Не стоит бегать от снайпера, только умрёшь уставшим
О хоспадиии! Как же мне тяжко далась эта глава! И нужно мне было удумать такой сюжет с чёртовой тучей сексуальных извращений! Как же их сложно описывать, даже несмотря на то, что весь оридж довольно таки откровенный. Это тяжелооо!!! Аааааа!!! Фууух, всё, я это сделала))) 
читать дальшеОставалось только подчиниться воле этого изощрённого садиста. Собрав всю свою волю и выдержку в кулак, Мартин протянул руку в сторону стоящего на столе подноса и взял оттуда флакон со смазкой. Выдавив себе на пальцы изрядное количество прозрачной субстанции, он начал аккуратно подготавливать рыжеволосого к предстоящему эксперименту.
Распластавшийся на столе Тобиас не в силах был даже слегка пошевелиться, натянутая до предела цепь не позволяла сдвинуться даже на сантиметр. Сдавленно застонав, мальчишка лишь сильнее сжал ягодицы, стремясь уйти от холодного и скользкого прикосновения.
– Тише, маленький, постарайся расслабиться, прошу тебя, – раздался почти над ухом тихий шёпот склонившегося над ним итальянца. – Я очень не хочу причинять тебе боль, но по-другому не получится, если ты будешь так сильно зажиматься.
В ответ подросток лишь неясно что-то проскулил сквозь слёзы, и Мартин тут же почувствовал, как сжатые почти до судорог мышцы едва заметно расслабились.
– Вот и хорошо, – молодой мужчина выпрямился, вновь оказываясь позади рыжеволосого и начал медленно, поглаживая сжатое колечко мышц, проталкивать внутрь блестящие от смазки пальцы. Благо за сегодняшний день, после неоднократных занятий сексом, зад подростка был основательно разработан, и поэтому сразу два пальца довольно легко проскользнули в горячее, инстинктивно сжавшееся нутро мальчишки.
– Марти, давай быстрее! Растяни его этим, – пепельноволосый протянул обернувшемуся к нему молодому человеку один из лежащих на подносе вибраторов. Маленьких среди них вообще не было. Все три были очень большими, сантиметра по четыре-пять в диаметре, со всеми анатомическими подробностями, выпуклыми, словно вены, рубцами и ярко выраженной головкой. То есть максимально приближенными к натуральным аналогам.
– Интересно, весь залезет? – Хаттинс, расплывающийся в маниакальной улыбке, привстал, продолжая ногой удерживать натянутую цепь, и, протянув руку, сильно ущипнул Тобиаса за бедро, заставляя вновь заскулить от боли.
– Залезет, и не сомневайся! – уверенно отозвался Гэбриель, продолжая наблюдать за тем, как Мартин обильно смазывает гелем поверхность вибратора. – Мой весь входит, а у меня не меньше.
– Да ладно, может сравним? – рассмеявшись, предложил лысый громила.
– А почему бы и нет! Давай тогда уж поспорим. Если у тебя больше – позволю трахнуть рыжика, если у меня – то даже не надейся, обойдёшься только ртом! – с энтузиазмом одержимого поддержал его пепельноволосый.
– Прямо как юнцы, у которых от гормонов головы сносит, – послышался со стороны окна насмешливый женский голос. – Хотя… Так даже интереснее.
Такие пугающие, в очередной раз подтверждающие абсолютную беспомощность перед этими страшными людьми, фразы заставляли Тобиаса холодеть от ужаса. Сердце уже бешено колотилось где-то в районе гортани, ещё чуть-чуть и, казалось, оно выскочит через рот. От стыда, боли и страха подросток уже плохо соображал, хотя представление, судя по всему, только начиналось.
Сильнее стиснув зубы, стараясь издавать как можно меньше доставляющих определённо большое удовольствие мучителям звуков, парень всеми силами старался внять совету Мартина, насколько можно сильнее расслабиться. Только в таком положении сделать это было неимоверно сложно, попросту невозможно, но ради собственной же сохранности необходимо было хотя бы пытаться.
В этот момент итальянец, осторожно придерживая рыжеволосого за талию, стал потихоньку проталкивать в него вибратор. Тобиас инстинктивно сжался, тяжело дыша, и попытался отстраниться. В ту же секунду он почувствовал очередной рывок цепи и, не сдержавшись, вскрикнул от боли, замирая на месте и сильнее прижимаясь грудью к столу.
– Тише, мальчик, тише! Тебе некуда торопиться, или наше общество тебе уже наскучило? – больно схватив подростка за волосы и приподняв голову, громила со скорпионом на затылке встал с кресла. – Давай-ка по-другому сделаем, – на секунду задумавшись, он взял концы цепочки, которые до этого держал ногой, и намотал их, закрепив за ножку кресла. Затем опустился рядом со столом на колени.
Тобиасу при этом пришлось ещё сильнее податься вперёд, почти по грудную клетку свесившись со стола.
– Ещё немного вперёд! Марти, держи его крепче! Чтоб не свалился. А хотя… Солнце, опусти-ка руки на пол, – Хаттинс заставил рыжеволосого опереться об пол руками, немного приподнимаясь при этом так, что теперь его оттянутые цепью соски не соприкасались со столом, чем не преминул воспользоваться бугай. Он тут же ухватил пальцами маленькие колечки, сквозь которые была продета цепь, и стал быстрыми резкими движениями дёргать за них, с наслаждением наблюдая за искажённым болью, влажным от слёз, лицом подростка.
– Гэб, я ведь могу им воспользоваться, если уж мы решили поспорить? – лысый с силой прижался пахом к лицу Тобиаса и стал тереться об него, царапая нежную кожу жёсткой тканью брюк. – Я хочу испытать ту серёжку, о которой ты говорил, на деле.
– Да пожалуйста! Только перестань вести себя как конченый изверг. Я же говорю, Андриан мне всю печень посадит своими нравоучениями, если ты его слишком потреплешь!
– Не волнуйся, я буду с ним очень осторожен, как с юной девственницей! – хищно скалясь, Хаттинс расстегнул ширинку и приспустил брюки, освобождая свой немаленький уже возбуждённый орган.
– Ага, знаю я, как ты нежен и аккуратен с девственницами. Вашу Милагрес после первой с тобой ночи Андриан целую неделю выхаживал.
– Да ладно, с кем не бывает! Просто я тогда выпил лишнего, как обычно, – захохотал в голос лысый, – и не смог вовремя остановиться! Что с ней станется-то? Не убил ведь!
– Я тебя предупредил, поаккуратней с моей игрушкой, калечить свои будешь, если захочешь, – довольно грубо оборвал веселье друга пепельноволосый. – Шики, отпусти уже поводок, он и без него никуда не денется – Хаттинс его намертво к креслу примотал, и иди сюда, – вальяжно развалившись на диване, Гэбриель принялся расстёгивать ремень брюк, неотрывно глядя на то, как Мартин в это время продолжает подготавливать рыжеволосого, уже наполовину протолкнув в него вибратор.
Азиат подошёл и послушно встал на колени возле дивана.
– Давай, Шики, поработай ротиком, мой сладкий, – мужчина схватил послушно склонившегося над его пахом парня за волосы и по-хозяйски притянул к своему затвердевшему от возбуждения члену. Но, буквально через минуту, он оторвал от себя японца и жестом указал на стол: – Возьми второй вибратор и сядь на него, прямо на полу как сидишь сейчас, и кимоно сними, надоело.
На мгновение замешкавшись, японец всё же развернулся к столу и взял с него нужный предмет, оставаясь внешне совершенно спокойным, потянулся за смазкой, которую сейчас использовал Мартин. Затем одним лёгким движением избавился от и без того мало что скрывающего подобия кимоно.
Итальянец осторожно двигал огромным искусственным членом внутри продолжающего сжиматься подростка, скрепя сердце, видя, что эти действия приносят ему только боль. Он старался успокоить и отвлечь мальчишку, как мог, гладил по спине и бокам, спускался ниже, задевая внутренние стороны бёдер и совершенно не реагирующий в такой ситуации на прикосновения член. Обычно хватало даже малейшего, лёгкого касания, чтобы парень возбудился, покраснел, заливаясь стыдливым румянцем и часто-часто задышал, нетерпеливо толкаясь навстречу ласкающим рукам. Обычно… но не сейчас. Сейчас, от боли и страха он только сильнее зажимался, поневоле заставляя причинять ему ещё больше мучительных ощущений, содрогаясь всем телом, словно от немыслимого холода, Тобиас старался, но просто не мог расслабиться в такой обстановке. Поэтому через некоторое время Мартин, мысленно проклиная всё на свете, чувствуя, как горячие оковы боли намертво сжимают его заполошно бьющееся от ужаса всего происходящего сердце, понял, что облегчить участь рыжеволосого в данной ситуации практически не представляется возможным.
