Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
читать дальше– Сэм! Кодди! Уберите здесь и отвезите его к Мартину, пусть подлечат и приведут в порядок. И поаккуратней там, хозяин сказал, на него есть заказ! – кивнув в сторону бессознательного блондина, высокий темноволосый мужчина с короткой стрижкой, именуемый Бартом, ловко перекинул рыжего парня через плечо и направился к выходу. – А мальчишку я сам в особняк доставлю, Кевин поможет.
«Судя по всему, этот Барт подчинялся непосредственно их хозяину, пепельноволосому с красивыми голубыми глазами, – промелькнуло в сознании парня. – А остальные, похоже, ходили под ним. И… И неповиновение или излишняя самодеятельность карались беспощадно, – парень зажмурился, борясь с очередным приступом тошноты, когда в его сознании всплыл образ сползающего по стене лысого с широко распахнутыми стекленеющими глазами и оставленный им кровавый след на стене. – Кто же все эти люди? Где я? Куда меня несут, и что будет дальше?» – сознание разрывало от непонимания происходящего.
Тобиас сквозь пелену болезненного тумана и одуряющее сильной тошноты всё же смог разглядеть, что, поднявшись наверх, его понесли не к стоящему перед входом микроавтобусу, на котором их сюда привезли, а к легковому автомобилю, припаркованному чуть поодаль. Остановившись возле машины, мужчина плавно опустил мальчишку на землю, осторожно облокачивая на себя, чтобы тот ненароком не свалился, так как его ноги норовили подогнуться в любой момент.
– Кевин! Иди сюда, быстро! И нож дай! – прокричал Бартоломио курившему неподалёку молодому мужчине. – У него руки уже фиолетовые! Скорее! – выхватив нож из рук подошедшего парня, он аккуратно перерезал верёвки, стягивающие руки юноши. По венам освобождённых рук, бесчувственными плетьми теперь свисающих вдоль тела мальчишки, вновь начинала циркулировать кровь, принося ещё более болезненные ощущения. Не в силах больше сдерживаться рыжеволосый взвыл в голос, а из глаз брызнули непрошеные слёзы.
– Тихо, тихо! Скоро пройдёт! Кевин, достань из аптечки обезболивающее и принеси воды, – сопровождающий, осторожно придерживая парня за талию и стараясь не касаться его рук, открыл заднюю дверь машины.
Теперь его уже не бросали на пол, словно мешок с мусором, теперь его осторожно уложили на мягкое сиденье автомобиля. Затем, аккуратно приподнимая голову мальчишки и слегка придерживая, сильные руки помогли справиться с таблеткой и запить её водой. Сам Бартоломио сел на переднее пассажирское сиденье и на каком-то неизвестном Тобиасу языке заговорил с располагающимся за рулём мужчиной. Буквально через пару минут они уже ехали в неизвестном парню направлении, неизвестно куда и… неизвестно, что там его ожидало. Боль в руках постепенно ослабевала, рёбра болели, но уже не так сильно, или ему просто так казалось от неимоверной усталости, разом навалившейся на него и намертво придавившей к сиденью. Обезболивающая таблетка, видимо, обладала ещё и снотворным эффектом. Ещё несколько минут рыжий упорно сражался с норовящим забрать его в своё царство Морфеем, и наконец проиграл, отключаясь и впадая в спасительно забытье.
Очнулся Тобиас от весьма ощутимого, болезненного давления на грудную клетку. Пытаясь приоткрыть глаза, щурясь от яркого света, он попытался привстать на руках, но тут же был уложен обратно уверенным движением рук сидящего рядом с ним человека.
– Лежи. Я ещё не закончил перевязку. У тебя два ребра сломаны. Сейчас покрепче перевяжу тебя эластичным бинтом, и будет полегче. Марти! Сделай противовоспалительный отвар! И принеси ещё обезболивающее, только не снотворное! – закончив перевязку, молодой человек, судя по всему японец, как успел разглядеть рыжий, помог ему приподняться повыше и подоткнул ему под спину большую подушку. – Ты проспал почти сутки. Хозяин позволил тебе отдохнуть и не велел будить, пока сам не проснёшься, – внимательный взгляд тёмных, почти чёрных глаз, открыто блуждал по телу мальчишки. Рыжий только теперь заметил, что на нём, кроме бинтов, нет никакой одежды. Он инстинктивно попытался прикрыться, озираясь по сторонам в поисках одеяла или ещё чего-нибудь, чем можно было бы закрыть своё обнажённое тело, отчаянно заливаясь смущённым румянцем.
