никого не слышать. Представить всё происходящее кошмарным сном и не более. Но он не мог… Он не мог оставить Алекса одного, в таком вот подобии состояния. Он должен был помочь, собрать стремительно разлетающиеся остатки сознания и мировосприятия друга, заставить дышать и двигаться. Двигаться дальше… Пока сквозь боль и страдания. Пока очень медленно, крадучись, невесомо касаясь осколков души, того, что от неё осталось…
Вернувшись из морга, Эдвард оставил Алекса в гостиной, а сам отправился искать блокнот и ручку. Он собирался обзвонить несколько бюро ритуальных услуг, так как друг сейчас был не в состоянии этим заниматься. Ну и пусть пока пребывает в ополоумевшем состоянии, это естественная реакция на такое сильное потрясение. Да. Будет тяжело. Очень тяжело. Но он сделает всё, всё, что сможет, и даже постарается больше, чтобы помочь Алексу прийти в себя. Не сейчас, конечно, но со временем, постепенно. Пытаясь отыскать глазами телефонную трубку, Эдвард подумал, что неплохо бы отнести другу воды или даже чего-нибудь покрепче. Да, надо, пока он там сидит на диване, вперившись невидящим взглядом в оставшийся накрытым маленький столик. Видимо, Тиа готовила что-то для своего мужа вчера, да так и не дождалась… Чёрт!!! Да что ж так болит в груди?! Это сердце? Да? Больно… Очень… Даже страшно представить, какую нестерпимую боль сейчас испытывает сердце Алекса… Страшно… Но это необходимо пережить. По-другому нельзя.
Раздавшийся грохот и нечеловеческий вопль, переходящий в вой, выдернул Эда из печальных раздумий и заставил стремглав броситься в сторону гостиной.
Перевёрнутый столик. Алекс, сидящий на коленях в куче осколков посуды, рвано дышал, закрыв глаза, прижимая к груди скомканный листок бумаги.
– Что это? Подожди. Тихо-тихо! Я только посмотрю! Я посмотрю и отдам! – словно маленького, уговаривал Эдвард друга, пытаясь аккуратно разжать тому руку и вынуть измятый листок. – Вот. Хорошо. Сейчас верну. Только посмотрю и верну.
– Нет! Ну нет же! Ну не может же быть ещё хуже! Не может! Нельзя! – Эдвард готов был упасть на колени рядом с Алексом, который сейчас вообще не подавал признаков жизни, казалось, замер или умер… и завыть. Завыть так же громко и протяжно, как его друг, раздирая в кровь руки осколками стекла, чтобы попытаться прийти в себя, лишь для того, чтобы снова почувствовать поглощающую сознание тьму и мёртвую тишину. Тишину души…
Листок оказался результатом ультразвукового исследования. Подписанный вчерашним числом, он сообщал о том, что Тиана уже восемь недель, как носила под сердцем две крохотные жизни. «Близнецы… У них с Алексом должны были родиться близнецы… Видимо, этот накрытый столик, свечки вокруг… Она вчера ждала мужа. Ждала, чтобы рассказать о том, что он скоро станет отцом. А оно вот как всё… вышло… Теперь это известие окончательно его добило. Совершенно. Чёёёёрт! Как же Алекс всё это переживёт? Как? Как ему помочь? Что мне делать? Чёёёёрт! Чёёёёрт! Чёёёёрт! Я не знаю, что мне делать! – на глазах Эдварда появились слёзы, оставляющие после себя мокрые, блестящие дорожки на щеках. – А вот Алекс не плачет. Это плохо. Очень плохо. Ему бы выплеснуть из себя хотя бы чуточку боли, хотя бы совсем чуть-чуть. А то он так может и с ума сойти. Чёёёёрт!»
– Алекс, вставай. Давай я тебе помогу. Пожалуйста! Послушай меня! Я тебя прошу, послушай меня! Сейчас ты встанешь, я отряхну тебя и помогу сесть в кресло. Да, в кресло! И прошу тебя, посиди там спокойно, немного, мне нужно сейчас заняться делами. Я ненадолго отлучусь, а ты будешь сидеть здесь и ждать меня, понял? Я сейчас принесу тебе попить или выпить, что найду, и ты меня подождёшь, хорошо? – словно ребёнку втолковывал Эдвард. Он даже не ожидал такой реакции, точнее не думал, что друг сейчас на неё способен. Но Алекс посмотрел на него внимательно, осознано и коротко кивнул в знак согласия, подтягиваясь и пытаясь подняться с пола. – Вот и хорошо! Так значительно лучше! Я скоро! – обрадовался Эдвард.