– Солнце, открой ротик! – приподнимая парня за подбородок, Хаттинс сильно надавил ему на скулы пальцами, заставляя открыть рот, хоть и прекрасно знал, что мальчишка не будет сопротивляться и сделает все, что ему скажут. Просто непреодолимое желание помучить и поиздеваться, с наслаждением наблюдая за страданиями жертвы, доставляло ему колоссальное удовольствие. Этот человек был прирождённым садистом, даже Гэбриель по сравнению с ним казался вполне мирным и адекватным, не склонным к насилию человеком, если так можно выразиться.
– Шире! Высуни язык, покажи свою развлекалку! – лысый громила бесцеремонно засунул в рот Тобиасу два пальца и начал ощупывать заинтересовавшую его серёжку. – Мммм… Ну-ка, давай попробуем! – мужчина вытащил пальцы и тут же впихнул в открытый рот рыжеволосого свой багровый от перевозбуждения член. – Вот так мальчик – солнышко! Очень хорошо! – сразу же набирая темп и с силой толкаясь глубоко в горло, бугай стал трахать в рот задыхающегося от такого напора подростка. – Как замечательно! Такие необычные ощущения! Действительно, классно получается! – восторгался всё сильнее распаляющийся Хаттинс. – Нужно Милли срочно такую же сделать! Гэб, поговоришь с братцем, попросишь его об услуге?
– Ты там смотри, не кончи раньше времени! – послышался насмешливый голос пепельноволосого с противоположной стороны стола. – Нам ещё предстоит сравнить наши предметы спора. А насчёт Андриана не переживай, он согласится, ему ведь не сложно проковырять пару-тройку дырок в чьём-нибудь теле, он пирсинг уже не раз делал, – небрежно бросил голубоглазый, подаваясь бёдрами вверх, навстречу жаркому рту азиата, который одновременно с минетом пытался осторожно сесть на немалых размеров искусственный член, придерживая его одной рукой и стараясь осторожно двигаться.
– У меня всё под контролем! – уверенно отозвался мужчина со скорпионом на затылке. – Смотри сам не облажайся! А то вон как твой любимчик выстарывается! Такой вид любого с ума сведёт. Эх… По этой бы белоснежной спине да плетью, что на подносе, мммм… – прикрыв глаза от захлестнувшей волны острого возбуждения, плотнее вжимая в пах лицо измученного рыжеволосого, хрипло простонал Хаттинс. – Красные полосы на белом – это наверняка впечатляющее зрелище!
– Ещё какое впечатляющее! Но только для меня одного, даже не надейся на такое развлечение. Потом, если захочешь, можешь выпороть рыжика, конечно, если он ещё будет в сознании после всего того, что я собираюсь с ним сделать, – отозвался Гэбриель, с удовольствием зарываясь рукой в длинные шёлковыё пряди, струящиеся по плечам и спине склонившегося над ним азиата. А второй рукой он вдруг резко надавил на плечи Шикиото, заставляя того тем самым основательно опуститься на жёсткий вибратор. Японец вскрикнул от боли, выпуская изо рта твёрдую плоть пепельноволосого, и попытался немного привстать, чтобы уйти от мучительных ощущений. Но хозяин этого не позволил, только ещё сильнее надавливая на плечи, заставляя его полностью сесть на ненавистную игрушку и уже почти в голос закричать.
– Как мне нравится твой голосок, Шики… Ты всегда умеешь меня порадовать, – в голосе блондина послышались довольные урчащие нотки.
– Гэб, ты конченый извращенец! Ты знаешь об этом? – насмешливо пробасил лысый, отпуская, наконец, измученного Тобиаса и поднимаясь с колен. – Давай уже! Пора сравнивать! – с самодовольным видом проговорил Хаттинс, демонстрируя свой напряжённый до предела член.
– Не хочу тебя огорчать, мой друг, – встав с дивана, отозвался пепельноволосый. – Но не видать тебе попки моего рыжика, как собственных ушей без зеркала!
Несмотря на то, что достоинство лысого было весьма впечатляющих размеров, даже невооружённым взглядом было видно, что Гэбриелю он всё же проигрывал.
– Чёрт! – недовольно выругался Хаттинс. – Это просто у тебя слишком неправдоподобный размер, ты случаем его не увеличивал? Ну, с лёгкой руки братца и…
– Не злорадствуй! Не поможет! Твой от этого точно не вырастет! – ехидно ухмыльнулся в ответ пепельноволосый и уселся обратно на диван.
– Мальчики, не ссорьтесь! – захихикала всё так же стоящая у окна женщина, напомнив тем самым о своём присутствии.
– Да кто ссорится-то, мы просто развлекаемся! – ответил ей бугай и снова опустился на колени. – Что ж, продолжим, мальчик-солнышко! – вновь грубо ухватив подростка за волосы, мужчина заставил его поднять голову.
– Не спеши, Хат. Марти, достаточно уже его растягивать, бери стакан! – скомандовал пепельноволосый, поднимаясь с дивана. – А ты, Шики, пока продолжай без меня.
В тот момент, когда Тобиас почувствовал, что из него вытащили проклятый вибратор и теперь его ануса касалось холодное секло стакана, ему больше всего на свете захотелось потерять сознание. Хотелось просто отключиться, ничего не чувствовать, никого не видеть, просто забыться, провалившись в тёмное холодное забытье. Или умереть… Это было бы самым лучшим вариантом. Обезумев от страха перед предстоящими издевательствами, Тобиас сейчас по-настоящему жаждал лишиться жизни. Было бы так хорошо, просто закрыть глаза и никогда… Никогда больше не испытывать этого унижения, этого жуткого страха и боли. Ведь впереди всё равно нет ни малейшего шанса на спасение, ни малейшей надежды на избавление от этих изощрённых мучений и каждодневного пребывания в состоянии ожидания чего-то ужасного и неотвратимого. Со всех сторон раздавались насмешливые голоса глумящихся, играющих им, словно бездушной, ничего не ощущающей куклой, людей. Лишь тихий шёпот Мартина за его спиной не давал окончательно потеряться в этом страшном бездушном мареве, липкими щупальцами холодного ужаса скользящем по телу, пробирающемся в самые потаённые уголки, забирающемся внутрь, в душу, выворачивая её наизнанку.
– Марти… – еле слышно прошептал подросток. Он даже не заметил, как, поднявшись с колен, лысый перешёл к нему за спину и туда же переместились и близнецы.
Новая порция сильной боли вырвала рыжеволосого парня из предобморочного состояния, заставив зайтись громким криком. Стакан в диаметре был всё же ощутимо больше искусственного органа. Дёрнуться и попытаться уйти от разрывающего проникновения не представлялось возможным, натянутая цепь не давала сдвинуться ни на сантиметр, а сзади за бёдра его держали, кажется, не менее трёх или четырёх рук одновременно. Крича в голос, парень забился в бессильных рыданиях, лишь исступлённо сжимая кулаки, комкая ими длинный ворс ковра и до крови кусая пересохшие от дыхания губы.
– Давно хотел это сделать, – раздался позади голос пепельноволосого. – Видел в каком-то фильме, но так и не удавалось попробовать. Отменный вид! Рыжик, ты даже не представляешь, как мило выглядишь внутри! – Гэбриель наклонился, стараясь детальнее рассмотреть открывшийся перед ним необычный вид сквозь прозрачные стенки стакана, обеими руками удерживая подростка за бёдра.
Тобиас практически не разбирал слов, в ушах шумело, тело не слушалось, боль горячими струями разливалась по всему телу, словно его со всех сторон пронзали острыми иглами. Тут сознание немилостиво подкинуло воспоминание о коробочке, лежащей на подносе. Сердце, сделав невероятный кульбит, резко замерло, грозя совсем остановиться от мощного выброса адреналина в кровь. Если бы не удерживающие его руки, он давно бы уже распластался на столе, не в силах более удерживаться на коленях.
– Такой же цвет, как во рту. Человек – вид изнутри! Точнее задница – вид изнутри! – заржал Хаттинс. – Не хочешь посмотреть, Саманта?