Не найдя глазами ничего подходящего, Тобиас попытался по возможности сильнее сомкнуть и подтянуть к себе ноги, закрываясь руками, застенчиво опуская и пряча под покрывалом пушистых тёмно-рыжих ресниц яркие зелёные глаза, которые в сочетании с раскрасневшейся, полыхающей жаром кожей лица, казалось, сверкали изумрудным сиянием.
– Да уж… Понятно, почему Гэбриель оставил тебя себе, ты нечто! – молодой человек небрежно откинул назад мешающую прядь длинных блестящих, иссиня-чёрных волос и улыбнулся. Тонкие, правильно очерченные, нежно-розовые губы изогнулись в изящной улыбке. На светлой, почти белоснежной коже они казались дивным розовым лепестком, сорванным с цветка и брошенным на чистый нетронутый белый снег.
«Необыкновенная внешность, – отметил про себя Тобиас. – Словно с обложки журнала сошёл». Тут за спиной японца появился ещё один молодой человек, на вид немного постарше. Каштановые волосы мягкими крупными волнами спадали на плечи. Серые, даже с оттенком фиалкового, глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, лучились каким-то обволакивающим теплом и заботой.
– Вот чай и таблетки, – тихим, каким-то завораживающим, успокаивающим голосом произнёс молодой мужчина. – Как ты себя чувствуешь? Наверное, не очень? Да? Но ничего, скоро поправишься. Доктор Андриан, брат хозяина, тебя вчера осмотрел и сказал, что у тебя сотрясение и два ребра сломаны, но больше внутренних повреждений нет, так что заживёт быстро, – продолжая тихо говорить, подошедший парень вложил в рот с интересом рассматривающего его рыжего таблетку и помог сильнее приподняться, чтобы было проще напоить его целебным отваром.
– Шики, а он такой милый! Да ещё и стеснительный. Эх… достанется ему от Гэба… – казалось, с сожалением проговорил молодой человек, положив руку на плечо сидящего на кровати японца и слегка сдавил его рукой.
– Да… – вздохнув, как показалось рыжеволосому мальчишке, тоже с сожалением, отозвался сидящий рядом с ним парень.
– Как тебя зовут? – обратился к перебинтованному парню черноволосый.
– Тобиас, – едва прошептал парнишка непослушными губами.
– Красивое имя! А я Шикиото, можно просто Шики. Мне девятнадцать лет.
– А меня Мартин зовут, ну или Марти, как тебе удобнее будет! – весело улыбнулся сероглазый молодой мужчина. Мне двадцать два. И походу я среди нас самый старший. Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– Твою мать! Совсем мелкий! – чертыхнулся Мартин. – Ладно, давай пока о другом. Привстань и осмотрись вокруг, – крепкие руки помогли Тобиасу сесть на кровати. Он уже почти преодолел своё смущение перед этими двумя и даже не пытался больше прикрываться. Парень с интересом стал рассматривать комнату, в которой находился. Сидел он на нереально огромной кровати, изголовье которой представляло из себя большое, во всю ширину кровати и высотой где-то метра полтора, зеркало. «Интересно, зачем зеркало на кровати?» – мимоходом отметил про себя рыжий. Два громадных окна, от пола до потолка, прикрытых замысловатыми изгибами тяжёлых, не пропускающих солнечные лучи штор. На стенах в хаотичном беспорядке висели картины, скорее не картины, а фотографии, на которых были изображены всевозможные яркие и необыкновенно красивые, притягивающие взгляд, морские рыбы и прочие обитатели большой воды. Эти кричащие изображения резко контрастировали со светлыми фисташковыми шёлковыми обоями. Пол был покрыт светлым, на пару тонов темнее обоев, паласом с длинным ворсом. Нестерпимо захотелось опустить ноги вниз и зарыться стопами в эту пушистую роскошь. Кроме двух прикроватных тумбочек, маленького столика и пары мягких изящных стульев, в комнате больше не было мебели. Так же Тобиас обратил внимание на то, что из большой комнаты, в которой они сейчас находились, имелось три двери в смежные комнаты. Перехватив его взгляд, Шики начал объяснять:
– Эта большая – входная дверь, а остальные, что поменьше – двери в наши спальни. Эта – моя, на той же стороне комната Мартина, а на противоположной стороне теперь твоя, – темные глаза спокойно смотрели на мальчишку, широко распахнувшего от удивления и непонимания свои изумрудные омуты.