В это время, наняв такси, так как сам сесть за руль был не в состоянии, в таком же полумёртвом состоянии, как и Алекс, в Колорадо-Спрингс направлялся Мэтью. Он даже не помнил и не соображал, как собирался. Что делал. Как звонил матери. Как… Как услышал в трубке голос её подруги, которая сейчас не отходила от неё ни на шаг, боясь, что та от горя наложит на себя руки. Как мучительно и неотвратимо приходило осознание происходящего. Как разрывалось сердце от боли. Грудную клетку просто сдавливало, не давая возможности сделать полноценный вдох до фиолетовых кругов перед глазами.
То, что случилось что-то страшное, он понял сразу. Ещё до звонка матери. Резкая боль, пронзившая сердце, на время буквально парализовала. Из рук выпал и разлетелся на мелкие кусочки любимый бокал, но Мэтью этого даже не заметил. Мучительно хватая ртом воздух, стараясь вдохнуть, он понял, что-то произошло именно с Тианой. Все смеются над близнецами из-за их чувствительности друг к другу. Но это правда. Он действительно почувствовал самую настоящую боль, дикий ужас, охватывающий сознание и ощущение, будто от тебя отрывают кусок плоти и души. Пытаясь совладать с собственным состоянием, прикидывал дальнейший план действий. Впадать в отчаяние и отключаться от мира сейчас было нельзя. Сейчас он срочно должен ехать в Колорадо-Спрингс, он сейчас был нужен матери, как никогда... И Алекс… Что теперь будет с ним? Как он переживёт эту потерю? Как они переживут эту потерю? Надо взять себя в руки. Надо собираться. И ехать. Срочно ехать. Трясущимися руками парень пытался справиться с неподдающимися телефонными кнопками. Заказать такси… Нужно заказать такси… Отец… Ещё позвонить отцу…
Всё было организовано вовремя и по всем правилам. Эдвард постарался и сделал всё от него зависящее, если не больше. Почти постоянно находился рядом с Алексом, оставляя того одного только на ночь. Эд мог бы и ночевать у него, но друг сам ему этого не позволял, заставляя ехать домой, к Тоширо, и хотя бы немного заниматься собой и отдыхать. На третий день Алекс уже относительно пришёл в себя и даже попытался принимать соболезнования от пришедших на похороны. Он мужественно встречал людей, старался отвечать им и даже некоторых действительно отличал друг от друга в общем потоке скорбящих. Но ему было уготовано ещё одно испытание. Судьба решила вдоволь насладиться его страхами и бесконечной болью и терзаниями. Сегодня ему предстояло встретиться с Мэтью…
Как он встретит его? Как посмотрит в глаза? Ведь он, Алекс, не уберег его сестру, самого близкого и дорогого Мэтью человека. Не смог оправдать надежд. Не сдержал обещания… Жизнь разбилась. Разлетелась на мелкие кусочки. И восстановить всё, как было, уже не представляется возможным. Страшно… Как же страшно будет посмотреть ему в глаза! Нет! Не страшно будет посмотреть. Страшно будет увидеть в них боль. Боль и страдание, смешанные с упрёком и презрением. За то, что не смог… Не смог предотвратить… А когда узнает , что Тиана была беременна… Он не простит… Мэтью его никогда не простит…
Алекс не знал, что в тот роковой вечер первым, кто узнал о состоянии Тианы, был её брат. Она позвонила Мэтью сразу, как только вернулась домой из больницы. И только обсудив всё с близнецом, выслушав все поздравления и взяв обещание приехать к ним на следующие выходные, она принялась готовить праздничный ужин для мужа. Ну не могла она молчать. Всё и всегда самым первым узнавал именно он, её милый Мэтью. Так всегда было…
И вот сейчас Мэтью входит в комнату. Алекс его не видит, но чувствует. Чувствует его присутствие. Всё вокруг словно замирает, никогда не было так страшно… Как же заставить себя поднять глаза? Поднять глаза и посмотреть на него. А он ждёт… Он ждёт, пока Алекс справится с собой, переборет страх и наконец взглянет на него. Тот только сильнее напрягся, даже как-то сжался весь, почувствовав приближение Мэтью. Но встреча неизбежна. Вот он уже направляется в его сторону, не отводя взгляда, медленно приближается. Как же страшно…
Как? Как такое могло произойти? Мысли путались, мозг категорически отказывался сотрудничать, норовя окончательно отключить от реальности своего обладателя. Алексу казалось, что это он умер… Он перестал дышать, видеть, ощущать. Все чувства и эмоции слились в единый непонятный грязный комок под названием действительность… Суровая действительность. Он сражался с ней, как мог. Отпихивал от себя, закрывал глаза, стискивал зубы до болезненного скрежета, тихо стонал, переходя на едва слышный вой. Но ничего не менялось… Ничего теперь и не могло измениться… Теперь уже не изменится…никогда не изменится…