– Нет, ребята, увольте меня от такого зрелища! – брезгливо фыркнув, отозвалась словно каменным изваянием застывшая у окна женщина.
– Впечатляет, действительно необычно. Любишь ты неординарные выходки, Гэб, – произнёс один из близнецов. – Кстати, Мартин тебе больше не нужен на сегодня, можно забирать?
– Забирайте! Диван разложите и можете располагаться.
– Я так полагаю, тебе больше ничего не понадобится? – снова побеспокоил его черноволосый мужчина с волосами, стянутыми в хвост. – Я возьму пару безделушек с подноса, ну, для остроты ощущений, как обычно?
– Бери, я сегодня собирался ещё кое с чем поэкспериментировать, но, пожалуй, для рыжика и так уже перебор! Ладно, хватит уже ему в душу заглядывать! – насмешливо проговорил голубоглазый демон, улыбаясь своей обычной хищной улыбкой, больше похожей на звериный оскал. – Мне уже не терпится его как следует трахнуть! Рыжик, теперь уж ты точно не будешь слишком узким и не заставишь меня кончить раньше времени, – Гэбриель резким движением вытащил стакан из тела дрожащего парня и тут же заменил его своим до предела возбуждённым членом, сразу же задавая быстрый темп, полностью насаживая рыжеволосого на изнывающую плоть, хрипя и шепча что-то нечленораздельное.
Хаттинс тем временем вновь переместился на своё место и крепко ухватил обессиленного, заходящегося глубокими всхлипами подростка за взлохмаченные волосы. Снова с силой разжал ему челюсть, не дожидаясь, пока он сам откроет рот. Затем большим пальцем прижав его язык, удерживая за шарик штанги, стал с такой же скоростью и силой вколачиваться ему в глотку. Тобиас задыхался, превозмогая рвотные позывы, всеми силами старался расслабить горло.
Сзади всё сильнее и сильнее напирал Гэбриель, казалось, он пытался разорвать его на части, всё резче и глубже врываясь в измученное тело. После такого вообще не представлялось возможным остаться в живых. Двое мужчин, заходясь в безумной жажде, не в силах насытиться, терзали безвольное тело, словно бездыханную куклу.
Ещё немного и перед глазами поплыли разноцветные круги, ощущения притупились, заставляя хоть на мгновение забыться в полубессознательном состоянии. Тобиасу на миг показалось, что его мольба была услышана, и кто-то там, далеко и высоко, наконец сжалился над ним и даровал смерть.
В этот момент Хаттинс захрипел и, толкнувшись до предела, замер, изливаясь в горло обессиленного мальчишки. Тобиас захлебнулся и зашёлся в кашле, пытаясь сделать хоть глоток спасительного воздуха. От напряжения всё его тело сжалось, заставляя следом кончить и пепельноволосого. Позади раздался сдавленный утробный рык, и Гэбриель, дёрнувшись ещё несколько раз, обессилено рухнул на диван, выпуская из рук бёдра парня, который тут же распластался на столе.
– Шики, иди сюда, – прохрипел пепельноволосый, поднимаясь и перемещаясь в кресло, так как на диван уже забрался Максимилиан, утягивая за собой вожделенного Мартина. – Вибратор не вытаскивай! Просто переместись ближе ко мне. Вот так, хорошо, мой зайчик, а теперь оближи меня, не хочу пока идти в душ, здесь ещё есть за чем понаблюдать, – Гэбриель расположился в кресле, пристально наблюдая за происходящем на диване, раздвигая ноги шире, давая азиату свободно устроиться между ними.
– Рыжик, кажется, опять вырубился. Слабенький ещё совсем, но ничего, со временем привыкнет, – блаженно улыбаясь, проговорил блондин, искоса глянув на бесчувственное тело, лежащее на столе. – Если через минут пять не очнётся – приведёшь в чувства.
Пожалуй, на какое-то время он всё же потерял сознание. С трудом разлепив словно свинцом налившиеся от слёз веки, Тобиас попытался оглядеться. Сдавленные стоны, хрипы и разговоры всё ещё доносились с разных сторон. Значит, это безумство ещё не закончилось. В этот момент мальчишка ужасно сожалел, что его организм оказался значительно крепче, чем ему бы хотелось, и не позволил провалиться в спасительный беззвучный и бесчувственный мир на более долгое время.
Тобиаса мутило. Казалось, чем глубже и сильнее он делал вдох, тем меньше кислорода попадало в лёгкие, заставляя их сжиматься и болезненно отзываться на каждый глоток воздуха. Всё тело онемело, он его просто не чувствовал, что говорило о том, что он скоро снова потеряет сознание, не иначе. «Господи! Как же хорошо было бы больше никогда не очнуться», – это была единственная на данный момент чёткая связная мысль в гудящей голове.
Из полузабытья рыжеволосого вырвал звук рассекающей воздух плети и следом за ним негромкий, судя по всему из последних сил сдерживаемый, стон Мартина. Собравшись с силами, подросток повернул голову в сторону продолжающихся раздаваться свистящих звуков и уже более громких, отрывистых стонов. На уже разложенном диване лежал один из близнецов, резкими движениями он поднимал и опускал сидящего на его бёдрах итальянца, яростно насаживая его на свой член, с животным азартом и даже каким-то безумием вглядываясь в его искажённое от боли лицо. Второй брат стоял сзади, возле дивана, и с размаху наносил удары плетью по оголённой, уже вдоль и поперёк исчерченной кровавыми полосами, спине молодого человека. Руки его были закованы в наручники и он лишь мог упираться ими в грудь лежащего под ним мужчины, содрогаясь всем телом от очередного удара, инстинктивно подаваясь вперёд в бесплотных попытках уйти от ударов.
– Ты как? – послышался совсем рядом, над ухом, голос Шикиото. – Лучше пока лежи и не подавай особых признаков жизни, пока ещё кому-нибудь чего в голову не взбрело, – шёпотом, чтобы его мог расслышать только Тобиас, произнёс азиат, отматывая от кресла цепочку, всё ещё держащую его на привязи.
Рыжеволосый сейчас, даже если бы очень сильно захотел, не смог бы ни подняться, ни даже просто пошевелиться. Единственное, что ему удалось, это повернуть голову в сторону Мартина. Тело казалось тяжёлым, словно чужим, лишь резкая пульсирующая боль заставляла осознавать, что оно принадлежит ему, и как не прискорбно, он всё ещё жив. Тобиас практически не различал слов, что шептал ему японец, очертания предметов вновь стали расплываться, в ушах глухим стуком отдавались тяжёлые удары сердца, наполняя этим тревожным звуком всё его существо. В глазах потемнело, ещё немного – и долгожданный обморок избавит его от этого кошмара, заставит провалиться в кромешную тьму, окутанную абсолютной звенящей тишиной…
Тут раздался громкий крик Мартина, вновь вырывая его из желанных объятий спасительного забытья, словно острым лезвием полоснув по слуху, заставляя сердце заполошно забиться, ещё громче отдаваясь в измученной голове многочисленными глухими ударами.
Рыжеволосый резко распахнул глаза. Обессилено шевеля непослушными губами, силясь выдавить из себя хоть звук и не в состоянии этого сделать, парень только еле слышно прошептал на выдохе: «Мартиии…» Никто, кроме крепко сжимающего в этот момент его руку Шикиото, не смог расслышать этого пронзительного разрывающего сознание крика души.
Увиденное заставило подростка замереть, а уже через мгновение из его глаз потекли несдерживаемые слёзы боли… Боли за того, кого сейчас нещадно терзали эти два извращённых брата-ублюдка, прямо перед ним, прямо напротив.
Теперь тот, что истязал итальянца плетью, тоже забрался на диван и умостился между ног брата, одновременно с ним толкаясь в измученное тело Мартина. Прижимаясь к сероглазому со спины, он остервенело вбивался в него, стараясь подстроиться под ритм лежащего близнеца.
Мартин уже не кричал, он лишь сдавленно хрипел, опустив голову на скованные руки, содрогаясь всем телом под напором обезумевших от вожделения садистов.
Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Тобиас часто задышал, стараясь унять рвотные позывы. Хотелось встать, но тело не слушалось, хотелось кричать, но из горла лишь вырывался еле различимый скрипучий шёпот. Самое страшное, оказывается, это не самому терпеть издевательства и всяческие извращённые пытки, а смотреть на то, как страдает дорогой тебе человек. Страдает, заходясь болезненными стонами и криками, на радость мучителей, только больше распаляющихся от этого, входящих в кровавый безумный раж, и не мочь абсолютно ничего сделать. Совершенно ничего, чтобы хоть как-то облегчить его участь… Теперь Тобиас со всей ясностью понял, что чувствовали Шики и Марти, когда впервые готовили его к знакомству с хозяином, фиксируя в немыслимой позе на кровати перед зеркалом. Что они испытывали сегодня, ведя его в эту гостиную на поводке. А Мартин… Особенно Мартин. Ему сегодня пришлось собственноручно причинять ему жуткие страдания, и он ничего, совершенно ничего не мог с этим сделать! Как же ему было тяжело, как же он держался всё это время и не сорвался. Марти…
Не в силах больше смотреть на эти пытки мальчишка закрыл глаза, незаметно для самого себя снова отключаясь.
– Я же говорю, слабенький, – мельком глянув в сторону подростка, проговорил пепельноволосый. – Эй, братцы! Вы мне его совсем не угробьте! Мне инвалиды не нужны!
Очнувшись у себя в комнате от прикосновения чего-то холодного к губам, Тобиас увидел сидящего рядом с ним Шикиото.
– Наконец-то! Ты очнулся! Я уже испереживался, ты почти сутки не реагировал ни на что. Андриан приезжал, осмотрел и сказал, что тебе нужно отдыхать, сделал тебе несколько уколов и не велел будить, пока сам не проснёшься. А как проснёшься, велел сразу позвонить ему! – японец начал судорожно шарить взглядом по комнате, судя по всему, в поисках телефона. – Где же он?
– Шики, – тихо позвал азиата рыжеволосый, – что с Марти?
Несмотря на то, что он целые сутки провёл в бессознательном состоянии, то, что он видел перед тем, как провалился в темноту, намертво запечатлелось в его подсознании. И теперь самым важным, тревожащим его вопросом было состояние итальянца.
– С ним всё в прядке. Ну… почти в порядке, разумеется. Но ты не переживай! Наш римлянин очень сильный, он всё выдержит и быстро поправится! – старался успокоить взволнованного подростка азиат. – Марти у нас несгибаемый… – на полуслове Шикиото осёкся, с трудом сдерживая нахлынувшие эмоции. Ведь как бы он ни старался сейчас подбодрить рыжеволосого, у самого сердце было не на месте. Слишком сильно в этот раз досталось итальянцу, слишком сильно его покалечили эти одержимые им близнецы. Даже Гэбриель после всего выразил своё недовольство, видя результаты их развлечений, и пригрозил больше никогда не давать им Мартина, если такое ещё хоть раз повторится. О том, что это «хоть раз» может стать для парня последним, никто из них, естественно, не задумывался.
– Он здесь? У себя в комнате? – Тобиас постарался привстать на кровати, принимая протянутую, чтобы ему помочь, руку японца.
– Да, в комнате. Я только что отнёс ему ужин. Кстати, тебе тоже необходимо поесть, нужно возвращать твои утраченные силы.
Скривившись от боли, подросток осторожно сел на постели.
– Нет, Шики, я хочу увидеть Мартина!
– Тебе нужно отдыхать, с ним можете увидеться и позже, – старался образумить его Шикиото. – Ты даже сидеть нормально не в состоянии, тебя трясёт. Как ты собираешься идти к нему в комнату? Давай-ка ты ещё немного полежишь, поешь, а потом, завтра утром, я помогу тебе добраться до его спальни. Даже, если придётся, на руках отнесу!
– Шики! Пожалуйста, помоги мне сейчас! Я должен увидеть Марти! Прошу тебя! – собравшись с силами, подросток встал с кровати, покачнувшись при этом. Если бы черноволосый вовремя его не ухватил за руку, то он, без сомнения, рухнул бы обратно на кровать.
– Чёрт! Ну что ты такой упрямый! Хотя… Я, наверное, на твоём месте вёл бы себя так же, – уже тише проговорил азиат, помогая парню опереться на него, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь одежды.
– Пожалуйста, Шики, пойдём к нему, – продолжал уговаривать подросток.
– Ладно-ладно! Вижу, уговаривать тебя сейчас бесполезно. А если этот безумный узнает, что ты уже очнулся, то сам к тебе потащится. Уж лучше давай я тебя к нему отведу, – согласился Шикиото. – Давай, Тоби, обопрись на меня и пошли вон к тому креслу, для начала наденем халат. А то ты дрожишь, и мне постоянно кажется, что от холода. Не могу так!
– Спасибо! Пойдём быстрее! – обрадовался рыжеволосый.
– Ага! Быстрее сейчас как раз твой вариант, еле ноги передвигаешь, – понуро отозвался японец.
Общими усилиями им удалось надеть на Тобиаса халат и довольно успешно, и на удивление Шикиото быстро, добраться до спальни итальянца. На секунду замешкавшись, словно собираясь с духом, Тобиас уверенно открыл дверь и, поддерживаемый азиатом, шагнул внутрь.
Мартин лежал на кровати, полностью закутавшись в одеяло, на боку, поджав ноги, свернувшись калачиком. От него сейчас не веяло такой привычной для окружающих уверенностью и силой. Сейчас ему было плохо, очень плохо… Кутаясь в одеяло, сжавшись в комок, он словно старался укрыться от всего и всех, затаиться где-нибудь в тишине, в тёмном углу, и самостоятельно зализать свои раны. Такому, как Мартин, было особенно тяжело чувствовать себя беспомощным, а что, наверное, было для него вдвойне ужасным, сейчас он сам нуждался в уходе и не мог помочь Шикиото присматривать за Тобиасом.
– Вот ну что ты за бестолочь! – начал его отчитывать с порога черноволосый. – Даже не притронулся к тарелке! – с укором глядя на повернувшего голову в их сторону итальянца, Шикиото указал пальцем на стоящую на прикроватной тумбочке тарелку с нетронутым содержимым.
– Я вас обоих с ложечки, что ли, должен кормить! – продолжал возмущаться азиат. – Так, Тоби, давай я тебя посажу на кровать, а сам принесу тебе еду. Вместе, надеюсь, поужинаете. Иначе всё равно не отстану!
Осторожно усадив Тобиаса на постель рядом с Мартином, Шикиото направился на кухню.
Глядя на рассыпавшиеся по подушке каштановые пряди, пересохшие потрескавшиеся губы и смотрящие на него всё с такой же, как и прежде, теплотой и заботой глаза, Тобиас, кажется, забыл, как дышать, и замер не в силах произнести ни слова. Столько чувств и эмоций сейчас вихрем кружили в его сознании, столько всего хотелось сказать, поблагодарить, попросить, сказать, что он самый-самый, а он рядом и теперь не уйдёт, как и Мартин тогда, и… Рыжеволосый молчал, только две блестящие дорожки от слёз лёгким отблеском расчертили его щёки, скользя вниз, к подбородку.
– Маленький… – послышался хриплый, еле слышный, сорванный голос итальянца. – Иди ко мне, – протянув руку, Мартин ухватил за халат мальчишку и аккуратно потянул на себя, заставляя наклониться и буквально улечься к нему в объятия. Крепко прижимая к себе содрогающееся уже от несдерживаемых рыданий тонкое тело, он гладил его по волосам, по спине, шепча слова утешения.
– Всё будет хорошо, маленький. Всё будет хорошо… Мы вместе, мы рядом, мы всё выдержим. Ты только не переставай верить…
читать дальшеОставалось только подчиниться воле этого изощрённого садиста. Собрав всю свою волю и выдержку в кулак, Мартин протянул руку в сторону стоящего на столе подноса и взял оттуда флакон со смазкой. Выдавив себе на пальцы изрядное количество прозрачной субстанции, он начал аккуратно подготавливать рыжеволосого к предстоящему эксперименту.
Распластавшийся на столе Тобиас не в силах был даже слегка пошевелиться, натянутая до предела цепь не позволяла сдвинуться даже на сантиметр. Сдавленно застонав, мальчишка лишь сильнее сжал ягодицы, стремясь уйти от холодного и скользкого прикосновения.
– Тише, маленький, постарайся расслабиться, прошу тебя, – раздался почти над ухом тихий шёпот склонившегося над ним итальянца. – Я очень не хочу причинять тебе боль, но по-другому не получится, если ты будешь так сильно зажиматься.
В ответ подросток лишь неясно что-то проскулил сквозь слёзы, и Мартин тут же почувствовал, как сжатые почти до судорог мышцы едва заметно расслабились.