– Послушай, Тоби, ты, естественно, пока не понимаешь, что с тобой произошло, куда ты попал и что всё это означает, – с явным напряжением в голосе проговорил азиат. – Для тебя же будет лучше побыстрее принять всё как есть. Изменить всё равно ничего не сможешь. Ты понравился хозяину – это всё! Теперь ты будешь жить здесь… и всё, что будет происходить с тобой дальше… придётся принять… Поверь, это не худший вариант!
– Да уж, это точно. Тебя могли продать в бордель или на заказ какому-нибудь садисту-извращенцу, а может, того хуже – вообще на органы.
Мальчишка непонимающе уставился на говорящих с ним парней.
– Я тут с шестнадцати лет, – тихо проговорил Шикиото.
– А я с семнадцати. И до сих пор не знаю даже, в какой стране нахожусь. Бежать не возможно, кругом круглосуточная охрана. Судя по всему, наш хозяин довольно весомый человек, – нервно хмыкнув, добавил Мартин. – Я попытался однажды, в самом начале… уйти… и… В общем, вот… – парень отодвинул рукой густые волосы с правой стороны лица, откидывая их подальше назад и наклоняясь ближе к сидящему на кровати Тобиасу.
– Боже мой! – непроизвольно вырвалось у рыжеволосого. Теперь его начала колотить мелкая дрожь. Правого уха у Мартина не было.
– Меня наказали. Так что, лучше не пытайся. Будешь вести себя тихо, и самое главное… будешь покорным – будешь целым и, по крайней мере, живым, – с тяжёлым вздохом молодой человек опустился на кровать рядом с рыжим парнем.
– Ты не бойся! Ну… насколько это возможно, мы всегда будем рядом! И постарайся свыкнуться побыстрее с тем, что будет происходить… Будет сложно… очень. Больно… и противно. Но со временем адаптируешься, мы поможем, – азиат крепко сжал вспотевшую ладонь мальчишки, стараясь ободрить его.
– Я… ничего не понимаю. Что всё это значит? Вы о чём? Мне придётся остаться здесь? В неизвестном месте, в неизвестной даже стране? И… вы так говорите… будто мне предстоит что-то очень страшное.
– Ну страшное, не страшное, со временем привыкнешь и даже удовольствие будешь получать и…
Раздался звонок. Шики подошёл к маленькому столику и взял лежащий на нём телефон.
– Да… Да, пришёл в себя… Хорошо, Гэбриель… через полчаса… я понял, – азиат положил трубку на стол и тихим голосом спросил: – Ты девственник, Тоби?
– А? Что? Ты спросил…
– Я спросил: ты девственник? – уже громче отозвался черноволосый парень.
– А… а зачем? Какая разница? И что вообще… Зачем? – рыжего уже била вполне очевидная нервная дрожь. Стараясь держать себя в руках и выровнять сбившееся дыхание, мальчишка силился справиться со своим состоянием. Он даже сам не понимал, почему ему становилось так невыносимо страшно. И что должно произойти, почему Шики задаёт ему такие странные вопросы? Почему?
– Тобиас, ответь, пожалуйста! – вмешался Мартин.
– Д-да… Я девственник! – нервно сглотнув, выдавил из себя подросток. – Зачем это вам?
– Тоби, прошу тебя, сейчас, пожалуйста, не сопротивляйся тому, что мы с тобой сделаем. Пожалуйста. Прости нас заранее, за всё прости, мелкий, – Мартин встал с кровати и присел рядом с тумбочкой на корточки.
– В-вы о чём? Ребята, о чём вы вообще говорите? – мальчишка интуитивно поджал ноги, обхватив их руками, тут же вскрикнув от боли в грудине из-за придавленных коленями рёбер.