Единственным, кого Алекс сейчас адекватно воспринимал, был Эдвард. Эдвард был рядом. Он тоже мучился от боли, в клочья разрывающей его сердце, тоже не хотел мириться с этой кошмарной реальностью. Так же, как другу, ему нестерпимо сейчас хотелось накрыться с головой одеялом и ничего не видеть и никого не слышать. Представить всё происходящее кошмарным сном и не более. Но он не мог… Он не мог оставить Алекса одного, в таком вот подобии состояния. Он должен был помочь, собрать стремительно разлетающиеся остатки сознания и мировосприятия друга, заставить дышать и двигаться. Двигаться дальше… Пока сквозь боль и страдания. Пока очень медленно, крадучись, невесомо касаясь осколков души, того, что от неё осталось…
Вернувшись из морга, Эдвард оставил Алекса в гостиной, а сам отправился искать блокнот и ручку. Он собирался обзвонить несколько бюро ритуальных услуг, так как друг сейчас был не в состоянии этим заниматься. Ну и пусть пока пребывает в ополоумевшем состоянии, это естественная реакция на такое сильное потрясение. Да. Будет тяжело. Очень тяжело. Но он сделает всё, всё, что сможет, и даже постарается больше, чтобы помочь Алексу прийти в себя. Не сейчас, конечно, но со временем, постепенно. Пытаясь отыскать глазами телефонную трубку, Эдвард подумал, что неплохо бы отнести другу воды или даже чего-нибудь покрепче. Да, надо, пока он там сидит на диване, вперившись невидящим взглядом в оставшийся накрытым маленький столик. Видимо, Тиа готовила что-то для своего мужа вчера, да так и не дождалась… Чёрт!!! Да что ж так болит в груди?! Это сердце? Да? Больно… Очень… Даже страшно представить, какую нестерпимую боль сейчас испытывает сердце Алекса… Страшно… Но это необходимо пережить. По-другому нельзя.
Раздавшийся грохот и нечеловеческий вопль, переходящий в вой, выдернул Эда из печальных раздумий и заставил стремглав броситься в сторону гостиной.
Перевёрнутый столик. Алекс, сидящий на коленях в куче осколков посуды, рвано дышал, закрыв глаза, прижимая к груди скомканный листок бумаги.
– Что это? Подожди. Тихо-тихо! Я только посмотрю! Я посмотрю и отдам! – словно маленького, уговаривал Эдвард друга, пытаясь аккуратно разжать тому руку и вынуть измятый листок. – Вот. Хорошо. Сейчас верну. Только посмотрю и верну.
– Нет! Ну нет же! Ну не может же быть ещё хуже! Не может! Нельзя! – Эдвард готов был упасть на колени рядом с Алексом, который сейчас вообще не подавал признаков жизни, казалось, замер или умер… и завыть. Завыть так же громко и протяжно, как его друг, раздирая в кровь руки осколками стекла, чтобы попытаться прийти в себя, лишь для того, чтобы снова почувствовать поглощающую сознание тьму и мёртвую тишину. Тишину души…
Листок оказался результатом ультразвукового исследования. Подписанный вчерашним числом, он сообщал о том, что Тиана уже восемь недель, как носила под сердцем две крохотные жизни. «Близнецы… У них с Алексом должны были родиться близнецы… Видимо, этот накрытый столик, свечки вокруг… Она вчера ждала мужа. Ждала, чтобы рассказать о том, что он скоро станет отцом. А оно вот как всё… вышло… Теперь это известие окончательно его добило. Совершенно. Чёёёёрт! Как же Алекс всё это переживёт? Как? Как ему помочь? Что мне делать? Чёёёёрт! Чёёёёрт! Чёёёёрт! Я не знаю, что мне делать! – на глазах Эдварда появились слёзы, оставляющие после себя мокрые, блестящие дорожки на щеках. – А вот Алекс не плачет. Это плохо. Очень плохо. Ему бы выплеснуть из себя хотя бы чуточку боли, хотя бы совсем чуть-чуть. А то он так может и с ума сойти. Чёёёёрт!»
– Алекс, вставай. Давай я тебе помогу. Пожалуйста! Послушай меня! Я тебя прошу, послушай меня! Сейчас ты встанешь, я отряхну тебя и помогу сесть в кресло. Да, в кресло! И прошу тебя, посиди там спокойно, немного, мне нужно сейчас заняться делами. Я ненадолго отлучусь, а ты будешь сидеть здесь и ждать меня, понял? Я сейчас принесу тебе попить или выпить, что найду, и ты меня подождёшь, хорошо? – словно ребёнку втолковывал Эдвард. Он даже не ожидал такой реакции, точнее не думал, что друг сейчас на неё способен. Но Алекс посмотрел на него внимательно, осознано и коротко кивнул в знак согласия, подтягиваясь и пытаясь подняться с пола. – Вот и хорошо! Так значительно лучше! Я скоро! – обрадовался Эдвард.