– Вот и хорошо, – молодой мужчина выпрямился, вновь оказываясь позади рыжеволосого и начал медленно, поглаживая сжатое колечко мышц, проталкивать внутрь блестящие от смазки пальцы. Благо за сегодняшний день, после неоднократных занятий сексом, зад подростка был основательно разработан, и поэтому сразу два пальца довольно легко проскользнули в горячее, инстинктивно сжавшееся нутро мальчишки.
– Марти, давай быстрее! Растяни его этим, – пепельноволосый протянул обернувшемуся к нему молодому человеку один из лежащих на подносе вибраторов. Маленьких среди них вообще не было. Все три были очень большими, сантиметра по четыре-пять в диаметре, со всеми анатомическими подробностями, выпуклыми, словно вены, рубцами и ярко выраженной головкой. То есть максимально приближенными к натуральным аналогам.
– Интересно, весь залезет? – Хаттинс, расплывающийся в маниакальной улыбке, привстал, продолжая ногой удерживать натянутую цепь, и, протянув руку, сильно ущипнул Тобиаса за бедро, заставляя вновь заскулить от боли.
– Залезет, и не сомневайся! – уверенно отозвался Гэбриель, продолжая наблюдать за тем, как Мартин обильно смазывает гелем поверхность вибратора. – Мой весь входит, а у меня не меньше.
– Да ладно, может сравним? – рассмеявшись, предложил лысый громила.
– А почему бы и нет! Давай тогда уж поспорим. Если у тебя больше – позволю трахнуть рыжика, если у меня – то даже не надейся, обойдёшься только ртом! – с энтузиазмом одержимого поддержал его пепельноволосый.
– Прямо как юнцы, у которых от гормонов головы сносит, – послышался со стороны окна насмешливый женский голос. – Хотя… Так даже интереснее.
Такие пугающие, в очередной раз подтверждающие абсолютную беспомощность перед этими страшными людьми, фразы заставляли Тобиаса холодеть от ужаса. Сердце уже бешено колотилось где-то в районе гортани, ещё чуть-чуть и, казалось, оно выскочит через рот. От стыда, боли и страха подросток уже плохо соображал, хотя представление, судя по всему, только начиналось.
Сильнее стиснув зубы, стараясь издавать как можно меньше доставляющих определённо большое удовольствие мучителям звуков, парень всеми силами старался внять совету Мартина, насколько можно сильнее расслабиться. Только в таком положении сделать это было неимоверно сложно, попросту невозможно, но ради собственной же сохранности необходимо было хотя бы пытаться.
В этот момент итальянец, осторожно придерживая рыжеволосого за талию, стал потихоньку проталкивать в него вибратор. Тобиас инстинктивно сжался, тяжело дыша, и попытался отстраниться. В ту же секунду он почувствовал очередной рывок цепи и, не сдержавшись, вскрикнул от боли, замирая на месте и сильнее прижимаясь грудью к столу.
– Тише, мальчик, тише! Тебе некуда торопиться, или наше общество тебе уже наскучило? – больно схватив подростка за волосы и приподняв голову, громила со скорпионом на затылке встал с кресла. – Давай-ка по-другому сделаем, – на секунду задумавшись, он взял концы цепочки, которые до этого держал ногой, и намотал их, закрепив за ножку кресла. Затем опустился рядом со столом на колени.
Тобиасу при этом пришлось ещё сильнее податься вперёд, почти по грудную клетку свесившись со стола.
– Ещё немного вперёд! Марти, держи его крепче! Чтоб не свалился. А хотя… Солнце, опусти-ка руки на пол, – Хаттинс заставил рыжеволосого опереться об пол руками, немного приподнимаясь при этом так, что теперь его оттянутые цепью соски не соприкасались со столом, чем не преминул воспользоваться бугай. Он тут же ухватил пальцами маленькие колечки, сквозь которые была продета цепь, и стал быстрыми резкими движениями дёргать за них, с наслаждением наблюдая за искажённым болью, влажным от слёз, лицом подростка.
– Гэб, я ведь могу им воспользоваться, если уж мы решили поспорить? – лысый с силой прижался пахом к лицу Тобиаса и стал тереться об него, царапая нежную кожу жёсткой тканью брюк. – Я хочу испытать ту серёжку, о которой ты говорил, на деле.
– Да пожалуйста! Только перестань вести себя как конченый изверг. Я же говорю, Андриан мне всю печень посадит своими нравоучениями, если ты его слишком потреплешь!
– Не волнуйся, я буду с ним очень осторожен, как с юной девственницей! – хищно скалясь, Хаттинс расстегнул ширинку и приспустил брюки, освобождая свой немаленький уже возбуждённый орган.
– Ага, знаю я, как ты нежен и аккуратен с девственницами. Вашу Милагрес после первой с тобой ночи Андриан целую неделю выхаживал.
– Да ладно, с кем не бывает! Просто я тогда выпил лишнего, как обычно, – захохотал в голос лысый, – и не смог вовремя остановиться! Что с ней станется-то? Не убил ведь!
– Я тебя предупредил, поаккуратней с моей игрушкой, калечить свои будешь, если захочешь, – довольно грубо оборвал веселье друга пепельноволосый. – Шики, отпусти уже поводок, он и без него никуда не денется – Хаттинс его намертво к креслу примотал, и иди сюда, – вальяжно развалившись на диване, Гэбриель принялся расстёгивать ремень брюк, неотрывно глядя на то, как Мартин в это время продолжает подготавливать рыжеволосого, уже наполовину протолкнув в него вибратор.
Азиат подошёл и послушно встал на колени возле дивана.
– Давай, Шики, поработай ротиком, мой сладкий, – мужчина схватил послушно склонившегося над его пахом парня за волосы и по-хозяйски притянул к своему затвердевшему от возбуждения члену. Но, буквально через минуту, он оторвал от себя японца и жестом указал на стол: – Возьми второй вибратор и сядь на него, прямо на полу как сидишь сейчас, и кимоно сними, надоело.
На мгновение замешкавшись, японец всё же развернулся к столу и взял с него нужный предмет, оставаясь внешне совершенно спокойным, потянулся за смазкой, которую сейчас использовал Мартин. Затем одним лёгким движением избавился от и без того мало что скрывающего подобия кимоно.
Итальянец осторожно двигал огромным искусственным членом внутри продолжающего сжиматься подростка, скрепя сердце, видя, что эти действия приносят ему только боль. Он старался успокоить и отвлечь мальчишку, как мог, гладил по спине и бокам, спускался ниже, задевая внутренние стороны бёдер и совершенно не реагирующий в такой ситуации на прикосновения член. Обычно хватало даже малейшего, лёгкого касания, чтобы парень возбудился, покраснел, заливаясь стыдливым румянцем и часто-часто задышал, нетерпеливо толкаясь навстречу ласкающим рукам. Обычно… но не сейчас. Сейчас, от боли и страха он только сильнее зажимался, поневоле заставляя причинять ему ещё больше мучительных ощущений, содрогаясь всем телом, словно от немыслимого холода, Тобиас старался, но просто не мог расслабиться в такой обстановке. Поэтому через некоторое время Мартин, мысленно проклиная всё на свете, чувствуя, как горячие оковы боли намертво сжимают его заполошно бьющееся от ужаса всего происходящего сердце, понял, что облегчить участь рыжеволосого в данной ситуации практически не представляется возможным.
– Солнце, открой ротик! – приподнимая парня за подбородок, Хаттинс сильно надавил ему на скулы пальцами, заставляя открыть рот, хоть и прекрасно знал, что мальчишка не будет сопротивляться и сделает все, что ему скажут. Просто непреодолимое желание помучить и поиздеваться, с наслаждением наблюдая за страданиями жертвы, доставляло ему колоссальное удовольствие. Этот человек был прирождённым садистом, даже Гэбриель по сравнению с ним казался вполне мирным и адекватным, не склонным к насилию человеком, если так можно выразиться.
– Шире! Высуни язык, покажи свою развлекалку! – лысый громила бесцеремонно засунул в рот Тобиасу два пальца и начал ощупывать заинтересовавшую его серёжку. – Мммм… Ну-ка, давай попробуем! – мужчина вытащил пальцы и тут же впихнул в открытый рот рыжеволосого свой багровый от перевозбуждения член. – Вот так мальчик – солнышко! Очень хорошо! – сразу же набирая темп и с силой толкаясь глубоко в горло, бугай стал трахать в рот задыхающегося от такого напора подростка. – Как замечательно! Такие необычные ощущения! Действительно, классно получается! – восторгался всё сильнее распаляющийся Хаттинс. – Нужно Милли срочно такую же сделать! Гэб, поговоришь с братцем, попросишь его об услуге?