– Пожалуйста, не сопротивляйся, мы постараемся не делать сильно больно. Но… Твои рёбра… совсем не больно не получится, – Шикиото подошёл к кровати и, ухватив за щиколотки замершего от страха и непонимания происходящего парня, потянул его на себя, заставляя выпрямиться. – Вот так, не бойся, – успокаивал азиат.
Тем временем на кровать забрался Мартин, держа в руках какие-то странные предметы. Тобиас даже не успел толком их рассмотреть. На него надели что-то по форме похожее на наколенники. Затем развели ноги в стороны и закрепили между наколенниками довольно длинную, сантиметров пятьдесят палку, которая не позволяла сдвинуть ноги даже на сантиметр. Аккуратно, стараясь не тревожить сломанные рёбра и рану в пупке, Шикиото и Мартин перевернули рыжего на живот, при этом сгибая тому ноги в коленях и подложив под низ живота большую подушку. Такая поза позволяла не опускаться животом и частично грудной клеткой на кровать, сводя боль от переломов к минимуму. Когда Мартин стал связывать ему руки, Тобиас тихо заскулил:
– Что? Что вы делаете? – глаза парня испуганно расширились от понимания того, для чего могло понадобиться ставить его в такую позу. – Шики! Марти! Не… Не надо! Прошу вас! Пожалуйста! – на глаза подростка навернулись слезы, и он попытался вывернуться, но только сильнее вжался в кровать и вскрикнул от боли в грудине. – По… Пожалуйста! Не надо… – всхлипнул мальчишка, прекратив бесплодные попытки вырваться.
– Маленький… прости. Но у нас нет выбора. Твою же чёртову мать! – зарычал Мартин, стягивая запястья рыжего очень длинным кожаным ремешком, конец которого крепился где-то в изголовье кровати, под зеркалом.
Теперь мальчишка понял предназначение огромного зеркала на кровати. Согнутый почти пополам, с широко разведёнными ногами, высоко поднятым задом и руками, связанными и вытянутыми вперёд ровно настолько, чтобы можно было поддерживать себя, упираясь в кровать локтями, он был полностью обездвижен, и выглядел как…
В этот момент дверь в комнату с грохотом распахнулась и…
«Судя по всему, этот Барт подчинялся непосредственно их хозяину, пепельноволосому с красивыми голубыми глазами, – промелькнуло в сознании парня. – А остальные, похоже, ходили под ним. И… И неповиновение или излишняя самодеятельность карались беспощадно, – парень зажмурился, борясь с очередным приступом тошноты, когда в его сознании всплыл образ сползающего по стене лысого с широко распахнутыми стекленеющими глазами и оставленный им кровавый след на стене. – Кто же все эти люди? Где я? Куда меня несут, и что будет дальше?» – сознание разрывало от непонимания происходящего.
Тобиас сквозь пелену болезненного тумана и одуряющее сильной тошноты всё же смог разглядеть, что, поднявшись наверх, его понесли не к стоящему перед входом микроавтобусу, на котором их сюда привезли, а к легковому автомобилю, припаркованному чуть поодаль. Остановившись возле машины, мужчина плавно опустил мальчишку на землю, осторожно облокачивая на себя, чтобы тот ненароком не свалился, так как его ноги норовили подогнуться в любой момент.
– Кевин! Иди сюда, быстро! И нож дай! – прокричал Бартоломио курившему неподалёку молодому мужчине. – У него руки уже фиолетовые! Скорее! – выхватив нож из рук подошедшего парня, он аккуратно перерезал верёвки, стягивающие руки юноши. По венам освобождённых рук, бесчувственными плетьми теперь свисающих вдоль тела мальчишки, вновь начинала циркулировать кровь, принося ещё более болезненные ощущения. Не в силах больше сдерживаться рыжеволосый взвыл в голос, а из глаз брызнули непрошеные слёзы.
– Тихо, тихо! Скоро пройдёт! Кевин, достань из аптечки обезболивающее и принеси воды, – сопровождающий, осторожно придерживая парня за талию и стараясь не касаться его рук, открыл заднюю дверь машины.