В это время, наняв такси, так как сам сесть за руль был не в состоянии, в таком же полумёртвом состоянии, как и Алекс, в Колорадо-Спрингс направлялся Мэтью. Он даже не помнил и не соображал, как собирался. Что делал. Как звонил матери. Как… Как услышал в трубке голос её подруги, которая сейчас не отходила от неё ни на шаг, боясь, что та от горя наложит на себя руки. Как мучительно и неотвратимо приходило осознание происходящего. Как разрывалось сердце от боли. Грудную клетку просто сдавливало, не давая возможности сделать полноценный вдох до фиолетовых кругов перед глазами.
То, что случилось что-то страшное, он понял сразу. Ещё до звонка матери. Резкая боль, пронзившая сердце, на время буквально парализовала. Из рук выпал и разлетелся на мелкие кусочки любимый бокал, но Мэтью этого даже не заметил. Мучительно хватая ртом воздух, стараясь вдохнуть, он понял, что-то произошло именно с Тианой. Все смеются над близнецами из-за их чувствительности друг к другу. Но это правда. Он действительно почувствовал самую настоящую боль, дикий ужас, охватывающий сознание и ощущение, будто от тебя отрывают кусок плоти и души. Пытаясь совладать с собственным состоянием, прикидывал дальнейший план действий. Впадать в отчаяние и отключаться от мира сейчас было нельзя. Сейчас он срочно должен ехать в Колорадо-Спрингс, он сейчас был нужен матери, как никогда... И Алекс… Что теперь будет с ним? Как он переживёт эту потерю? Как они переживут эту потерю? Надо взять себя в руки. Надо собираться. И ехать. Срочно ехать. Трясущимися руками парень пытался справиться с неподдающимися телефонными кнопками. Заказать такси… Нужно заказать такси… Отец… Ещё позвонить отцу…
Всё было организовано вовремя и по всем правилам. Эдвард постарался и сделал всё от него зависящее, если не больше. Почти постоянно находился рядом с Алексом, оставляя того одного только на ночь. Эд мог бы и ночевать у него, но друг сам ему этого не позволял, заставляя ехать домой, к Тоширо, и хотя бы немного заниматься собой и отдыхать. На третий день Алекс уже относительно пришёл в себя и даже попытался принимать соболезнования от пришедших на похороны. Он мужественно встречал людей, старался отвечать им и даже некоторых действительно отличал друг от друга в общем потоке скорбящих. Но ему было уготовано ещё одно испытание. Судьба решила вдоволь насладиться его страхами и бесконечной болью и терзаниями. Сегодня ему предстояло встретиться с Мэтью…
Как он встретит его? Как посмотрит в глаза? Ведь он, Алекс, не уберег его сестру, самого близкого и дорогого Мэтью человека. Не смог оправдать надежд. Не сдержал обещания… Жизнь разбилась. Разлетелась на мелкие кусочки. И восстановить всё, как было, уже не представляется возможным. Страшно… Как же страшно будет посмотреть ему в глаза! Нет! Не страшно будет посмотреть. Страшно будет увидеть в них боль. Боль и страдание, смешанные с упрёком и презрением. За то, что не смог… Не смог предотвратить… А когда узнает , что Тиана была беременна… Он не простит… Мэтью его никогда не простит…
Алекс не знал, что в тот роковой вечер первым, кто узнал о состоянии Тианы, был её брат. Она позвонила Мэтью сразу, как только вернулась домой из больницы. И только обсудив всё с близнецом, выслушав все поздравления и взяв обещание приехать к ним на следующие выходные, она принялась готовить праздничный ужин для мужа. Ну не могла она молчать. Всё и всегда самым первым узнавал именно он, её милый Мэтью. Так всегда было…
И вот сейчас Мэтью входит в комнату. Алекс его не видит, но чувствует. Чувствует его присутствие. Всё вокруг словно замирает, никогда не было так страшно… Как же заставить себя поднять глаза? Поднять глаза и посмотреть на него. А он ждёт… Он ждёт, пока Алекс справится с собой, переборет страх и наконец взглянет на него. Тот только сильнее напрягся, даже как-то сжался весь, почувствовав приближение Мэтью. Но встреча неизбежна. Вот он уже направляется в его сторону, не отводя взгляда, медленно приближается. Как же страшно…
-
-
07.05.2012 в 01:06