– Ты там смотри, не кончи раньше времени! – послышался насмешливый голос пепельноволосого с противоположной стороны стола. – Нам ещё предстоит сравнить наши предметы спора. А насчёт Андриана не переживай, он согласится, ему ведь не сложно проковырять пару-тройку дырок в чьём-нибудь теле, он пирсинг уже не раз делал, – небрежно бросил голубоглазый, подаваясь бёдрами вверх, навстречу жаркому рту азиата, который одновременно с минетом пытался осторожно сесть на немалых размеров искусственный член, придерживая его одной рукой и стараясь осторожно двигаться.
– У меня всё под контролем! – уверенно отозвался мужчина со скорпионом на затылке. – Смотри сам не облажайся! А то вон как твой любимчик выстарывается! Такой вид любого с ума сведёт. Эх… По этой бы белоснежной спине да плетью, что на подносе, мммм… – прикрыв глаза от захлестнувшей волны острого возбуждения, плотнее вжимая в пах лицо измученного рыжеволосого, хрипло простонал Хаттинс. – Красные полосы на белом – это наверняка впечатляющее зрелище!
– Ещё какое впечатляющее! Но только для меня одного, даже не надейся на такое развлечение. Потом, если захочешь, можешь выпороть рыжика, конечно, если он ещё будет в сознании после всего того, что я собираюсь с ним сделать, – отозвался Гэбриель, с удовольствием зарываясь рукой в длинные шёлковыё пряди, струящиеся по плечам и спине склонившегося над ним азиата. А второй рукой он вдруг резко надавил на плечи Шикиото, заставляя того тем самым основательно опуститься на жёсткий вибратор. Японец вскрикнул от боли, выпуская изо рта твёрдую плоть пепельноволосого, и попытался немного привстать, чтобы уйти от мучительных ощущений. Но хозяин этого не позволил, только ещё сильнее надавливая на плечи, заставляя его полностью сесть на ненавистную игрушку и уже почти в голос закричать.
– Как мне нравится твой голосок, Шики… Ты всегда умеешь меня порадовать, – в голосе блондина послышались довольные урчащие нотки.
– Гэб, ты конченый извращенец! Ты знаешь об этом? – насмешливо пробасил лысый, отпуская, наконец, измученного Тобиаса и поднимаясь с колен. – Давай уже! Пора сравнивать! – с самодовольным видом проговорил Хаттинс, демонстрируя свой напряжённый до предела член.
– Не хочу тебя огорчать, мой друг, – встав с дивана, отозвался пепельноволосый. – Но не видать тебе попки моего рыжика, как собственных ушей без зеркала!
Несмотря на то, что достоинство лысого было весьма впечатляющих размеров, даже невооружённым взглядом было видно, что Гэбриелю он всё же проигрывал.
– Чёрт! – недовольно выругался Хаттинс. – Это просто у тебя слишком неправдоподобный размер, ты случаем его не увеличивал? Ну, с лёгкой руки братца и…
– Не злорадствуй! Не поможет! Твой от этого точно не вырастет! – ехидно ухмыльнулся в ответ пепельноволосый и уселся обратно на диван.
– Мальчики, не ссорьтесь! – захихикала всё так же стоящая у окна женщина, напомнив тем самым о своём присутствии.
– Да кто ссорится-то, мы просто развлекаемся! – ответил ей бугай и снова опустился на колени. – Что ж, продолжим, мальчик-солнышко! – вновь грубо ухватив подростка за волосы, мужчина заставил его поднять голову.
– Не спеши, Хат. Марти, достаточно уже его растягивать, бери стакан! – скомандовал пепельноволосый, поднимаясь с дивана. – А ты, Шики, пока продолжай без меня.
В тот момент, когда Тобиас почувствовал, что из него вытащили проклятый вибратор и теперь его ануса касалось холодное секло стакана, ему больше всего на свете захотелось потерять сознание. Хотелось просто отключиться, ничего не чувствовать, никого не видеть, просто забыться, провалившись в тёмное холодное забытье. Или умереть… Это было бы самым лучшим вариантом. Обезумев от страха перед предстоящими издевательствами, Тобиас сейчас по-настоящему жаждал лишиться жизни. Было бы так хорошо, просто закрыть глаза и никогда… Никогда больше не испытывать этого унижения, этого жуткого страха и боли. Ведь впереди всё равно нет ни малейшего шанса на спасение, ни малейшей надежды на избавление от этих изощрённых мучений и каждодневного пребывания в состоянии ожидания чего-то ужасного и неотвратимого. Со всех сторон раздавались насмешливые голоса глумящихся, играющих им, словно бездушной, ничего не ощущающей куклой, людей. Лишь тихий шёпот Мартина за его спиной не давал окончательно потеряться в этом страшном бездушном мареве, липкими щупальцами холодного ужаса скользящем по телу, пробирающемся в самые потаённые уголки, забирающемся внутрь, в душу, выворачивая её наизнанку.
– Марти… – еле слышно прошептал подросток. Он даже не заметил, как, поднявшись с колен, лысый перешёл к нему за спину и туда же переместились и близнецы.
Новая порция сильной боли вырвала рыжеволосого парня из предобморочного состояния, заставив зайтись громким криком. Стакан в диаметре был всё же ощутимо больше искусственного органа. Дёрнуться и попытаться уйти от разрывающего проникновения не представлялось возможным, натянутая цепь не давала сдвинуться ни на сантиметр, а сзади за бёдра его держали, кажется, не менее трёх или четырёх рук одновременно. Крича в голос, парень забился в бессильных рыданиях, лишь исступлённо сжимая кулаки, комкая ими длинный ворс ковра и до крови кусая пересохшие от дыхания губы.
– Давно хотел это сделать, – раздался позади голос пепельноволосого. – Видел в каком-то фильме, но так и не удавалось попробовать. Отменный вид! Рыжик, ты даже не представляешь, как мило выглядишь внутри! – Гэбриель наклонился, стараясь детальнее рассмотреть открывшийся перед ним необычный вид сквозь прозрачные стенки стакана, обеими руками удерживая подростка за бёдра.
Тобиас практически не разбирал слов, в ушах шумело, тело не слушалось, боль горячими струями разливалась по всему телу, словно его со всех сторон пронзали острыми иглами. Тут сознание немилостиво подкинуло воспоминание о коробочке, лежащей на подносе. Сердце, сделав невероятный кульбит, резко замерло, грозя совсем остановиться от мощного выброса адреналина в кровь. Если бы не удерживающие его руки, он давно бы уже распластался на столе, не в силах более удерживаться на коленях.
– Такой же цвет, как во рту. Человек – вид изнутри! Точнее задница – вид изнутри! – заржал Хаттинс. – Не хочешь посмотреть, Саманта?
– Нет, ребята, увольте меня от такого зрелища! – брезгливо фыркнув, отозвалась словно каменным изваянием застывшая у окна женщина.
– Впечатляет, действительно необычно. Любишь ты неординарные выходки, Гэб, – произнёс один из близнецов. – Кстати, Мартин тебе больше не нужен на сегодня, можно забирать?
– Забирайте! Диван разложите и можете располагаться.
– Я так полагаю, тебе больше ничего не понадобится? – снова побеспокоил его черноволосый мужчина с волосами, стянутыми в хвост. – Я возьму пару безделушек с подноса, ну, для остроты ощущений, как обычно?
– Бери, я сегодня собирался ещё кое с чем поэкспериментировать, но, пожалуй, для рыжика и так уже перебор! Ладно, хватит уже ему в душу заглядывать! – насмешливо проговорил голубоглазый демон, улыбаясь своей обычной хищной улыбкой, больше похожей на звериный оскал. – Мне уже не терпится его как следует трахнуть! Рыжик, теперь уж ты точно не будешь слишком узким и не заставишь меня кончить раньше времени, – Гэбриель резким движением вытащил стакан из тела дрожащего парня и тут же заменил его своим до предела возбуждённым членом, сразу же задавая быстрый темп, полностью насаживая рыжеволосого на изнывающую плоть, хрипя и шепча что-то нечленораздельное.
Хаттинс тем временем вновь переместился на своё место и крепко ухватил обессиленного, заходящегося глубокими всхлипами подростка за взлохмаченные волосы. Снова с силой разжал ему челюсть, не дожидаясь, пока он сам откроет рот. Затем большим пальцем прижав его язык, удерживая за шарик штанги, стал с такой же скоростью и силой вколачиваться ему в глотку. Тобиас задыхался, превозмогая рвотные позывы, всеми силами старался расслабить горло.