Теперь его уже не бросали на пол, словно мешок с мусором, теперь его осторожно уложили на мягкое сиденье автомобиля. Затем, аккуратно приподнимая голову мальчишки и слегка придерживая, сильные руки помогли справиться с таблеткой и запить её водой. Сам Бартоломио сел на переднее пассажирское сиденье и на каком-то неизвестном Тобиасу языке заговорил с располагающимся за рулём мужчиной. Буквально через пару минут они уже ехали в неизвестном парню направлении, неизвестно куда и… неизвестно, что там его ожидало. Боль в руках постепенно ослабевала, рёбра болели, но уже не так сильно, или ему просто так казалось от неимоверной усталости, разом навалившейся на него и намертво придавившей к сиденью. Обезболивающая таблетка, видимо, обладала ещё и снотворным эффектом. Ещё несколько минут рыжий упорно сражался с норовящим забрать его в своё царство Морфеем, и наконец проиграл, отключаясь и впадая в спасительно забытье.
Очнулся Тобиас от весьма ощутимого, болезненного давления на грудную клетку. Пытаясь приоткрыть глаза, щурясь от яркого света, он попытался привстать на руках, но тут же был уложен обратно уверенным движением рук сидящего рядом с ним человека.
– Лежи. Я ещё не закончил перевязку. У тебя два ребра сломаны. Сейчас покрепче перевяжу тебя эластичным бинтом, и будет полегче. Марти! Сделай противовоспалительный отвар! И принеси ещё обезболивающее, только не снотворное! – закончив перевязку, молодой человек, судя по всему японец, как успел разглядеть рыжий, помог ему приподняться повыше и подоткнул ему под спину большую подушку. – Ты проспал почти сутки. Хозяин позволил тебе отдохнуть и не велел будить, пока сам не проснёшься, – внимательный взгляд тёмных, почти чёрных глаз, открыто блуждал по телу мальчишки. Рыжий только теперь заметил, что на нём, кроме бинтов, нет никакой одежды. Он инстинктивно попытался прикрыться, озираясь по сторонам в поисках одеяла или ещё чего-нибудь, чем можно было бы закрыть своё обнажённое тело, отчаянно заливаясь смущённым румянцем.
Не найдя глазами ничего подходящего, Тобиас попытался по возможности сильнее сомкнуть и подтянуть к себе ноги, закрываясь руками, застенчиво опуская и пряча под покрывалом пушистых тёмно-рыжих ресниц яркие зелёные глаза, которые в сочетании с раскрасневшейся, полыхающей жаром кожей лица, казалось, сверкали изумрудным сиянием.
– Да уж… Понятно, почему Гэбриель оставил тебя себе, ты нечто! – молодой человек небрежно откинул назад мешающую прядь длинных блестящих, иссиня-чёрных волос и улыбнулся. Тонкие, правильно очерченные, нежно-розовые губы изогнулись в изящной улыбке. На светлой, почти белоснежной коже они казались дивным розовым лепестком, сорванным с цветка и брошенным на чистый нетронутый белый снег.
«Необыкновенная внешность, – отметил про себя Тобиас. – Словно с обложки журнала сошёл». Тут за спиной японца появился ещё один молодой человек, на вид немного постарше. Каштановые волосы мягкими крупными волнами спадали на плечи. Серые, даже с оттенком фиалкового, глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, лучились каким-то обволакивающим теплом и заботой.
– Вот чай и таблетки, – тихим, каким-то завораживающим, успокаивающим голосом произнёс молодой мужчина. – Как ты себя чувствуешь? Наверное, не очень? Да? Но ничего, скоро поправишься. Доктор Андриан, брат хозяина, тебя вчера осмотрел и сказал, что у тебя сотрясение и два ребра сломаны, но больше внутренних повреждений нет, так что заживёт быстро, – продолжая тихо говорить, подошедший парень вложил в рот с интересом рассматривающего его рыжего таблетку и помог сильнее приподняться, чтобы было проще напоить его целебным отваром.
– Шики, а он такой милый! Да ещё и стеснительный. Эх… достанется ему от Гэба… – казалось, с сожалением проговорил молодой человек, положив руку на плечо сидящего на кровати японца и слегка сдавил его рукой.
– Да… – вздохнув, как показалось рыжеволосому мальчишке, тоже с сожалением, отозвался сидящий рядом с ним парень.
– Как тебя зовут? – обратился к перебинтованному парню черноволосый.
– Тобиас, – едва прошептал парнишка непослушными губами.
– Красивое имя! А я Шикиото, можно просто Шики. Мне девятнадцать лет.
– А меня Мартин зовут, ну или Марти, как тебе удобнее будет! – весело улыбнулся сероглазый молодой мужчина. Мне двадцать два. И походу я среди нас самый старший. Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– Твою мать! Совсем мелкий! – чертыхнулся Мартин. – Ладно, давай пока о другом. Привстань и осмотрись вокруг, – крепкие руки помогли Тобиасу сесть на кровати. Он уже почти преодолел своё смущение перед этими двумя и даже не пытался больше прикрываться. Парень с интересом стал рассматривать комнату, в которой находился. Сидел он на нереально огромной кровати, изголовье которой представляло из себя большое, во всю ширину кровати и высотой где-то метра полтора, зеркало. «Интересно, зачем зеркало на кровати?» – мимоходом отметил про себя рыжий. Два громадных окна, от пола до потолка, прикрытых замысловатыми изгибами тяжёлых, не пропускающих солнечные лучи штор. На стенах в хаотичном беспорядке висели картины, скорее не картины, а фотографии, на которых были изображены всевозможные яркие и необыкновенно красивые, притягивающие взгляд, морские рыбы и прочие обитатели большой воды. Эти кричащие изображения резко контрастировали со светлыми фисташковыми шёлковыми обоями. Пол был покрыт светлым, на пару тонов темнее обоев, паласом с длинным ворсом. Нестерпимо захотелось опустить ноги вниз и зарыться стопами в эту пушистую роскошь. Кроме двух прикроватных тумбочек, маленького столика и пары мягких изящных стульев, в комнате больше не было мебели. Так же Тобиас обратил внимание на то, что из большой комнаты, в которой они сейчас находились, имелось три двери в смежные комнаты. Перехватив его взгляд, Шики начал объяснять:
– Эта большая – входная дверь, а остальные, что поменьше – двери в наши спальни. Эта – моя, на той же стороне комната Мартина, а на противоположной стороне теперь твоя, – темные глаза спокойно смотрели на мальчишку, широко распахнувшего от удивления и непонимания свои изумрудные омуты.
– Послушай, Тоби, ты, естественно, пока не понимаешь, что с тобой произошло, куда ты попал и что всё это означает, – с явным напряжением в голосе проговорил азиат. – Для тебя же будет лучше побыстрее принять всё как есть. Изменить всё равно ничего не сможешь. Ты понравился хозяину – это всё! Теперь ты будешь жить здесь… и всё, что будет происходить с тобой дальше… придётся принять… Поверь, это не худший вариант!
– Да уж, это точно. Тебя могли продать в бордель или на заказ какому-нибудь садисту-извращенцу, а может, того хуже – вообще на органы.
Мальчишка непонимающе уставился на говорящих с ним парней.
– Я тут с шестнадцати лет, – тихо проговорил Шикиото.
– А я с семнадцати. И до сих пор не знаю даже, в какой стране нахожусь. Бежать не возможно, кругом круглосуточная охрана. Судя по всему, наш хозяин довольно весомый человек, – нервно хмыкнув, добавил Мартин. – Я попытался однажды, в самом начале… уйти… и… В общем, вот… – парень отодвинул рукой густые волосы с правой стороны лица, откидывая их подальше назад и наклоняясь ближе к сидящему на кровати Тобиасу.
– Боже мой! – непроизвольно вырвалось у рыжеволосого. Теперь его начала колотить мелкая дрожь. Правого уха у Мартина не было.
– Меня наказали. Так что, лучше не пытайся. Будешь вести себя тихо, и самое главное… будешь покорным – будешь целым и, по крайней мере, живым, – с тяжёлым вздохом молодой человек опустился на кровать рядом с рыжим парнем.
– Ты не бойся! Ну… насколько это возможно, мы всегда будем рядом! И постарайся свыкнуться побыстрее с тем, что будет происходить… Будет сложно… очень. Больно… и противно. Но со временем адаптируешься, мы поможем, – азиат крепко сжал вспотевшую ладонь мальчишки, стараясь ободрить его.