Сзади всё сильнее и сильнее напирал Гэбриель, казалось, он пытался разорвать его на части, всё резче и глубже врываясь в измученное тело. После такого вообще не представлялось возможным остаться в живых. Двое мужчин, заходясь в безумной жажде, не в силах насытиться, терзали безвольное тело, словно бездыханную куклу.
Ещё немного и перед глазами поплыли разноцветные круги, ощущения притупились, заставляя хоть на мгновение забыться в полубессознательном состоянии. Тобиасу на миг показалось, что его мольба была услышана, и кто-то там, далеко и высоко, наконец сжалился над ним и даровал смерть.
В этот момент Хаттинс захрипел и, толкнувшись до предела, замер, изливаясь в горло обессиленного мальчишки. Тобиас захлебнулся и зашёлся в кашле, пытаясь сделать хоть глоток спасительного воздуха. От напряжения всё его тело сжалось, заставляя следом кончить и пепельноволосого. Позади раздался сдавленный утробный рык, и Гэбриель, дёрнувшись ещё несколько раз, обессилено рухнул на диван, выпуская из рук бёдра парня, который тут же распластался на столе.
– Шики, иди сюда, – прохрипел пепельноволосый, поднимаясь и перемещаясь в кресло, так как на диван уже забрался Максимилиан, утягивая за собой вожделенного Мартина. – Вибратор не вытаскивай! Просто переместись ближе ко мне. Вот так, хорошо, мой зайчик, а теперь оближи меня, не хочу пока идти в душ, здесь ещё есть за чем понаблюдать, – Гэбриель расположился в кресле, пристально наблюдая за происходящем на диване, раздвигая ноги шире, давая азиату свободно устроиться между ними.
– Рыжик, кажется, опять вырубился. Слабенький ещё совсем, но ничего, со временем привыкнет, – блаженно улыбаясь, проговорил блондин, искоса глянув на бесчувственное тело, лежащее на столе. – Если через минут пять не очнётся – приведёшь в чувства.
Пожалуй, на какое-то время он всё же потерял сознание. С трудом разлепив словно свинцом налившиеся от слёз веки, Тобиас попытался оглядеться. Сдавленные стоны, хрипы и разговоры всё ещё доносились с разных сторон. Значит, это безумство ещё не закончилось. В этот момент мальчишка ужасно сожалел, что его организм оказался значительно крепче, чем ему бы хотелось, и не позволил провалиться в спасительный беззвучный и бесчувственный мир на более долгое время.
Тобиаса мутило. Казалось, чем глубже и сильнее он делал вдох, тем меньше кислорода попадало в лёгкие, заставляя их сжиматься и болезненно отзываться на каждый глоток воздуха. Всё тело онемело, он его просто не чувствовал, что говорило о том, что он скоро снова потеряет сознание, не иначе. «Господи! Как же хорошо было бы больше никогда не очнуться», – это была единственная на данный момент чёткая связная мысль в гудящей голове.
Из полузабытья рыжеволосого вырвал звук рассекающей воздух плети и следом за ним негромкий, судя по всему из последних сил сдерживаемый, стон Мартина. Собравшись с силами, подросток повернул голову в сторону продолжающихся раздаваться свистящих звуков и уже более громких, отрывистых стонов. На уже разложенном диване лежал один из близнецов, резкими движениями он поднимал и опускал сидящего на его бёдрах итальянца, яростно насаживая его на свой член, с животным азартом и даже каким-то безумием вглядываясь в его искажённое от боли лицо. Второй брат стоял сзади, возле дивана, и с размаху наносил удары плетью по оголённой, уже вдоль и поперёк исчерченной кровавыми полосами, спине молодого человека. Руки его были закованы в наручники и он лишь мог упираться ими в грудь лежащего под ним мужчины, содрогаясь всем телом от очередного удара, инстинктивно подаваясь вперёд в бесплотных попытках уйти от ударов.
– Ты как? – послышался совсем рядом, над ухом, голос Шикиото. – Лучше пока лежи и не подавай особых признаков жизни, пока ещё кому-нибудь чего в голову не взбрело, – шёпотом, чтобы его мог расслышать только Тобиас, произнёс азиат, отматывая от кресла цепочку, всё ещё держащую его на привязи.
Рыжеволосый сейчас, даже если бы очень сильно захотел, не смог бы ни подняться, ни даже просто пошевелиться. Единственное, что ему удалось, это повернуть голову в сторону Мартина. Тело казалось тяжёлым, словно чужим, лишь резкая пульсирующая боль заставляла осознавать, что оно принадлежит ему, и как не прискорбно, он всё ещё жив. Тобиас практически не различал слов, что шептал ему японец, очертания предметов вновь стали расплываться, в ушах глухим стуком отдавались тяжёлые удары сердца, наполняя этим тревожным звуком всё его существо. В глазах потемнело, ещё немного – и долгожданный обморок избавит его от этого кошмара, заставит провалиться в кромешную тьму, окутанную абсолютной звенящей тишиной…
Тут раздался громкий крик Мартина, вновь вырывая его из желанных объятий спасительного забытья, словно острым лезвием полоснув по слуху, заставляя сердце заполошно забиться, ещё громче отдаваясь в измученной голове многочисленными глухими ударами.
Рыжеволосый резко распахнул глаза. Обессилено шевеля непослушными губами, силясь выдавить из себя хоть звук и не в состоянии этого сделать, парень только еле слышно прошептал на выдохе: «Мартиии…» Никто, кроме крепко сжимающего в этот момент его руку Шикиото, не смог расслышать этого пронзительного разрывающего сознание крика души.
Увиденное заставило подростка замереть, а уже через мгновение из его глаз потекли несдерживаемые слёзы боли… Боли за того, кого сейчас нещадно терзали эти два извращённых брата-ублюдка, прямо перед ним, прямо напротив.
Теперь тот, что истязал итальянца плетью, тоже забрался на диван и умостился между ног брата, одновременно с ним толкаясь в измученное тело Мартина. Прижимаясь к сероглазому со спины, он остервенело вбивался в него, стараясь подстроиться под ритм лежащего близнеца.
Мартин уже не кричал, он лишь сдавленно хрипел, опустив голову на скованные руки, содрогаясь всем телом под напором обезумевших от вожделения садистов.
Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Тобиас часто задышал, стараясь унять рвотные позывы. Хотелось встать, но тело не слушалось, хотелось кричать, но из горла лишь вырывался еле различимый скрипучий шёпот. Самое страшное, оказывается, это не самому терпеть издевательства и всяческие извращённые пытки, а смотреть на то, как страдает дорогой тебе человек. Страдает, заходясь болезненными стонами и криками, на радость мучителей, только больше распаляющихся от этого, входящих в кровавый безумный раж, и не мочь абсолютно ничего сделать. Совершенно ничего, чтобы хоть как-то облегчить его участь… Теперь Тобиас со всей ясностью понял, что чувствовали Шики и Марти, когда впервые готовили его к знакомству с хозяином, фиксируя в немыслимой позе на кровати перед зеркалом. Что они испытывали сегодня, ведя его в эту гостиную на поводке. А Мартин… Особенно Мартин. Ему сегодня пришлось собственноручно причинять ему жуткие страдания, и он ничего, совершенно ничего не мог с этим сделать! Как же ему было тяжело, как же он держался всё это время и не сорвался. Марти…
Не в силах больше смотреть на эти пытки мальчишка закрыл глаза, незаметно для самого себя снова отключаясь.
– Я же говорю, слабенький, – мельком глянув в сторону подростка, проговорил пепельноволосый. – Эй, братцы! Вы мне его совсем не угробьте! Мне инвалиды не нужны!
Очнувшись у себя в комнате от прикосновения чего-то холодного к губам, Тобиас увидел сидящего рядом с ним Шикиото.
– Наконец-то! Ты очнулся! Я уже испереживался, ты почти сутки не реагировал ни на что. Андриан приезжал, осмотрел и сказал, что тебе нужно отдыхать, сделал тебе несколько уколов и не велел будить, пока сам не проснёшься. А как проснёшься, велел сразу позвонить ему! – японец начал судорожно шарить взглядом по комнате, судя по всему, в поисках телефона. – Где же он?
– Шики, – тихо позвал азиата рыжеволосый, – что с Марти?