– Я… ничего не понимаю. Что всё это значит? Вы о чём? Мне придётся остаться здесь? В неизвестном месте, в неизвестной даже стране? И… вы так говорите… будто мне предстоит что-то очень страшное.
– Ну страшное, не страшное, со временем привыкнешь и даже удовольствие будешь получать и…
Раздался звонок. Шики подошёл к маленькому столику и взял лежащий на нём телефон.
– Да… Да, пришёл в себя… Хорошо, Гэбриель… через полчаса… я понял, – азиат положил трубку на стол и тихим голосом спросил: – Ты девственник, Тоби?
– А? Что? Ты спросил…
– Я спросил: ты девственник? – уже громче отозвался черноволосый парень.
– А… а зачем? Какая разница? И что вообще… Зачем? – рыжего уже била вполне очевидная нервная дрожь. Стараясь держать себя в руках и выровнять сбившееся дыхание, мальчишка силился справиться со своим состоянием. Он даже сам не понимал, почему ему становилось так невыносимо страшно. И что должно произойти, почему Шики задаёт ему такие странные вопросы? Почему?
– Тобиас, ответь, пожалуйста! – вмешался Мартин.
– Д-да… Я девственник! – нервно сглотнув, выдавил из себя подросток. – Зачем это вам?
– Тоби, прошу тебя, сейчас, пожалуйста, не сопротивляйся тому, что мы с тобой сделаем. Пожалуйста. Прости нас заранее, за всё прости, мелкий, – Мартин встал с кровати и присел рядом с тумбочкой на корточки.
– В-вы о чём? Ребята, о чём вы вообще говорите? – мальчишка интуитивно поджал ноги, обхватив их руками, тут же вскрикнув от боли в грудине из-за придавленных коленями рёбер.
– Пожалуйста, не сопротивляйся, мы постараемся не делать сильно больно. Но… Твои рёбра… совсем не больно не получится, – Шикиото подошёл к кровати и, ухватив за щиколотки замершего от страха и непонимания происходящего парня, потянул его на себя, заставляя выпрямиться. – Вот так, не бойся, – успокаивал азиат.
Тем временем на кровать забрался Мартин, держа в руках какие-то странные предметы. Тобиас даже не успел толком их рассмотреть. На него надели что-то по форме похожее на наколенники. Затем развели ноги в стороны и закрепили между наколенниками довольно длинную, сантиметров пятьдесят палку, которая не позволяла сдвинуть ноги даже на сантиметр. Аккуратно, стараясь не тревожить сломанные рёбра и рану в пупке, Шикиото и Мартин перевернули рыжего на живот, при этом сгибая тому ноги в коленях и подложив под низ живота большую подушку. Такая поза позволяла не опускаться животом и частично грудной клеткой на кровать, сводя боль от переломов к минимуму. Когда Мартин стал связывать ему руки, Тобиас тихо заскулил:
– Что? Что вы делаете? – глаза парня испуганно расширились от понимания того, для чего могло понадобиться ставить его в такую позу. – Шики! Марти! Не… Не надо! Прошу вас! Пожалуйста! – на глаза подростка навернулись слезы, и он попытался вывернуться, но только сильнее вжался в кровать и вскрикнул от боли в грудине. – По… Пожалуйста! Не надо… – всхлипнул мальчишка, прекратив бесплодные попытки вырваться.
– Маленький… прости. Но у нас нет выбора. Твою же чёртову мать! – зарычал Мартин, стягивая запястья рыжего очень длинным кожаным ремешком, конец которого крепился где-то в изголовье кровати, под зеркалом.
Теперь мальчишка понял предназначение огромного зеркала на кровати. Согнутый почти пополам, с широко разведёнными ногами, высоко поднятым задом и руками, связанными и вытянутыми вперёд ровно настолько, чтобы можно было поддерживать себя, упираясь в кровать локтями, он был полностью обездвижен, и выглядел как…
В этот момент дверь в комнату с грохотом распахнулась и…
-
-
21.05.2012 в 09:09P.S. Я наверное резковато выражаюсь, но это потому что фик прямо по нервам бьет. Что ж, могу похлопать автору. Если он хотел вздыбить эмоции, то ему это удалось.