Несмотря на то, что он целые сутки провёл в бессознательном состоянии, то, что он видел перед тем, как провалился в темноту, намертво запечатлелось в его подсознании. И теперь самым важным, тревожащим его вопросом было состояние итальянца.
– С ним всё в прядке. Ну… почти в порядке, разумеется. Но ты не переживай! Наш римлянин очень сильный, он всё выдержит и быстро поправится! – старался успокоить взволнованного подростка азиат. – Марти у нас несгибаемый… – на полуслове Шикиото осёкся, с трудом сдерживая нахлынувшие эмоции. Ведь как бы он ни старался сейчас подбодрить рыжеволосого, у самого сердце было не на месте. Слишком сильно в этот раз досталось итальянцу, слишком сильно его покалечили эти одержимые им близнецы. Даже Гэбриель после всего выразил своё недовольство, видя результаты их развлечений, и пригрозил больше никогда не давать им Мартина, если такое ещё хоть раз повторится. О том, что это «хоть раз» может стать для парня последним, никто из них, естественно, не задумывался.
– Он здесь? У себя в комнате? – Тобиас постарался привстать на кровати, принимая протянутую, чтобы ему помочь, руку японца.
– Да, в комнате. Я только что отнёс ему ужин. Кстати, тебе тоже необходимо поесть, нужно возвращать твои утраченные силы.
Скривившись от боли, подросток осторожно сел на постели.
– Нет, Шики, я хочу увидеть Мартина!
– Тебе нужно отдыхать, с ним можете увидеться и позже, – старался образумить его Шикиото. – Ты даже сидеть нормально не в состоянии, тебя трясёт. Как ты собираешься идти к нему в комнату? Давай-ка ты ещё немного полежишь, поешь, а потом, завтра утром, я помогу тебе добраться до его спальни. Даже, если придётся, на руках отнесу!
– Шики! Пожалуйста, помоги мне сейчас! Я должен увидеть Марти! Прошу тебя! – собравшись с силами, подросток встал с кровати, покачнувшись при этом. Если бы черноволосый вовремя его не ухватил за руку, то он, без сомнения, рухнул бы обратно на кровать.
– Чёрт! Ну что ты такой упрямый! Хотя… Я, наверное, на твоём месте вёл бы себя так же, – уже тише проговорил азиат, помогая парню опереться на него, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь одежды.
– Пожалуйста, Шики, пойдём к нему, – продолжал уговаривать подросток.
– Ладно-ладно! Вижу, уговаривать тебя сейчас бесполезно. А если этот безумный узнает, что ты уже очнулся, то сам к тебе потащится. Уж лучше давай я тебя к нему отведу, – согласился Шикиото. – Давай, Тоби, обопрись на меня и пошли вон к тому креслу, для начала наденем халат. А то ты дрожишь, и мне постоянно кажется, что от холода. Не могу так!
– Спасибо! Пойдём быстрее! – обрадовался рыжеволосый.
– Ага! Быстрее сейчас как раз твой вариант, еле ноги передвигаешь, – понуро отозвался японец.
Общими усилиями им удалось надеть на Тобиаса халат и довольно успешно, и на удивление Шикиото быстро, добраться до спальни итальянца. На секунду замешкавшись, словно собираясь с духом, Тобиас уверенно открыл дверь и, поддерживаемый азиатом, шагнул внутрь.
Мартин лежал на кровати, полностью закутавшись в одеяло, на боку, поджав ноги, свернувшись калачиком. От него сейчас не веяло такой привычной для окружающих уверенностью и силой. Сейчас ему было плохо, очень плохо… Кутаясь в одеяло, сжавшись в комок, он словно старался укрыться от всего и всех, затаиться где-нибудь в тишине, в тёмном углу, и самостоятельно зализать свои раны. Такому, как Мартин, было особенно тяжело чувствовать себя беспомощным, а что, наверное, было для него вдвойне ужасным, сейчас он сам нуждался в уходе и не мог помочь Шикиото присматривать за Тобиасом.
– Вот ну что ты за бестолочь! – начал его отчитывать с порога черноволосый. – Даже не притронулся к тарелке! – с укором глядя на повернувшего голову в их сторону итальянца, Шикиото указал пальцем на стоящую на прикроватной тумбочке тарелку с нетронутым содержимым.
– Я вас обоих с ложечки, что ли, должен кормить! – продолжал возмущаться азиат. – Так, Тоби, давай я тебя посажу на кровать, а сам принесу тебе еду. Вместе, надеюсь, поужинаете. Иначе всё равно не отстану!
Осторожно усадив Тобиаса на постель рядом с Мартином, Шикиото направился на кухню.
Глядя на рассыпавшиеся по подушке каштановые пряди, пересохшие потрескавшиеся губы и смотрящие на него всё с такой же, как и прежде, теплотой и заботой глаза, Тобиас, кажется, забыл, как дышать, и замер не в силах произнести ни слова. Столько чувств и эмоций сейчас вихрем кружили в его сознании, столько всего хотелось сказать, поблагодарить, попросить, сказать, что он самый-самый, а он рядом и теперь не уйдёт, как и Мартин тогда, и… Рыжеволосый молчал, только две блестящие дорожки от слёз лёгким отблеском расчертили его щёки, скользя вниз, к подбородку.
– Маленький… – послышался хриплый, еле слышный, сорванный голос итальянца. – Иди ко мне, – протянув руку, Мартин ухватил за халат мальчишку и аккуратно потянул на себя, заставляя наклониться и буквально улечься к нему в объятия. Крепко прижимая к себе содрогающееся уже от несдерживаемых рыданий тонкое тело, он гладил его по волосам, по спине, шепча слова утешения.
– Всё будет хорошо, маленький. Всё будет хорошо… Мы вместе, мы рядом, мы всё выдержим. Ты только не переставай верить…
@музыка: "Heavy" The Rasmus
@настроение: Иду по приборам...
-
-
10.04.2012 в 18:08Глава, правда, очень тяжелая. Дыхание перехватывает от этого ужаса, глаза распахиваются, сердце бьется учащенно. Это говорит о том, что ты мастерски передала обстановку, все детали и, конечно же, чувства.
«Господи! Как же хорошо было бы больше никогда не очнуться» бедный-бедный Тоби, как он после этого еще сил нашел очнуться, жить!
Но что меня в очередной раз порадовало – это отношения между мальчиками. Такие сердечные, искренние, ЧЕЛОВЕЧНЫЕ. В конце я чуть не ревела от жалости к ним и восхищения их силой духа!
и такой небольшой вопрос: а какова роль женщины у окна? неужели ей просто нравится на это смотреть? или она потом как-то еще раскроется?
-
-
10.04.2012 в 19:33Ещё раз благодарю тебя за столь неоценимое содействие!
А женщина, по моей задумке, в дальнейшем вообще больше не появится. Просто мне хотелось передать, при помощи её присутствия, общую атмосферу и общепринятые нравы, привычки и обыденные, так сказать, действия для их среды, несмотря на половую принадлежность. Для них не существует ничего недозволенного, святого и вообще человечного. Есть только их желания, прихоти и безграничные возможности, замешанные на куче денег, естественно, добытых не праведным трудом!
-
-
10.04.2012 в 19:36-
-
10.04.2012 в 19:43-
-
10.04.2012 в 19:47-
-
10.04.2012 в 20:13-
-
10.04.2012 в 22:47-
-
10.04.2012 в 22:52Спасибо! Буду стараться и в дальнейшем Вас не разочаровать)))
-
-
22.05.2012 в 14:53Очень пронзительно и потрясающе эмоционально описана вся сцена со стороны Тобиаса. Наверное, это все невозможно было бы читать, если бы не эти его мысли, эмоции, его мужество, мужество Мартина, и даже бедный Шики вызвал симпатию, когда советовал ему не подавать виду, что он очнулся. Эти все извращенцы вокруг них - насколько они жалкие и уродливые по сравнению с мужеством и безмолвной сплоченностью общих страданий этих трех героев. Гэбриель - и теперь в этом нет сомнений - бесполезный больной извращенный конченый ублюдок, и его братец тоже, раз может на все это спокойно закрывать глаза. На сцене встречи Мартина и Тобиаса в конце просто слезы из глаз текли. Наверное, нужно какое-то время даже, чтобы весь этот ужас умом переварить. Но если автор добивался именно такого шокирующего коктейля, то эффект выше всяких ожиданий.
-
-
22.05.2012 в 15:10Большое спасибо за отзывы)))